Что же касается романов-эпопей, в амхарской литературе имеется как минимум один достойный пример этого «толстоевского» жанра: шестисотстраничный опус Хаддиса Алемайеху «Любовь до гроба», обстоятельно описывающий феодальное общество в период с 1889 по 1935 годы (с начала правления Менелика II до итальянской оккупации). Сами эфиопы считают Алемайеху (а вовсе не Афэуорка Гэбрэ Иесуса) своим главным писателем. Величие авторского замысла проступает даже через толщу английского перевода, сделанного Дэвидом Эпплярдом и изданного в Америке тиражом в несколько сотен экземляров (других сколько-нибудь адекватных переводов «Любви до гроба» на иностранные языки до сих пор не существует). Неискушенного читателя вроде меня впечатляет сам размах; искомое «окно в другой мир» распахнуто здесь почти так же широко, как в китайском «Сне в красном тереме». Однако, в отличие от вида из окна Цао Сюэциня, панорама Хаддиса Алемайеху все-таки выглядит двухмерной, мир делится на хороших и плохих, причем хорошие – поэт Беззабих, вечная дева Сэблэ и поп-расстрига Гуда Касса, фигурирующий в качестве рупора авторских идей, – вполне ходульны. Куда интереснее образ самодура-помещика фитаурари Мешеши, отравляющего жизнь себе и своей семье вздорными идеями, в которые он свято верит. Где-то в середине романа автор чуть ли не прямым текстом сообщает читателю, что этот персонаж олицетворяет все зло заскорузлого феодального строя. Но, по счастью, талант писателя сильнее, чем социальная ангажированность; образ помещика выписан так, что в какой-то момент злодея становится жалко. На протяжении всей книги на его долю выпадают сплошные неприятности: бунтуют крестьяне, единственная дочь сбегает из дома, да и сам он только и делает, что с кем-то ругается, негодует, обиженно долдонит свою твердолобую правду. Это портрет несчастливого человека. В конце романа Мешеша и его покорная жена Тыруайнэт погибают, пустившись на поиски сбежавшей дочери, а вслед за ними погибают и все «хорошие». Шекспировская развязка отменяет традиционную дихотомию; по ту сторону добра и зла все оказываются трагическими героями.
«Любовь до гроба» была написана в конце сороковых годов, но вышла в свет только в середине шестидесятых, в том промежутке между подавленным восстанием «эфиопских декабристов» (1960) и Сентябрьской революцией (1974), который современные эфиопские литературоведы называют Золотым веком амхарской литературы. Смутные времена рождают лучших поэтов и т.д. «Мы, дети страшных лет…» Но как раз в поэзии никакого расцвета не наблюдалось; наиболее известные эфиопские поэты этого времени – Кэббэдэ Микаэль, Менгисту Лемма, Цэггае Гэбрэ Мэдхын, Тэсфайе Гэссэсэ – все были «поэтами-драматургами», то есть драматургами в первую очередь, а поэтами – во вторую. Их лучшие стихотворения воспринимаются именно как драматические монологи в стихах. В этой поэзии полно риторики и гражданского пафоса. Но еще задолго до поэтов-драматургов, в середине XIX века, эфиопская литература обогатилась творчеством поэта-хореографа Алеки Гэбрэханны, мастера кынэ и одновременно основоположника «новой школы церемониального танца». Многие кынэ Гэбрэханны вошли в поговорку, любой разговор о поэзии начинается с него.
Итак, «Золотой век амхарской литературы» подразумевает главным образом прозу: «Любовь до гроба», антиутопии Абэ Губеньи, повесть Бэалю Гырмы «За горизонтом», роман Бырхану Зэрихуна «Слеза Теодроса». В последнем речь идет об императоре Теодросе II (1818–1868), человеке из народа, которого «левая» молодежь шестидесятых почитала за национального героя. Сын мелкопоместного феодала и продавщицы коссо70, будущий император начинал как «шыфта», разбойник с большой дороги; в народном творчестве он предстает то Робин Гудом, то Билли Кидом71. Многие из историй, связанных с бандитским прошлым Теодроса, весьма колоритны. Например, о печальной участи феодального князька Уонд-Йирада, хваставшегося, что без труда поймает «сына торговцев коссо». Взяв Уонд-Йирада в плен, батька атаман заставил его «ответить за базар» и выпить смертельную дозу слабительного. Когда подчинились и другие князьки, человек из народа провозгласил себя императором и переродился из разбойника в эфиопского Бисмарка, собравшего феодальные владения в единое государство – впервые со времен тридцатилетней войны с Ахмедом Гранем. Установление сильной центральной власти в Эфиопии шло вразрез с колониальными интересами Великобритании; в 1867 году развязалась англо-эфиопская война, а в 1868-м, после поражения в битве при крепости Мэкдэля, Теодрос застрелился, чтобы не попасть в плен к англичанам. Перед тем как покончить с собой, он приказал отпустить приговоренных к смерти военнопленных, так как посчитал, что расстрел английских солдат может повлечь за собой еще большее кровопролитие.
Главный герой романа Бырхану Зэрихуна – дэбтэра72 Аклила, друг детства Теодроса, ставший его заклятым врагом, о чем Теодрос не подозревает. Причина ненависти Аклилы в том, что в детстве во время игры в хоккей на траве Теодрос случайно попал Аклиле шайбой в пах и лишил его потомства. С тех пор оскопленный дэбтэра одержим идеей мести, но особенно трудиться ему не приходится: жизнь Теодроса и так полна личных трагедий, как будто само провидение мстит императору за урон, нанесенный Аклиле. На горе у крепости Мэкдэля, куда Аклила приходит, чтобы вырыть могилу Теодросу, он впервые видит, как монарх плачет. Теодрос «рыдает, как обычный человек», и Аклила вдруг осознает, что его собственная жизнь прошла зря. Он признается в своих злых помыслах Теодросу и просит заколоть его мечом, но император отказывается прикончить несчастного Аклилу со словами: «Лучше иди и скажи людям, что я жил во сне и умер во сне». Аклила ощущает свое бессилие и, вернувшись с поля боя, посвящает остаток жизни сочинению биографии Теодроса. Эта «биография», вымышленная Аклилой, и составляет сюжетную основу книги.
Тогда же был написан роман Сэбхата Гэбрэгзиабхера «Моей ночи не будет конца». Правда, издан он был лишь в 2003-м, и не в Аддис-Абебе, а в Париже (в авторском переводе), где немедленно стал бестселлером. Действие книги происходит в аддис-абебском борделе «Пустыня Вубэ»; персонажи – проститутки и их клиенты, молодые прожигатели жизни, охотно причисляющие себя к отбросам общества, «люмпен-интеллигенты». Один из них, сам автор. Очевидны параллели с книгой Джека Керуака «В дороге», но, на мой вкус, «Моей ночи не будет конца» лучше. Тоньше, пронзительнее и гораздо смешнее. В Эфиопии роман был запрещен за «попрание национальных святынь» и обилие обсценной лексики. Кажется, это единственная книга в амхарской литературе, которая находилась под запретом почти пятьдесят лет. В течение этого времени дважды сменился политический режим, но патлатый отщепенец раз за разом приходился не ко двору. В середине семидесятых Сэбхат Гэбрэгзиабхер стал прототипом главного героя повести «Писатель», принадлежащей перу его друга Бэалю Гырмы, чей собственный творческий путь достаточно любопытен. В мятежные шестидесятые Бэалю начинал как писатель-экзистенциалист, после революции на какое-то время стал министром пропаганды и придворным литератором Дерга, а закончил жизнь диссидентом, автором разоблачительного романа «Оромай», за который и был убит. Повесть «Писатель» относится к среднему, совписовскому периоду и почти замечательна своей нелепостью. Как если бы какой-нибудь добротный советский автор взялся написать портрет Венички Ерофеева в жизнеутверждающем духе соцреализма.
