Чиновник злобно блеснул своими черными, выпуклыми глазами, хотел что-то сказать, но сдержал себя.
— Сколько же дней вы намерены здесь оставаться? — после паузы спросил он.
— Две-три недели.
— Тогда мы еще увидимся. — И, не прощаясь, вышел из телетайпной, где произошла наша стычка.
Теперь, узнав, что от него зависело дать или нет согласие на мою поездку в Колвези, я не сомневался в отказе. И действительно, выслушав меня, он сказал:
— Вы слишком поздно пришли ко мне. Ничем не могу помочь.
Посоветовавшись с бельгийским коллегой, который, по понятным причинам, также натолкнулся на холодный прием, я решил обратиться непосредственно к индийскому генералу, командовавшему в провинции войсками ООН. Он дружественно меня принял и, выслушав, сразу же дал бельгийцу и мне разрешение на участие в поездке. Адъютант генерала уточнил, на какой час назначен отъезд.
Расстояние от Элизабетвиля до Колвези — 308 километров. Мы выехали рано утром. Впереди шел джип с солдатами конвоя, за ним два джипа с журналистами и майором индийской армии в качестве сопровождающего. Он предупредил нас о необходимости соблюдать осторожность: в придорожных лесах скрывались группы еще не сложивших оружие катангских жандармов.
Но в пути никаких инцидентов не произошло. Изредка наши машины останавливались у мостов, взорванных при отступлении чомбовцами. Солдаты проверяли прочность временных настилов, и мы следовали дальше. Дорога почти все время шла лесом, иногда пересекая небольшие деревушки с домами, белые стены которых были украшены крупным геометрическим орнаментом. Очень хотелось провести хотя бы полчаса в одной из них, поговорить с крестьянами, но майор торопил, говоря, что нам надо до темноты прибыть в Колвези.
В Элизабетвиле я купил выпущенную там карту «независимой» Катанги. В ней содержались сведения, что в джунглях, которые мы пересекали, бродили львы и стада слонов. Возможно, так и было. Но прокатившиеся над краем бои распугали все живое. Сырой от многодневных дождей лес был безмолвен и пуст. Не было слышно даже птичьего щебета. Меня поражало, что редкие люди, встречавшиеся на шоссе, убегали прочь при виде наших машин. Видно, страх пришел и в эти глухие места.
К Колвези мы подъехали к вечеру. На мосту через Луалабу, которая ниже по течению начинает называться Конго, машины остановились. Река разливается здесь громадным озером, и мы долго любовались мирным покоем речного простора. Выглянувшее из-за туч солнце на мгновение залило красноватым светом черные рыбачьи лодки, купы плывущих по реке островков папируса, обдало багрянцем кроны стоящих у воды деревьев.
— Здесь, на Луалабе, — объяснял стоявший рядом со мной майор, — построена крупная гидроэлектростанция. Она обеспечивает электроэнергией весь промышленный комплекс Колвези. Когда наши части подошли к реке, от катангских жандармов был получен ультиматум с угрозой взорвать плотину, если мы не отступим. Тогда-то и обнаружилось, кто настоящий хозяин в этих местах. Директора «Юнион миньер» одернули зарвавшихся жандармов. Те бежали, не причинив плотине и станции каких-либо разрушений. Практически наши части вступили в Колвези без боя.
Колвези оказался небольшим, но весьма благоустроенным и живописным городком. Его улицы застроены каменными вилами. Перед каждым домом — палисадник в кустах красных или лиловых бугенвиллей. Вдоль тротуаров ряды «пылающих деревьев» — африканских акаций в гроздьях алых цветов. Высоко над городом вытянулись колокольни католической церкви. В двух шагах от нее в скромном здании расположилось управление западной зоны «Юнион миньер»
Утром следующего дня представитель компании пригласил журналистов осмотреть ее рудные карьеры и завод. Небо было ясным, солнце после вчерашнего дождя словно умылось и сияло особенно ярко; дул легкий, прохладный ветерок.
Гигантский карьер, где открытым способом добывалась медная руда, находился неподалеку от городка. Дорога туда не заняла и часа. Я никогда не видел подобных разработок. С того места, где остановилась наша машина, самосвалы далеко внизу выглядели игрушечными, а экскаваторы — словно собранными из механического конструктора. Взмах ковша — и машина с грузом отъезжала, начиная медленный подъем по петляющим по скатам карьера виткам дороги. Людей не было, вся работа производилась механизмами.
После этого карьера цех, где в электролизных печах-ваннах производилась чистая медь, уже не удивил своими размерами. И здесь людей почти не было видно. Несколько рабочих следили за транспортером, которым доставлялись к печам электроды. Они же извлекали из этих печей розовато-красные листы меди. Готовый металл немедленно вывозился в соседние цехи для дальнейшей обработки.
— Помимо меди мы извлекаем из руды и некоторые другие металлы, в частности золото, — объяснял нам служащий компании. — Но в общем объеме продукции их место второстепенное.
Кто-то из журналистов спросил, откуда поступает электроэнергия. Служащий напомнил о гидроэлектростанции на Луалабе.
— Видимо, если бы катангские жандармы взорвали плотину, завод остановился бы? — снова задал вопрос тот же журналист. — Не по этой ли причине управление компании заставило жандармов отказаться от осуществления своей угрозы?
Вместо ответа наш гид только пожал плечами.
Осмотр владений «Юнион миньер» завершился посещением ремесленного училища, руководимого миссионерами-католиками. Мы приехали уже после конца занятий, и все классы и мастерские были пусты. Высокий, седоволосый священник встретил нас в дверях.
— Из стен этого училища выходят едва ли не все квалифицированные рабочие, в которых нуждаются заводы компании, — рассказывал он. — Мы не только учим ребят ремеслу, но и даем им определенные представления о математике, физике, химии.
— А могут ли ученики, получив специальность, отказаться от работы в компании и поискать себе место на каком-либо другом предприятии?
Улыбнувшись, видимо, наивности моего вопроса, священник сказал:
— Но здесь нет заводов и даже мастерских, которые не принадлежали бы «Юнион миньер».
Бельгийский коллега, напомнив священнику о распространенных в колониях среди «белых» сомнениях в способностях африканцев к овладению тайнами современного производства, осведомился, как успевают его ученики.
Миссионер, не задумываясь, ответил:
— У нас обучают самым различным профессиям — от токаря до электросварщика. Раньше я работал в Бельгии в таком же училище. У меня сложилось впечатление, что нет никакой разницы в способностях бельгийских и катангских ребятишек. Когда они увлекаются своим делом, то учатся хорошо. Если увлеченности нет, то настоящего мастера воспитать не удается.
