все, что было внутри – висящий на прищепке фонарик-габарит, сумку, стоящую в ногах, их с Богомилой контуры под ее тонким спальником. Было довольно-таки прохладно, и он, закидывая к глазам руку с часами, второй рукой прикрыл Богомилино голое плечо своей тёплой жилеткой. Часы, которые он вчера запустил методом потряхивания и постукивания ногтем по стеклу, опять встали. В этот раз они показывали половину первого. «Ну, не мистика ли?» – усмехнулся он, выудил из-под головы телефон, посмотрел. Пять тридцать. Полчаса до подъема.
От его движений зашевелилась Богомила, сонно приподняла голову: «Шо, пора?» – «Нет, еще полчаса». Она бормотнула, опустила голову ему на грудь, обняла. Теплая волна прокатилась через него, желание стало всплывать из глубины, но он осадил его: «Пусть поспит».
Поспала она, однако, не долго, открыла глаза, приподняла голову, встретилась с ним глазами – и вихрь страсти снова скрутил их в одно целое. Им уже было не важно, что за тонкими стенками палатки не шумит ветер, что их могут услышать – они словно вышли за скобки этого похода, они словно были одни. Хотя, нет, он и тут контролировал ситуацию, и в этот раз ее стон он забрал, накинув на них спальник, а потом она тяжело дышала, уткнувшись в его грудь, невидимая, погребенная под ним, сжимая его своими сильными бедрами, и уже не разряды тока, а словно волны проходили через него, и он гасил и гасил их, а они от этого возвращались, и он, закрыв глаза, понял, на что это похоже: Богомила была лодкой, на которой он погружался в водоворот, и его бросало от края к краю…
Она выбралась из-под него, шепнула: «Медведь». Потом тронула его внизу: «А как же ты?» – «Оставь, – он махнул рукой. –Не важно. Ты – важно, остальное – нет…» – «Заботливый…» Она провела подушечками пальцев по его груди – «Точно – медведь, вон шерсти сколько!» Помолчала, добавила: «А ты чего такой неуемный? И утром тебе подавай, и вечером, а?» – «Ха! – он приподнялся на локте. – Это кто сегодня с утра пораньше проявил инициативу? Я, что ли?». Она хлопнула его ладошкой по губам: «Тише! Ты чего так громко шепчешь? Ну, точно медведь!» Полежала еще пять минут, потом заворочалась: «Ладно, пока Регина не успела первой, пойду-ка я помоюсь, как смогу…»
…Молочную кашу с изюмом ели в быстро уходящем тумане, вещи уже были собраны и упакованы, кроме посуды. Он доел вторую порцию, забрал Богомилину тарелку с ложкой – помыть, встал. «Ой, Сашко, шо-то ты похудел за эти дни! – прищурилась на него Регина. – Кушай больше, отдыхай!» – «Угу, отдохнешь тут с вами! -он скосил глаза в сторону невозмутимой Богомилы. – Сколько мы вчера сделали? Шестьдесят пять?» – «Семьдесят один, – Алексей вываливал из котелка остатки в свою тарелку. – А все оттого, что кто-то свалится с велосипеда, вот и приходится дополнительные километры мотать!» – и подмигнул доброжелательно, давая понять, что бурчит не в упрек. «Зато с комфортом!» – Это уже с Богомилиного места реплика. – «Ой, все бы вам, столичным штучкам, комфорта побольше!» Останавливая Регину, Алексей поднял руку, улыбаясь: «Ну что, друзi, готовы сегодня сотку сделать?» – «Шо-о?» – Богомила аж подскочила на скамейке: «Чому так багато?» – «Ладно, видно будет. Может, переночуем у воды в пустыне…» – примирительно кивнул Алексей и, закинув в рот последнюю ложку, пошел мыть посуду.
Перед отъездом он заметил за парком какие-то каменные столбы, спросил Алексея, что там. «А, типа Стоунхенджа, только новодел. Съездите, посмотрите, якщо хочете». Регина махнула рукой, езжайте, мол, сами, и они с Богомилой, переглянувшись, катнулись к столбам.
Это были не столбы. Казалось, какие-то великаны упражнялись тут или играли в домики – на самом краю кратера были составлены из огромных мегалитов, как из кубиков, стены, держащие друг друга в шахматном порядке, гигантские скамейки, на которых могло усесться человек двадцать одновременно. Они, оставив велосипеды, в восторге лазали по этим совсем не шатким сооружениям, фотографировались, заглядывали с крутого спуска вниз. «Смотри, тут на стенде написано что-то по-английски» Она подошла, прочитала: «Ну, что-то вроде велосипедного маршрута тут. Вон дорожка пошла, вниз, с крутяка, видишь?» – «Ага. Вот бы здесь зависнуть, покататься!»
Она подошла, обняла его за плечи. Он потянулся к ее губам, но она отстранилась, грустно сказала: «Сашко, как я устала! От этой всей грязюки, от палатки, от нашего ежедневного впахивания. Нет, ты слышал? «Сделаем сотку!» – Она передразнила интонацию Алексея, вышло похоже, оба рассмеялись. – Ладно, пошли, потеряют…»
Он ехал по каменистой дорожке от «Стоунхенджа» и думал над ее словами. Она устала, это факт. А он? Что думает он обо всем этом маршруте? И он понял – если отвечать честно, то это были и есть лучшие дни и ночи в его жизни. И не оставшиеся несколько дней, а сколько угодно он готов был бы ехать по этим разнообразным пустыням, крутить педали и спать в палатке, лишь бы это не кончалось. Лишь бы она была рядом – перед ним, когда он едет днем по дороге, с ним в палатке, когда они ложатся спать. И легкая тоска, предчувствие грядущего расставания вдруг коснулось его сердца, сдавило, как в тисочках. Он вспомнил вчерашнее: «Что мы делаем?» и подумал: «Гонимся за призраками будущего… Или прошлого?» Но фигурка впереди, на велосипеде, совсем не была похожа на призрак.
…Спустились в кратер быстро, с ветерком, его этот спуск привел в хорошее расположение духа, и он, дождавшись внизу остальных, занял свое замыкающее место и взял темп – они шли немного вниз, держали скорость тридцать – тридцать пять, и так и выскочили на подъем. Он и Алексей сходили с велосипедов только пару раз, на особо крутых и затяжных подъемах. Там же, когда он догнал Богомилу, их обогнула легковушка с велосипедом на багажнике, тормознула перед ними, и водитель, лет пятидесяти, загорелый еврей в кипе, сунул им в руки коробку с финиками, потом спросил: «Water?», Богомила тряхнула полупустой бутылкой, кивнула, он налил, улыбнулся, махнул им рукой и поехал дальше.
«М-м! Вот это финики! Ну просто супер! Смотри, какие они огромные! – она достала один, помахала у него перед носом, сунула в рот. –И сладкий такой! Никогда таких не ела!» – «Звучит очень эротично», – усмехнулся он, выуживая финик из коробки. «Все бы тебе эротично было! -отмахнулась она. – А люди здесь, смотри какие. Ведь никто его не просил об этом, а он встал и поделился!» – «Это все ты, красавица! Ну, как тут не остановиться, когда такая девушка энергично крутит в гору педали?» – «Да ну тебя! У нас никто так не остановится, не предложит ничего…»
…Патрон от «калаша» он
