— От мистера и миссис Боул из «Красного якоря» в Бруклине. Они часто слышали от вас о «ребенке на спасательном круге».
— Это верно,— подтвердил ирландец.
И он снова замолчал.
— Так вы и в самом деле не посланы полицией? — спросил он после некоторого раздумья.
— Да нет же! Что за глупости! Я отправился по собственной воле, потому что должен же я в конце концов узнать, где моя родина и кто мои родители!
О'Доноган снисходительно улыбнулся.
— Э-э, так вот что вам нужно знать! По правде говоря, я мог бы помочь…
— Скажите же мне, скажите, О'Доноган! — воскликнул Эрик, чувствуя, что он все еще колеблется,— Скажите, и я обещаю простить вам все ваши грехи, если они у вас есть, и отблагодарить вас, если только это будет в моих силах!
Матрос с жадностью посмотрел на медную фляжку.
— Пересохло в горле от этих разговоров. С вашего разрешения, я хлебнул бы еще немного.
— Больше здесь не осталось, но вам сейчас принесут еще из нашего запаса,— ответил Эрик, передавая фляжку господину Герсебому.
Тот сразу же удалился в сопровождении Клааса:
— Ну же, старина, не торгуйтесь,— продолжал молодой человек, снова наклонившись к раненому.— Вы только поставьте себя на мое место. Вообразите, что всю жизнь вы ничего не знали о своей родине, не знали, как зовут вашу мать, а теперь находитесь рядом о человеком, которому все это известно и который отказывается сообщить эти неоценимые для вас сведения в то время, когда вы его только что спасли от смерти и вернули к жизни. Это было бы слишком жестоко,— не правда ли?… Я ведь не прошу у вас невозможного и не требую, чтобы вы признались в своей вине, если у вас что-то есть на совести!… Дайте мне хоть какой-нибудь намек, пусть даже самый незначительный! Больше мне ничего от вас не нужно!…
— Черт возьми, я, кажется, это сделаю, чтобы доставить вам удовольствие!…— сказал Патрик О'Доноган, явно расчувствовавшись.— Вы, наверное, знаете, что я служил младшим матросом на «Цинтии»…
Вдруг он умолк.
Эрик наклонился к его лицу… Неужели он достиг своей цели? Неужели узнает тайну своего происхождения, узнает о своей семье, о своей родине? Вот сейчас, в эту минуту… Он не сводил глаз с матроса, с волнением ожидая рассказа, и ни за что на свете не решился бы теперь его прервать — ни возгласом, ни жестом.
Потому Эрик и не заметил выросшей позади него тени, которая заставила Патрика остановиться на полуслове.
— Мистер Джонс! — произнес ирландец тоном провинившегося школьника.
Эрик обернулся и у соседнего тороса увидел Тюдора Броуна, по-видимому, скрывавшегося до последней минуты. Испуганный возглас О'Доногана подтвердил возникшее у Эрика подозрение: мистер Джонс и Тюдор Броун был одним и тем же лицом!
Едва он успел подумать об этом, как прогремели один за другим два выстрела, и два трупа остались на снегу.
Тюдор Броун, сорвав с плеча ружье, выстрелил в грудь Патрика О'Доногана, и тот упал как подкошенный. Но, еще не успев опустить ружье, сам Броун рухнул на снег вниз лицом.
— Я заметил подозрительные следы и вовремя вернулся,— сказал господин Герсебом, неожиданно появившись с дымящимся ружьем в руке.
Глава XX
КОНЕЦ КРУГОСВЕТНОГО ПЛАВАНИЯ
Эрик вскрикнул и бросился на колени перед Патриком О'Доноганом, пытаясь удержать вместе с его последним дыханием последнюю искорку надежды… Но на этот раз ирландец был действительно мертв, унеся в могилу свою тайну. Рядом с ним лежал Тюдор Броун, предсмертная судорога свела его тело, из рук выпало ружье, и он испустил дух, не проронив ни слова.
— Что вы наделали, отец? — в отчаянии воскликнул Эрик.— Зачем вы отняли у меня последнюю возможность узнать правду о моих родителях?… Не лучше ли было наброситься на этого человека и обезоружить его?
— Ты думаешь, он сдался бы так просто? — ответил Герсебом.— Вторая пуля как пить дать была предназначена для тебя!… Я отомстил ему за убийство этого бедняги, покарал за преступление на Бас-Фруад и, наверное, еще за многие другие злодеяния!… И я нисколько не раскаиваюсь, что так случилось… Да и что значит тайна твоей жизни, мой мальчик, в таком положении, как наше?… Тайну твоей жизни мы узнаем скоро от самого Господа Бога!
Не успел он произнести эти слова, как над айсбергом и торосами прокатился пушечный выстрел. Казалось, это был ответ на мрачные мысли старого рыбака…
— Пушка «Аляски»!… Мы спасены!…— радостно закричал Эрик. Да, это был ответ на те два выстрела, что прогремели только что на плавучей льдине. Юноша устремился к ближайшему торосу, с верхушки которого можно было охватить взором широкий горизонт.
Сначала он ничего не заметил, кроме айсбергов, подгоняемых ветром и покачивающихся на волнах под лучами полярного солнца. Но когда на выстрел Герсебома, разрядившего в воздух свое ружье, почти тотчас же ответила пушка, Эрик ясно увидел, как с западной стороны горизонта, на фоне синего неба обозначилась струйка черного дыма.
Ружейные и пушечные выстрелы раздавались теперь с промежутками в несколько минут, и несущаяся на всех парах «Аляска», обгоняя айсберги, вскоре появилась у северной кромки ледяного поля.
Эрик и его приемный отец, плача от радости, бросились друг другу в объятия. Наконец «Аляска» остановилась. С борта спустили шлюпку, и не прошло и двадцати минут, как она причалила к льдине.
Не выразить словами глубокую радость доктора Швариенкроны, Бредежора, Маляриуса и Отто Герсебома, когда они увидели живыми и невредимыми тех, кого считали уже безвозвратно погибшими. Начались бесконечные рассказы: о переживаниях и ужасах того страшного дня, о тщетных поисках без вести пропавших и отчаянии, охватившем их друзей и весь экипаж от сознания собственного бессилия… После того как «Аляска» почти полностью освободилась от сковывавших ее льдов, дорогу в открытое море удалось проложить несколькими взрывами пороховых шашек. Помощник капитана Бозевиц, приняв на себя командование судном, тотчас же направил его по ветру на поиски оторвавшейся части ледяного поля. Это плавание среди бесчисленного множества льдин, приведенных в движение взрывами, было, пожалуй, наиболее опасным из всего, что пришлось испытать «Аляске». Но благодаря искусному маневрированию ей все же удалось благополучно выбраться из лабиринта этих блуждающих ледяных глыб. Впрочем, помогло тут одно обстоятельство: «Аляска» шла в том же направлении, что и плавучие льды, но с гораздо большей скоростью. Судьбе было угодно, чтобы поиски не оказались напрасными. В девять часов утра с подветреннойстороны помощник капитана заметил ледяное поле. Из «вороньего гнезда» вскоре удалось различить его знакомые очертания. А затем донесшиеся оттуда два выстрела вселили надежду, что Эрик и господин Герсебом еще живы.
Все остальное теперь не имело значения. «Аляска» направится в сторону Атлантики, и уже никакие силы, будь то козни самого дьявола, не помешают ей добраться до этих вод! Но идти придется под парусами, так как угля уже не осталось…
— И вовсе не под парусами! — заявил Эрик.— У меня на этот счет есть свои соображения. Во-первых, мы можем следовать за ледяным полем на буксире, пока оно будет дрейфовать на юг или на запад. Это избавит нас от непрерывной борьбы с айсбергами: наш ледяной «паром» будет гнать их впереди себя. Во-вторых, мы выгадаем время, чтобы добыть необходимое нам топливо на самом же «пароме», а потом, когда нам будет удобно, самостоятельно закончим плавание.
— Что ты хочешь этим сказать? Уж не скрываются ли в недрах торосов угольные залежи? — смеясь, спросил доктор.
— Нет, разумеется, не угольные залежи, но нечто такое, что вполне заменит нам твердое топливо. Это залежи «животного угля» в виде моржового жира. Мне хочется испытать его, ведь наша топка специально приспособлена для такого рода горючего.
