Вот что получается:
В первой строчке этой схемы пронумерованы века. Во второй приводятся названия эпох. В третьей – по порядку идут пятнадцать веков русской истории – с самого начала до наших дней.
Даже из этой, очень приблизительной, схемы видно, что в движении истории можно обнаружить некую стройность... закономерность. Давайте посмотрим, что получится, если приложить эту схему, ну, скажем, к истории не отдельной России, а сразу всей Европы.
История части света, в которой мы живем, началась в тот момент, когда закончилась история Древнего мира и Рим, почти без боя, достался варварам.
В 409 году от Рождества Христова отряды германского конунга Алариха штурмом взяли Вечный город и унесли с собой огромную контрибуцию. Какое-то время после этого Рим переходил из рук в руки. Здесь правили варварские вожди, бездарные узурпаторы, посланцы византийских императоров... Античная глава мировой истории кончилась, а следующая не спешила начинаться. Европа превратилась в банку с пауками. Вся она состояла из мелких и мельчайших мирков, между которыми шла постоянная вялотекущая война.
Весь этот период историки именуют «Темными веками» (VI—VIII века). Хозяйственная жизнь приходит в упадок. Деньги за ненадобностью вымерли, и по бывшей империи велся сплошь натуральный обмен. Культура билась в агонии. Ничего, что можно было бы назвать философией, изящной словесностью или мистикой, вы здесь не найдете. Книги не переписываются. Грамотные люди есть не в каждой провинции.
Города почти исчезают. На месте величественной Антиохии теперь шумит лес. Рим, население которого раньше составляло миллион человек, теперь населен сотней тысяч деградировавших личностей, которые использовали здание Колизея как каменоломню. По слухам, в Ватиканских садах водились дикие волки.
Над континентом повисло безвременье. Так продолжалось долгих триста лет. До тех пор, пока в 800 году папа римский не короновал франкского короля Карла I Великого в императоры всего Запада. Хоть и очень медленно, но после этого Европа начала просыпаться. По всей Европе возникает множество королевских, княжеских и епископских дворов. В XII веке в одной только Франции насчитывалась почти тысяча княжеств, герцогств и королевств. Провинциальные аристократы, незаконнорожденные принцы, вожди дружин провозглашали первую попавшуюся деревню столицей своего королевства и с ходу отправлялись резать соседей и вымогать дань у крестьян.
Дальше так жить было нельзя. Когда эту истину поняли все, в Европе началась иная эпоха. Обычно ее называют «Возрождение».
На то, чтобы худо-бедно собрать расползающиеся княжества и графства в единые государства, у европейцев ушло почти триста лет. Но к XVI веку порядок был наконец установлен. В России большая половина этого века пришлась на правление Иоанна IV Грозного. Царь был неплохо образован и вроде бы даже в подлиннике читал греческих богословов. Вот только на благо подданным это не пошло. С высот, на которые его вознесла судьба, всю Россию Грозный воспринимал как доску для собственной партии в шашки.
Английский современник Грозного Генрих VIII свободно говорил на четырех языках и прилично играл на лютне. Манили его не только духовные, но и телесные услады. Фавориток король менял чаще, чем сапоги. Ел Генрих столько, что под конец жизни оказался не способен ходить и его, страдавшего крайней степенью ожирения, возили на кресле с колесиками.
Блестящая эпоха закончилась большой кровью. В первой половине XVII века Россия корчилась в смуте и бунтах черни. В те же годы в хаос погрузилась и Европа.
К 1618 году континент оказался расколот на два блока, между которыми разгорелась Тридцатилетняя война. Армии бродят из конца в конец Европы. Католики режут протестантов, протестанты – друг друга, а пьяные ландскнехты – всех, кто попадется под руку. За собой они оставляют лишь сожженные города и зараженных сифилисом женщин.
Войны между государствами проходили на фоне войн внутри государств. Головы вчерашних повелителей мира сыпались с плах, словно осенние листья. Гражданские войны и революции одновременно начинаются в Нидерландах, Франции, Англии и Германии. Жестокость, с которой они подавлялись, поражает. Одному из пленных, одноногому инвалиду, лорд-протектор Англии Оливер Кромвель велел заколотить его деревянный протез в глазницу.
Зато те, кто выжил, смогли наконец пожить себе в удовольствие. Не боясь загробного воздаяния, не стесняясь общественного мнения, европейская знать пустилась во все тяжкие. Немецкий барон фон Вимфейн писал в своих мемуарах:
В продолжение многих лет вюртембергский двор кружился в вихре удовольствий и праздников, и никакое беспокойство не нарушало наши наслаждения.
Здесь, при дворе, была лучшая в Европе опера, лучший оркестр и, после парижской, лучшая в свете французская комедия. Кроме ежедневных представлений, доступ к которым был бесплатным, часто устраивались праздники, великолепие которых я сумел оценить только тогда, когда позднее познакомился с тем, что вызывало всеобщий восторг при других дворах.
Приятнее же всего были летние путешествия герцога на его виллы. Все, что только могут дать талант и природа в смысле наслаждений и утех, было налицо, и все были как нельзя лучше настроены, чтобы по достоинству оценить эти удовольствия.
Мы засыпали и просыпались среди веселья. Два оркестра будили нас по утрам. Завтракали мы все вместе, обыкновенно под сенью безлюдного леса. Под звуки музыки приступали к ротондам и кадрилям, готовясь к вечернему балу.
В промежутках мы занимались туалетом, игрой, едой, разнообразными развлечениями. То отправлялись ловить рыбу, то на охоту, то на прогулку в темный зеленый лес, всегда в компании богинь и нимф.
