Потом, ослепленный блеском льда, он потерял ее из виду.
На следующее утро в половине восьмого Джо уже была в редакции «Курьера». С сумкой через плечо, с чашкой кофе в руке, она вломилась в кабинет Джины и принялась выгружать содержимое своей сумки. Через две минуты на диване лежали фотокопии материалов о Дуге Маршалле, вырезки из журналов и четыре видеокассеты. Джо вставила кассету в видеомагнитофон и нажала кнопку «пуск».
После минутной ряби на экране поползли титры выпуска «Давным-давно», показанного пять лет назад. Потом появился Дуг Маршалл. Он стоял на Лондонском мосту. Густые волосы песочного цвета, высокий, немного долговязый. И улыбка во все лицо.
«В детстве, — начал Маршалл, — мне было мало дела до кораблей. На девятый день рождения я мечтал получить велосипед. А мне подарили книжку о кораблях. Она называлась „Исследования Арктики“. На обложке был изображен человек в мохнатом полушубке. Он пилил толстый лед, чтобы добраться до плавающего в воде тюленя. Идея поохотиться с пилой на тюленя мне очень понравилась. — Он пожал плечами. — Мне же было только девять лет».
Джо улыбнулась. Маршалл показывал на протекавшую под мостом Темзу.
«Сейчас перед вами пустынная река, — продолжал он. — Во времена сэра Джона Франклина на ней было гораздо оживленнее. В тысяча восемьсот сорок пятом году, когда Франклин отправился в экспедицию из Гринхита, в доках Вест-Индской компании швартовались до шестисот судов. А ведь были еще и другие. — Маршалл обратил лицо к камере. — Все это исчезло, как и сам Франклин, как и величайшая нация мореходов».
Дверь кабинета неожиданно распахнулась.
— Как у себя дома, — заметила Джина с порога.
Джо улыбнулась:
— Привет. Извини. Я недолго.
— Чем занимаемся?
— Когда-нибудь слышала о сэре Джоне Франклине? Это путешественник девятнадцатого века.
— Нет, — поразмыслив, отвечала Джина.
— Ты хотела, чтобы я нашла материалы о Дугласе Маршалле. И я нашла, — сказала Джо. — Знаешь, кто на самом деле его вдохновитель? Некий Франклин, искавший Северо-Западный проход в Тихий океан. Его экспедиция — два огромных корабля, сто тридцать с чем-то человек — пропала без вести…
— Подожди-ка, — прервала ее Джина. — По-моему, ты забыла, что я велела тебе оставить Дугласа Маршалла в покое.
Джо протянула Джине пачку материалов:
— Вот, взгляни.
— Франклин, сэр Джон, — начала читать Джина, водя пальцем по строчкам словарной статьи. — Родился в семьсот восемьдесят шестом году, полярный исследователь… в тысяча восемьсот сорок пятом возглавил экспедицию… сорок экспедиций было послано по следам…
— Сорок! — повторила Джо. — Англия на ушах стояла, пытаясь найти его. — Она включила видеомагнитофон: — Смотри!
Теперь Дуглас Маршалл стоял в центре Лондона, возле арки Адмиралтейства.
«В Британии времен королевы Виктории, величайшей колониальной империи мира, никто не сомневался, что честь открытия Северо-Западного прохода непременно должна принадлежать англичанам. И вот, — продолжал Дуглас Маршалл, — был призван весь цвет нации — лучшие ледовые лоцманы, морские пехотинцы, опытные моряки, кочегары, кузнецы, врачи, инженеры и сам сэр Джон, которому тогда уже было ни много ни мало пятьдесят девять лет. Девятнадцатого мая тысяча восемьсот сорок пятого года корабли Ее Величества „Эребус“ и „Террор“, оснащенные по последнему слову техники, покидают Гринхит».
Голос Маршалла потонул в музыке.
«Корабли были нагружены снаряжением, — рассказывал Маршалл, — и фантастическим количеством продовольствия. У них на борту было четырнадцать с половиной тонн говядины, четырнадцать с половиной тонн свинины, пятнадцать тонн мясных консервов, четырнадцать тысяч литров спиртного, три тонны табака и тонна свечей».
— Не слабо, — буркнула Джина.
«„Эребус“ и „Террор“ были парусниками, но у каждого в трюме стояло по паровозу. Эти паровозы специально приспособили для нужд экспедиции — с них были сняты колеса, но и без колес каждый весил пятнадцать тонн. — Маршалл с улыбкой покачал головой, словно изумляясь столь неправдоподобно огромным цифрам. — Чтобы суда могли противостоять давлению льдов, их корпуса были обшиты стальным листом».
Изображение на экране затуманилось, звук усилился в тон свисту свирепого ветра, объектив залепили брызги. Корабли, рассекая волны, выходили из устья Темзы в Северное море.
«Четвертого июля экспедиция пополнила запасы в Гренландии. Двадцать восьмого июля корабли экспедиции были замечены китобоями в проливе Ланкастер. Но с тех пор ни кораблей, ни участников экспедиции уже никто никогда не видел». Джо остановила кассету.
— Вот за чем гоняется Маршалл, — сказала она Джине. — Ищет те два корабля. Члены экспедиции писали заметки, запечатывали их в медные цилиндры и бросали за борт, помечая таким образом свой маршрут. За полтора века нашли только один такой цилиндр — в Гренландии. Четыре года назад Маршалл отыскал второй. Может, он отправился в Гренландию на поиски очередного цилиндра с запиской?
Джина пристально посмотрела на Джо.
— Заметку видела? — спросила она.
— Какую заметку?
Джина развернула номер «Курьера».
ПОИСКИ ОТЛОЖЕНЫ ИЗ-ЗА ПУРГИ
Операция по поиску британского ученого Дугласа Маршалла и его проводника-эскимоса отложена до рассвета из-за резкого ухудшения погодных условий.
Маршалл, 39-летний профессор археологии Близин-колледжа Кембриджского университета, пропал без вести четыре дня назад в районе фьорда Уумманниак в северо-западной части Гренландии…
— Его никогда не найдут, — сказала Джина.
Джо промолчала. Она перечитывала заметку.
— Я поняла, в каком ключе следует делать материал, — продолжила Джина. — Пропавший без вести исследователь повторил судьбу своего кумира.
— По-моему, кто-то желал его смерти, — сказала Джо.
Джон Маршалл вошел в кембриджскую квартиру отца. За дверью лежала почта, скопившаяся за две недели. Он подобрал конверты и положил их на столик.
Отец жил здесь уже пять лет, хотя Алисия, мать Джона, по-прежнему вела себя так, будто Дуг все еще живет с ней во Франклин-Хаусе.
Накануне вечером Джону пришлось побывать у матери. Ужинали они в молчании. Такая атмосфера уже давно царила в родительском доме. Джон не мог бы точно сказать, когда началась война между его родителями. Мать постоянно суетилась и болтала без умолку. Отец появлялся от случая к случаю — неразговорчивый, с затуманенным взором по утрам, вечерами — рассеянный.
