Ознакомительная версия.
Пик ресторанной активности миновал. Голодающие насытились, хотя некоторые из наиболее выносливых еще не утихомирились, воевали с десертом. Мне показалось, что к последнему стакану вина не помешало бы немного сыру, кусочек, самая малость. Понятие «немного», однако, к порциям этого ресторана неприменимо. На стол прибыл увесистый круг банона в обертке из сухих листьев каштана, перевязанный пальмовым волокном. Снаружи сыр твердый, глубже смягчается, в самом центре пастообразный, почти жидкий. Отличный сыр, пряный, маслянистый, солоноватый. Каким-то образом исчез и он.
Чудесный ланч, простой, без вычурностей. Никаких изысков, никаких сложных соусов и приправ. Естественные ингредиенты с натуральными ароматами и безукоризненный вкус шеф-повара. «Не усложняй простого, дай его в достаточном количестве и непременно уважай сезон» — вот девиз настоящего повара. Идет трюфель — готовь трюфель. Созрела земляника — давай землянику. Возможно, принцип этот несовременен. Сейчас все, от спаржи до оленины, попадает на стол с самолета и доступно круглый год. Бог знает, откуда все это берется: теплицы, фабрики, далекие края… Хочешь — получишь, хотя бы и втридорога.
Дороже и не отличается свежестью местного продукта, несмотря на чудеса морозильных технологий и процесс искусственного сдерживания созревания. Хуже всего, что при этом игнорируется календарь, исчезает прелесть ожидания сезонного деликатеса. Жаль расставаться с этим чувством.
Настанет весна, брокеры рынка в Карпантра спрячут до следующей зимы свои весы и калькуляторы, жандарм даст отдых своему свистку, рынок закроется. Браконьеры и их собаки найдут себе другое занятие, наверняка не менее предосудительное. Шеф «Бистро де Франс» изменит меню, свежие трюфели исчезнут из него до конца года. Но я подожду. С удовольствием.
Зеленые таланты и черные томаты
Декоративно-садовое поветрие достигло долин Люберо — на два десятка лет назад. Сбегавшие от своего промозглого климата северяне, без сомнения, полюбили свои вторые дома, солнце и сухое тепло Прованса. Однако, привыкнув к новизне, к постоянно висевшему в небе светилу, оглядываясь вокруг, они заметили, что чего-то им недостает. Пейзаж, несомненно, впечатляющий: серые и зеленые просторы, склоны холмов, кряжи предгорий, низкорослый дубняк… Но… слишком голо.
Да, конечно, лаванда, ракитник, розмарин… Да, виноград, вишня, иной раз и миндальное дерево чахлое, полузасохшее… Но тоскует душа по чему-то более пышному, изобильному. Сезонные беженцы с севера мечтали о более яркой, более декоративной растительности. О садовых беседках и цветочных клумбах. О на травке полежать, на персональной. Воображение рисовало им настоящий сад, изобилие роз, гирлянды глициний, смягчающие весь этот бесконечный камень, деревья, настоящие деревья, а не здешние карлики. Пренебрегая местными условиями, они принялись планировать свои личные оазисы среди каменистых полей и холмов.
Пришлось преодолевать такие существенные препятствия, как неблагоприятный климат, скудная почва и недостаток воды. Не меньшей проблемой оказалось свойственное человеческой природе нетерпение, нежелание томиться долгие годы в ожидании результатов. Сад, заложенный с нуля, требует для своего развития лет десять, а то и четверть века, прежде чем достичь зрелости и, главное, декоративной фотогеничности. Платанам, дубам и оливам требуется еще больше времени. Что уж говорить о классическом рецепте безупречного газона: посеять, а потом поливать, укатывать и подстригать двести лет. Такое возмутительное отсутствие энтузиазма и понимания человеческих потребностей со стороны природы требовало внесения корректив. Кому охота всю жизнь провести среди саженцев?
Нетерпение иностранцев поначалу удивляло местных. К чему эта спешка? Сельскому обществу, привыкшему к неспешному чередованию времен года, к миллиметровым темпам роста, идея насилия над природой, подстегивания ее, казалась дикой. Но заблестели монетки, зазвякали, и население увидело новые возможности. Возникла целая индустрия садов на заказ, поставляемых с поражающей оперативностью, с впечатляющим умением и, следует признать, по ценам, не менее ошеломляющим.
Чаще всего процесс начинается с подпочвенного уровня. Прежде чем что-то сажать, следует выяснить, куда, во что придется высаживать, в благодатную плодородную почву или в истощенную каменистую россыпь. Знакомство с участком размещения предполагаемого сада обескураживало. Лопата вызванного хозяином профессионала-озеленителя скрежетала по щебню, выворачивала нечто серое и невразумительное вместо плодородного слоя, с частыми вкраплениями культурных наслоений. Что может вырасти на обломках битых горшков, на ржавых бидонах из-под керосина, скрученных велосипедных рамах и колесах, битых бутылках, перегнивших сапогах и подштанниках? Да ничего. Для вашего сада, мсье, нужна земля. Многие тонны настоящей плодородной почвы. Нужна, разумеется, и вода, чтобы она не засохла, не развеялась по ветру, а дала жизнь саду вашей уважаемой мечты. Лишь после этого можно здесь что-то посадить.
Откровения очередного экономического кризиса открыли иным мечтателям глаза на окружающую их красоту, на поля лаванды и тимьяна, которые произрастают и даже процветают без привозной почвы и воды. Но другие отважные первопроходцы, более стойкие мечтатели — или просто нажившиеся на кризисе — раскошеливались и продолжали напирать на природу.
Первыми прибывали бульдозеры, выравнивали рельеф, нагребая горы камней, сухих корней да кустов-неудачников, оказавшихся на дороге у мощного железа. Весь этот местный хлам беспощадно удаляли. Затем к участку тянулись цепочки самосвалов, доставлявших плодородную почву из каких-то весьма удаленных мест. За ними следовали фургоны с розами, олеандрами, с мешками удобрений, грузовики со свернутыми в рулоны готовыми газонами, со стрижеными кустами самшита, с падубом с зеленой геометрией — шаровой, кубической да конической. Наконец, тяжелая артиллерия сада, деревья.
Не так уж редко можно наблюдать в Провансе путешествующие деревья. Помахивая ветвями, они проносятся по дорогам и сворачивают к месту назначения. Платаны выстраиваются вдоль ведущих к дому аллей, оливы свешиваются над прудами, липы, кипарисы и каштаны радуют глаз летними вечерами. Грузовики доставляют взрослые деревья, не вчера вступившие в фазу зрелости. Корневая система удерживается в громадной кадке или вместе с кубометрами земли стянута мешковиной. Внушительные рукотворные сады возникают в Провансе — за умопомрачительные суммы, следует отметить.
С течением времени здесь появилось множество садовых питомников, специальность pépiniériste[107] стала весьма популярной. Их даже больше, чем агентов недвижимости, в телефонных «Желтых страницах» Воклюза сотни имен и телефонов занимают одиннадцать колонок убористого шрифта. Их «лесные школы» занимают от нескольких квадратных метров перед покосившейся хижиной до нескольких акров прилизанных посадок со стеклянным офисом. В одно такое заведение я и заглянул однажды в поисках вдохновения и горшка герани.
Садовая империя мсье Аппи находится под Руссильоном, деревни, подставленной лучам солнца, пышущей румянцем — дома ее сложены из охряного камня, добываемого в карьере неподалеку. Вы переваливаете через холм, направляетесь по дороге на Горд, красноватый оттенок земли уступает место бурому, коричневому, по полям и склонам маршируют рядами виноградники, земля выравнивается, и тогда в отдалении над верхушками деревьев вы замечаете округлость стеклянной кровли.
Назвать это оранжереей язык не поворачивается. В этом стеклянном ангаре крошка-«боинг» мог бы вырасти во взрослый самолет, и еще осталось бы место для скромных джунглей. Здесь и пахнет джунглями, воздух жаркий и влажный, отдает плодородной почвой. Не удивился бы, если бы из-за кустов азалии выскочила мартышка, болтающая что-то с провансальским акцентом. Редко где увидишь столько насыщенной зелени, столько оттенков зелени; и каждый листик пышет здоровьем. Юкка, гардения, переплетение фикусов… однолетние и многолетние, опадающие и вечнозеленые. Во всем невероятная безупречность, все доведено до совершенства. Кажется, в полной тишине можно было бы услышать влажный шепот растений, ощутить, как они развиваются. Но до полной тишины далеко, между кустами и деревьями передвигаются люди, толкающие тачки с саженцами, садовые дизайнеры и архитекторы консультируют клиентов, помечают что-то в блокнотах, осторожно поглаживают листья. Идет отгрузка проданного зеленого товара. Удивительное предприятие. Такой дисциплины, такой продуктивности от живой природы, конечно, не дождешься. А ведь это еще не все.
Снаружи, через дорогу, растут деревья, тут находится «лесной» отдел. Здесь можно обнаружить столетние оливы и двадцатифутовые кипарисы, причем в немалом количестве, множество других деревьев, практически все, которые могут прижиться в Провансе. Далее находится участок самшита, подстриженного в форме boules, пирамид и довольно коренастых длинношеих птиц. К птицам присматривалась зеленая змея высотой футов в пять и, по моему непросвещенному мнению, лет шестидесяти от роду. Самшит вырастает примерно на дюйм в течение года. Впрочем, у меня отсутствует «зеленый талант» мсье Аппи, возможно, я ошибаюсь.
Ознакомительная версия.
