Ознакомительная версия.
Во всяком случае известно, что заложение храма Святого Гроба достигает времен Константина Великого, письмо которого, писанное об этом предмете Иерусалимскому епископу Макарию, сохранил Евсевий, епископ Кесарийский, очевидный свидетель освящения этого храма в 335 году по Р. X. В этом письме император Константин выражает желание, чтобы здание это превзошло величиною и красотою все, что только было великим и прекрасным на свете, не для того, чтобы можно было увеличить святость самых мест Гроба и Голгофы, но чтобы воздвигнуть памятник великому чуду обретения Святого Животворящего Креста. Он поручает епископу Иерусалимскому, чтобы донес ему, каких потребно для сего мраморов, каких колонн, сколько золота… и т. д. Епископ Евсевий в житии Константина Великого описывает величественность этого храма, выстроенного в продолжение шести лет и названного Мартирион (свидетельство). Освящение храма продолжалось восемь дней; песнопения христианские уже с тех пор не прекращались на этом месте, но судьбы Божии допустили разные изменения в судьбах святилища, воздвигнутого во славу Его святою Еленою.
Войско Хозроя, царя персидского, подкрепленное 26 000 евреев, пылающих духом мщения, овладело Иерусалимом в 614 году по Р. X. 19 000 христиан погибло в это время, храм Гроба Господня ограблен и Крест взят. Но Xозроя убил сын его Сироес, заключил мир с христианами, отдал обратно Святой Крест, а храм Святого Гроба приведен в прежнее величие во время епископа Иерусалимского Модеста.
Хотя калиф Омар овладел Иерусалимом в 636 году, однако оставил христианам свободу вероисповедания и обрядов, но в одном только этом храме. Они пользовались этой свободой в течение четырех веков и достигли своего апогея при Гаруне-аль-Рашиде. Но с тех пор преследования начали усиливаться, калиф египетский Гакем, который по безумию искал божеской почести, опустошил храм Святого Гроба около 1008 года; исправили же его снова лишь через тридцать семь лет после сего, во времена греческого императора Константина Мономаха. Так продолжалось до крестовых походов.
В 1099 году вторгнулись в Палестину крестоносцы. Годфрид Бульонский взял Иерусалим, вступил босыми ногами и без оружия в храм Святого Гроба. Все христианские рыцари последовали его примеру. «Ночь почти уже наступила, – пишет Мишо в истории крестовых походов, – когда армия христианская сосредоточилась около Святого Гроба. Глубокая тишина царствовала уже тогда в городе и на стенах, весь Святой Город дрожал от песней и покаянных псалмов и повторялись слова Исаии: вы, которые любите Иерусалим, утешайте друг друга». Но исконным владельцам храма – грекам и обращенным ими православным арабам от этого не стало легче: крестоносцы овладели всеми Святыми местами и начали тотчас преследовать православных.
Патриарх вынужден был бежать на край своих владений за Иордан в Карак, желая лучше жить с неверными, нежели с еретиками. Только личная доброта первого короля, которым был избран брат Годфрида Балдуин, несколько смягчала преследования за веру, но при преемнике его она возобновилась.
О состоянии храма в это время мы имеем сведения из описания нашего первого паломника игумена Даниила, посетившего Иерусалим при Балдуине около 1115 года. Не прошло еще века, как Саладин в 1187 году отпраздновал свой триумфальный въезд в Иерусалим и 100 000 крестоносцев вышло из Святого Града, оставивши Святой Гроб и Голгофу, как говорится, на власть Божию. Но удаление крестоносцев из Иерусалима вовсе не было таким несчастием для него, как силятся доказать это латинские писатели, доселе основывающие, на временном владении крестоносцев Иерусалимским храмом, свои права на него. Саладин, по примеру Омара, пощадил святой храм и отдал его законным его владельцам, то есть православным грекам и арабам. Арабский писатель Емад-Еддин, описывая события того времени, говорит: «Христиане плакали, и слезы падали из их очей, как капли дождя из тучи. Несколько усердных мусульман советовали Саладину, чтобы он разрушил их храм, утверждая, что если Гроб Мессии будет уничтожен и место, на котором стоит храм, вспахано, христиане не будут иметь более причин ходить к этим местам на поклонение. Но другие были такого мнения, что надобно сохранить этот памятник, ибо не храм, но Голгофа и Гроб побуждают христиан к почитанию этих мест; что даже и тогда, если бы земля с небом сошлась, еще народы христианские не перестали бы стремиться к Иерусалиму; наконец, что калиф Омар, который был верным чтителем Корана и в первом веке исламизма овладел Ель-Кодсом, позволил христианам в нем жить и почтил их храм». Вот что писал о Святых местах мусульманин за семь веков до нашего времени. Во время владения Иерусалимом египетских султанов копты, как египетские подданные, и абиссинцы имели случай войти внутрь Святого Гроба: первые с тех времен пристроили себе и молитвенницу (часовню) с престолом к западной стене храма; место же абиссинцев, пользуясь их оскудением, заняли армяне, поселившиеся в Иерусалиме уже в турецкие времена; они, вступив в общение с абиссинцами и служа попеременно на их жертвеннике, как евтихиане, – умели постепенно лишить их всего ими владеемого в храме. Армяне также заняли место православных грузин.
По прошествии более трех столетий турки отняли Иерусалим у египтян и с тех пор (если не считать кратковременного владения Сириею и Палестиною египетского паши Мегмет-Али в 1832 году) владеют им доселе. В их владычество, с помощью золота и подкупов, армяне и латины утвердились и расширили свои владения внутри святого храма и на других Святых местах. Но здание великого Константина пережило все эти изменения: в нем произошло много перемен, присоединено к нему несколько Святых мест, но главное здание осталось то же самое. Несмотря на опустошения, которым подвергся Иерусалим, а с ним и храм Святого Гроба под ударами варваров монголов орды хоразмийцев в 1243 году, все-таки до самого 1808 года каждый поклонник мог любоваться по крайней мере в главных чертах святилищем, воздвигнутым в IV веке.
Но в 1808 году в ночи с 11 на 12 июня сделался пожар в армянским приделе (в южной части первой галереи храма). Францисканский пономарь, который бодрствовал в это время, поправляя свои лампады, первый заметил огонь и начал звать на помощь. Но огонь быстро расширялся, встречая пищу себе в множестве горючих материалов, а средства к помощи были недостаточны. В продолжение двух часов обрушился купол над ротондой Святого Гроба, увлек за собою галерею, повалил колонны и приделы, в ней расположенные, и даже часть стен. Долго не могли угасить пожар; однако никто не погиб. Уцелели только украшения входной стороны храма (южной), которые видны и до сих пор, – камень помазания и Гроб Господень, в котором чудесно сохранилась хрещатая деревянная дверь, стоящая ныне в патриаршем синодике; весьма мало пострадали придел Ангела и латинская церковь Явления. Пламень пощадил часовню коптов и правую половину Голгофы; не повредил почти нимало придела колонны поругания, и разделения риз, и вовсе не коснулся подземной церкви Св. Елены. Как всегда бывает в подобных случаях, пожар слагали то на неосторожность, то на злобу и ненависть представителей одного или другого вероисповедания. Оплакав ничем невознаградимые потери, греки, вспомоществуемые щедрою милостынею из России, испросив позволение у Порты и преодолевая тысячи препятствий, восстановили храм, если не в первобытной красе, то строго соблюдая те же размеры, – словом, сделали, что могли.
Ознакомительная версия.
