куда ей захочется. Кочуют по огромной территории — от Берберы в глубь Эфиопии. Сейчас, пожаловались старики, откочевывать на земли, принадлежащие Эфиопии, стало трудно — граница есть граница. Очень сложно продавать скот: иногда в благоприятные сезоны, когда пастбища изобилуют травой, поголовье овец и коз резко увеличивается, а сбыть излишек не всегда удается — либо нет перекупщиков, либо приходится слишком далеко перегонять скот. В результате, если случается засуха, а это бывает часто, гибнут десятки голов скота.
— Мы, конечно, были бы рады, если бы государство закупало скот, это было бы для нас и удобнее и лучше, но пока этого нет, и каждому приходится продавать скот на свой страх и риск, — ответил на наш вопрос один из стариков, который, по существу, один вел всю беседу, остальные ему только поддакивали.
— Вы спрашиваете, хотели бы мы заняться земледелием? — старик молча оглядел присутствующих. — Конечно, хотели бы. Но подходящей земли нет. Да и потом мы не знаем, как обрабатывать землю, навыков и умения у нас нет, всю жизнь ведь кочуем.
Те же проблемы, которые волнуют сомалийских кочевников в любой части страны.
Хотя беседа проходила в мирной и доброжелательной атмосфере, на нашу просьбу сфотографироваться старики ответили вежливым отказом.
Последующие несколько бесед, уже с другими информаторами, добавили мало нового к нашим записям, и мы покинули Чире.
Нам предстояло преодолеть последний этап на пути к Зейле, легендарному городу на побережье Аденского залива, где, по нашим данным, еще не бывали посланцы Страны Советов, и это обстоятельство наполняло нас нетерпением.
Но путь в Зейлу, до которой оставалось рукой подать, оказался не так прост, как мы предполагали. Первым предвестником дорожных неприятностей явилось зрелище, открывшееся нам уже через несколько километров. Вдоль дороги стояли, напоминая железнодорожный состав, четырнадцать грузовых автомашин, до самых осей колес погрузившиеся в глиняное месиво. Дожди превратили дорогу в болото, и еще несколько дней назад машины намертво влипли в глину. Сейчас, правда, грунт подсох, и возле грузовиков вовсю шли спасательные работы. Шоферы буквально откапывали машины лопатами, а аварийный ЗИЛ по одной вытаскивал их из глиняного плена. Мы предложили свою помощь, но наш лендровер был маломощным карликом по сравнению с грузовиками. Шоферы предупредили нас, что напрямую к Зейле мы не проедем, нужно сделать заметный крюк в сторону, чтобы добраться до города.
Район, по которому мы проезжаем, памятен водителям. Рассказывают такую историю. Когда-то здесь застряла из-за поломки небольшая машина, в которой ехали молодой сомалиец и женщина. Движение по этой дороге в ту пору было редкое, и эти двое провели среди безлюдной степи пятнадцать дней, дожидаясь попутной машины. Мужчина и женщина оказались на редкость веселой парой и, чтобы как-то разнообразить свое тоскливое ожидание, стали сочинять песни и тут же исполнять их, используя в качестве музыкальных инструментов подручные средства, оказавшиеся в машине. К тому времени, когда случилась оказия и они выбрались из злополучного места, у них уже составился солидный песенный репертуар, и впоследствии, вернувшись в город, они стали профессиональными, сочинителями музыки. Так возникла профессиональная музыкальная культура сомалийцев. В этом рассказе, как часто бывает, что-то уже стало легендой, но сам факт достоверен. Несчастный случай оказался счастливым для сомалийской культуры в целом.
Сейчас в Сомали уже много профессиональных музыкантов и исполнителей. Их песни ежедневно передает сомалийское радио, и они очень популярны в стране. Сомалийская музыка в настоящее время испытывает разностороннее влияние, но основа ее остается чисто народной. Любой сомалиец может безошибочно определить, в какой части страны сочинена та или иная песня. В этом отношении они напоминают танцы, область распространения которых также всем здесь известна.
Через несколько часов мы выезжаем на прямую дорогу, ведущую к Зейле, до которой остается всего лишь тринадцать километров. Но помня предостережения шоферов, мы сворачиваем влево, как оказалось позднее, совершенно напрасно.
Свернув в сторону границы с бывшей французской колонией Сомали [10], мы долго едем прямо на запад, так долго, что уже начинаем волноваться, как бы не пересечь ненароком границу и не нажить себе неприятностей. Но Исмаил, видимо, знает дорогу, и вскоре, сделав небольшой объезд, мы поворачиваем на Зейлу.
Минуем небольшой поселок, и часа через два перед нами на горизонте неожиданно возникает Зейлл. Благодаря легкости своих строений, за которыми расстилается беспредельная голубизна Аденского залива, город издали кажется миражем. До города еще километра три, и мы предвкушаем встречу с ним, как вдруг перед нами возникает преграда в виде широкой и длинной полосы воды. В самой середине водной глади стоит лендровер, безнадежно завязший в трясине. Что делать? Снимаем обувь и, утопая выше колен в воде и глине, направляемся к Лендроверу, возле которого суетятся три человека. Наша помощь оказалась напрасной— лендровер сел прочно и вытащить его невозможно. Попытались пересечь новоявленное озеро на своем лендровере, но безуспешно. Счастье еще, что мы не застряли и благополучно выбрались назад. Других дорог не было. Нам оставалось только возвратиться на прямую дорогу к Зейле, с которой мы свернули несколько часов назад, и попробовать прорваться там.
Вернулись мы на дорогу затемно и долго спорили, стоит ли ехать по ней в темноте, но Зейла была заманчиво близко, и мы рискнули.
К нашему великому изумлению, дорога оказалась вполне проезжей, и менее чем через час мы были в Зейле. То ли шоферы ошиблись, посоветовав нам свернуть с этого пути, то ли мы что-то напутали, а может, дорога просто высохла за эти несколько часов — как бы то ни было, этот промах стоил нам добрых полдня ценного времени.
Красавица Зейла как бы нарочно не хотела подпускать нас к себе. И на это у нее были веские основания. Как мы убедились на следующий день, от ее былой красоты остались лишь печальные воспоминания.
Впервые Зейла упоминается в арабских источниках девятого века. В тринадцатом веке это уже был крупный порт на берегу Аденского залива. В это время Зейла наряду с султанатом Адаль входила в состав мусульманского эмирата Ифат, разрушенные поселения которого мы видели в районе Борамы. Между эмиратом и соседней христианской Эфиопией неизбежно возникали столкновения. В четырнадцатом веке напряженность между ними достигла высшей точки, и с этого времени начинается ряд военных действий, успех в которых попеременно сопутствовал то Эфиопии, то эмирату Ифат.
В 1402 году Зейла была завоевана Эфиопией, однако уже через несколько лет она освободилась от этой зависимости. Начался период ее расцвета. Золото, слоновая кость, рабы в большом количестве продавались на рынке Зейлы. Эти
