Когда мы наконец сообразили, какое зрелище нам предстоит увидеть, мы попытались поскорее уйти, но тщетно. Нас окружала огромная толпа народа, и пробиться сквозь нее было абсолютно невозможно.
Почти парализованные ужасом, мы увидели, как человека в черной одежде заставили стать на колени, после чего обвязали палец на правой руке толстой веревкой. Потом один из солдат резко потянул за веревку, и осужденный плашмя упал на землю. Пока первый солдат натягивал изо всех сил веревку, второй не давал осужденному подняться. Наконец к ним подошел палач с острым ножом, который был ненамного больше обычного столового ножа, но с очень широким лезвием.
Руку осужденного палач не отсек, а скорее отпилил своим ножом.
Я не знаю, сколько минут или часов продолжалась эта чудовищная экзекуция. Я потерял всякое представление о времени. Мне казалось, что стоны и крики несчастного оглашают площадь уже целую вечность, а когда эта вечность кончилась, на веревке, которую держал солдат, болталась кисть человеческой руки. Потом эту кисть повесили на высокий столб, дабы другим неповадно было, и она провисела так несколько часов. С позорного столба отсеченные руки снимают лишь в шесть часов вечера.
Как только осужденному отпилили руку, культю опустили в кипящее масло, после чего он был отправлен в больницу. Но как мне объяснили потом, и кипящее масло, и больница фигурируют после казни лишь в «цивилизованных» городах. В городах, расположенных внутри страны, осужденных после казни предоставляют самим себе, и многие умирают от сильной потери крови.
Кроме того, в «цивилизованных» городах осужденным делают прививку против столбняка, что также отличает «передовые» населенные пункты Саудовской Аравии от отсталых.
— Пойдем домой, — прошептала госпожа Фрис. С большим трудом нам удалось протиснуться сквозь толпу, которая еще не собиралась расходиться.
С площади мы свернули в переулок. И тут госпоже Фрис стало плохо…
Если обыкновенная кража карается таким варварским способом, то какие же чудовищные приговоры выносятся за более серьезные преступления? Например, за убийство?
Осужденный может считать себя счастливым, если ему «просто» отрубят голову. У палача острый, как бритва, меч, и он легко может отсечь преступную голову одним ударом. Но когда совершается особенно зверское преступление или объектом преступления становится паломник (пусть его только обокрали), в этом случае преступника приговаривают к отсечению головы тремя ударами. Первый удар наносится по затылку, второй — по горлу и лишь третий отделяет голову от туловища.
Отрубленные головы выставляются на площади для всеобщего обозрения: либо их насаживают на шесты, либо вешают на крюк за ухо. В Джидде ежегодно выносится около двадцати смертных приговоров. Очень часто преступник узнает о приговоре лишь в тот момент, когда его выводят из камеры и тащат к месту казни. А нередко случается и так, что заключенные бесследно исчезают без суда и следствия. Родных и близких арестованного даже не ставят в известность о происшедшем.
В тюрьмах кормят плохо. Если узник долго сидит за решеткой, не имея возможности получать пищу от своих родственников или знакомых, он нередко умирает с голоду.
Каждый заключенный получает две кроны в день, но ему надо еще уговорить тюремщиков, чтобы они делали для него покупки, а тюремщики взимают за труды пятьдесят процентов комиссионных.
Взятки делают чудеса, и с их помощью заключенные не только добывают себе хлеб насущный, но и ухитряются избегать рокового приговора. Даже убийца может рассчитывать на освобождение, если ему удастся сунуть необходимую сумму денег в нужный карман. Убийство человека обходится в 2500 крон (1800 риалов), даже если оно произошло в результате автомобильной катастрофы или наезда. Поэтому мало кто покупает машину, не имея в запасе 1800 риалов. Эта «компенсация», как правило, обеспечивает оправдательный приговор, но если судьи отказываются принять «компенсацию» или у убийцы нет свободных средств, ему придется расплачиваться головой. Поэтому иностранцам, разъезжающим по Саудовской Аравии на машине, рекомендуется внести по прибытии гарантийную сумму в размере 1800 риалов.
* * *
Еще несколько лет назад женщину, изменившую мужу, бросали в Красное море на съедение акулам. А чтобы собрать акул к месту казни, в воду сначала бросали собаку. Привлеченные ее запахом, морские хищницы устремлялись к берегу, и лишь тогда наступала очередь осужденной.
Наследный принц Фейсал, человек весьма прогрессивных взглядов, запретил эту чудовищную казнь, и теперь благодаря его гуманным устремлениям и человеколюбию женщин наказывают за супружескую неверность только одним способом — побивают камнями до смерти.
Я лично не знаю, какая из этих казней женщинам нравится больше. Впрочем, едва ли кто-нибудь спрашивал их об этом.
В Джидде мне рассказали об одной женщине, которая разошлась с мужем и вышла замуж вторично. От первого брака у нее остался сын, и однажды мальчуган сказал своему отчиму:
— Когда ты уезжаешь, к маме часто приходит мой первый папа.
Вскоре оскорбленный муж сказал жене, что, к сожалению, должен уехать на несколько дней по делам. Однако в тот же вечер он незаметно пробрался в свой дом и застал там врасплох жену и ее первого мужа.
Началась драка, в которой посильное участие принимала и жена. В разгар драки она схватила глиняный кувшин и так ударила им обманутого супруга по голове, что тот умер на месте. Тогда она зашила его труп в большую диванную подушку, как это обычно делается на Востоке, а первый муж взвалил своего усопшего соперника на спину и понес к морю, чтобы бросить его акулам. Но по дороге разошелся шов, и оказавшийся поблизости полицейский увидел, что из подушки торчит чья-то нога. Убийцу немедленно бросили в тюрьму и приговорили к отсечению головы. А его соучастницу, которая вскоре тоже была арестована, решили побить камнями.
Прежде чем казнить неверную жену, ее заставили смотреть, как отрубают голову ее первому мужу, а потом дали восемьдесят ударов плетьми. Наконец, привезли целый воз камней. Зрители вооружились камнями, и избиение началось. Тринадцать раз она падала на землю, но каждый раз снова поднималась. Лишь упав в четырнадцатый раз, она осталась лежать без движения, и врач констатировал наступление смерти.
Но когда ее хотели похоронить, вдруг оказалось, что сердце ее еще бьется. Подобного прецедента никогда не было в судебной практике Саудовской Аравии. Что же делать?
Послали гонца к королю, и тот немедленно ответил, что, по-видимому, на то воля аллаха и женщина, несмотря на совершенное злодеяние, должна остаться жить. Поэтому ее уложили в больницу, лечили за счет королевской казны и сделали все возможное, чтобы спасти ей жизнь. Несчастная действительно выздоровела и до сих пор живет в Джидде. С того страшного дня прошло уже около десяти лет.
