Первым на морене показывается Абалаков. В походке этого железного сибиряка нет и следа утомления. Он идёт, как всегда — скоро и споро, слегка переваливаясь с ноги на ногу, словно таёжный медвежонок. Только кожа на скулах потемнела от мороза и шторма.
Через полчаса приходит с носильщиками Николай Петрович. Ему больно ступать отмороженными ногами, вокруг глаз легли синяки усталости, но идёт он бодро. Он добирается до своей палатки и ложится. Мы снимаем с ног его башмаки: холодные, безжизненные пальцы забинтованы, бинты окровавлены.
Он сообщает первые подробности. Он достиг середины вершинного гребня, до его высшей южной точки дошёл только Абалаков.
Потом я иду с Абдурахманом и Ураимом Керимом навстречу Гетье. Уже темно. Несмотря на это, Абдурахман с поразительной уверенностью находит дорогу в сераках. Мы встречаем , Маслаева, который установил на площадке у лагеря «5600» |свой метеорологический самописец. Гетье, Дудина, Гока и доктора мы находим в конце сераков, перед выходом на ледник. Гок и доктор ведут Гетье под руки. Поэтому-то мы и не могли определить в бинокль численность последней группы.
Мы идём к лагерю. Мы доводим Гетье до его палатки, раздеваем его и укладываем в спальный мешок.
Шторм на высоте 6900 метров. — Засыпаны снегом. — Болезнь Гетье. — Взятие вершины. — Спуск на «6400». — Встреча с Цаком и носильщиками.
Это «когда-нибудь потом» наступило не скоро.
Мы вернулись в Ош. Сентябрь был на исходе. Стояла благодатная южная осень. Поля были покрыты снегом созревшего хлопка. Спелые гроздья винограда просвечивали янтарём.
Мы жили на базе ТПЭ и отдыхали после трехмесячного похода. На базе было спокойно и тихо. Все отряды памирского направления, кроме двух, оставшихся на зимовку, закончили свою работу. Начальники отрядов сидели по палаткам и строчили отчёты. Они готовились к заключительной конференции в Сталинабаде.
Марковский, весело поблёскивая голубыми детскими глазками, довольный результатами работ Памирской группы, расхаживал между базой и гостиницей, где он квартировал.
На столе в его номере лежала карта восточного Памира. Вся территория, кроме небольшой области в юго-восточном углу, была покрыта площадной съёмкой.
Со всех концов Таджикистана на имя Горбунова поступали телеграммы. И из этого вороха сообщений вырисовывались основные, важнейшие результаты экспедиции.
— Золото было найдено в районе северного золотоносного пояса у западных берегов Кара-Куля и в долине рек Муксу и Ат-Джайляу. Отряды Клунникова и Стратановича продолжали свои изыскания. Их результаты могли выявиться — только весной, после зимних работ.
— В центральной части Туркестано-Алайского хребта в верховьях Исфары геологические партии Ионина и Соседко обнаружили большую оловоносную провинцию.
— В бассейне Зеравшана в урочище Кули-Калон отряд Соболевского нашёл ценнейшее месторождение оптического флюорита. Кристаллы флюорита представляли собой по качеству и размерам мировые уникумы.
— Найден вольфрам, радий и уран.
— Геолог Иванова обнаружила в Зеравшанском хребте сурьму.
Николай Петрович не мог ходить. В отмороженных пальцах ног шёл процесс сухой гангрены. Мы с утра выносили его в сад на соломенный шезлонг. И здесь оя работал: выслушивал доклады, писал приказы и письма, вёл совещания.
И однажды, в солнечный знойный день, Николай Петрович, Абалаков и Гетье рассказали нам подробно о восхождении.
30 августа, когда Гущин, Цак и Шиянов начали спуск из лагеря «6900», Абалаков, Горбунов и Гетье направились к вершине. Абалаков и Гетье несли в спинных мешках разобранную на две части радиостанцию. Под тяжестью непосильной ноши Гетье каждые десять-пятнадцать шагов останавливался и в изнеможении падал в снег. Разреженность воздуха и пятидневное недоедание ослабили его. Через полчаса Горбунов переложил станцию в свой рюкзак. Она оказалась слишком тяжёлой и для него. Было ясно, что дотащить радиостанцию до вершины не удастся. Не хватало Гущина с его силой и тренированностью. Вдвоём с Абалаковым они, может быть, и справились бы с этой задачей.
Надо было возвращаться. Надо было возвращаться и потому, что туман сгущался и становилось все труднее найти лагерь. А заблудиться и заночевать в снегу без спальных мешков — значило наверняка замёрзнуть: температура ночью пала до 25 градусов ниже нуля.
Штурмовики вернулись в лагерь. Недалеко от него, на высоте 6850 метров они нашли участок твёрдого фирна и здесь установили радиостанцию.
Утром тридцать первого туман сгустился. Минимальный термометр показывал ночную температуру — 45 градусов мороза. Начиналась вьюга. Надо было отсиживаться в палатках. Гетье чувствовал себя плохо — сказалось чрезмерное напряжение предыдущих дней.
Николай Петрович, рискуя заблудиться в снежном буране, с утра отправился проверить работу радиостанции. Она не работала. Горбунов с огромным трудом перенёс её к лагерю. Здесь, в палатке, на двадцатиградусном морозе, он разобрал её. Оказалось, что разошлись контакты. Исправив повреждения, Николай Петрович и Абалаков вновь собрали станцию и установили её возле лагеря.
К вечеру усилилась метель. Сухая снежная пыль проникала сквозь щели наглухо зашнурованных палаток, скоплялась на полу и в углах маленькими сугробами.
Гетье становилось все хуже. Сердце едва справлялось с работой. Ночью начались мучительные сердечные спазмы и рвота. Больной лежал недвижно в спальном мешке, обливая жёлчью себя и Горбунова.
Первого сентября погода ещё ухудшилась. Усилились снегопад и вьюга. Палатки и спальные мешки покрылись слоем инея.
Гетье не принимал ни пищи, ни питья. Глоток воды немедленно вызывал приступ рвоты.
В ночь на 2 сентября разразился шторм — страшный, неудержимый шторм горных вершин. Ветер гнал по фирновым полям облака снежной пыли и обрушивал их на две маленькие палатки, затерянные в ледяной пустыне. Снежные смерчи крутились вокруг них в яростном танце, снег ложился на них сугробами.
Полы палаток провисали под тяжестью снежных пластов, свободное пространство становилось все меньше. Ночью в палатке, где спали Горбунов и Гетье, сломались стойки, и снег придавил альпинистов. Ни тот, ни другой не могли пошевелиться. Абалаков укрепил свою палатку ледорубом и рюкзаком, сохранив таким образом свободу передвижения. Утром он прорыл проход в сугробе, вышел наружу и крышкой от походной кухни откопал своих товарищей.
Туман разошёлся, ярко светило солнце. Близкая, но недосягаемая, сверкала свежевыпавшим снегом вершина пика Сталина. В продолжавшемся шторме на ней бешено крутились облака снежной пыли. Панорама горных вершин, скрытая двухдневным туманом, снова открылась перед альпинистами.
