На этой дороге много деревьев. Это огромные, столетние деревья. Одно такое дерево может укрыть своей тенью целый караван. Среди деревьев есть и такие, у которых нет ни ветвей, ни листьев, и тем не менее их ствол таков, что может укрыть тенью человека. У некоторых подобных деревьев выгнила сердцевина, и в углублении собирается дождевая вода, так что они уподобляются колодцам, и люди пьют воду, которая в них находится. В некоторых из них живут пчелы и бывает мед. Тогда люди собирают оттуда этот мед. Однажды я проходил мимо такого дерева и вдруг увидел в нем ткущего человека. Он установил там свой ткацкий станок и ткал. Я был удивлен этим.
Говорит Ибн Джузай: «В стране ал-Андалус есть два дерева из рода каштанов. И в дупле каждого дерева — ткач, который ткет ткань. Одно из них находится на склоне горы, около Вади Аш, а другое — в Альпухарре(, около) Гранады».
Среди деревьев тех зарослей, что протянулись между Ийвалатаном и Малли, есть такие, плоды которых похожи на сливы, яблоки, груши, абрикосы, но сами деревья иного рода. Там есть также деревья, что приносят плоды, похожие на длинный огурец. Когда такой огурец созревает, он лопается и обнаруживается вещество, напоминающее муку. Эту муку приготовляют и едят. И продают на рынках.
Из этой земли жители извлекают зерна, похожие на зерна бобов. Их жарят и едят. Вкус их напоминает вкус жареного гороха. Иногда они мелют их и из полученной муки приготовляют что-то вроде пирожного.[209] Это зерно жарят вместе с гарти. А гарти[210] — это плод, похожий на сливу, очень сладкий, но ядовитый для белых людей, если они его едят. Косточки его дробят и извлекают из них масло, которое употребляют для самых разных целей. На нем готовят, его сжигают в светильниках, на нем приготовляют пирожные, о которых было сказано. Они мажутся им сами, смешивают его с землей, какая у них там есть, и обмазывают этой смесью дома, так же как в других местах их обмазывают известью. Этого масла у них много, и получить его легко. В больших тыквах его перевозят из одного города в другой. Одна такая тыква вмещает столько, сколько в наших странах вмещает кувшин. Тыквы в странах Судана бывают очень большие.
Они изготовляют из них блюда: тыкву режут на две половины и из каждой половины делают блюдо или миску, на котором вырезают красивую резьбу.
Когда кто-нибудь из жителей Судана путешествует, с ним следуют его рабы и рабыни. Они несут его постельные принадлежности и циновки, сосуды, сделанные из тыквы, из которых он есть и пьет. Путешествующий по этим странам не несет с собой ни запасов еды, ни приправ, ни динаров, ни дирхамов. Они несут только куски соли, стеклянные украшения — люди называют их ан-назм[211] — и кое-какие ароматические вещества. Из ароматических веществ жителям тамошних стран больше всего нравится гвоздика, смола-мастика и тасаргант. Последний является их любимым благовонием.
Когда путешественник прибывает в деревню, суданские женщины приносят просо анли, кислое молоко, кур, муку из плодов ююбы, рис, фонио — оно похоже на зерна горчицы, и из него приготовляют кускус и 'асиду, — муку из фасоли-лобио. Путешественник покупает из этих товаров, что ему нравится. Но рис бывает вреден для белых, если они его едят, и фонио лучше, чем рис.
Пройдя расстояние в десять дней пути от Ийвалатана, мы добрались до деревни Загари.[212] Это большая деревня, в которой живут суданские купцы. Их называют ванджарата.[213] Вместе с ними живет группа белых хариджитов, которые придерживаются ибадитского толка. Их называют сагангу.[214] А белых суннитов-маликитов называют у них тури.[215] Из этой деревни возят в Ийвалатан просо анли.
Затем мы двинулись из Загари и дошли до большой реки. Это был Нил. На его берегу находился город Карсаху[216] Оттуда Нил спускается к городу Кабара,[217] а затем к Зага.[218] В Кабара и в Зага в каждом из них свой султан, и каждый из них выражает повиновение царю Малли. Жители Зага приняли ислам давно. Они набожны и стремятся к знанию. Затем от Зага Нил спускается до Тунбукту, затем — до Каукау (мы расскажем об этих двух городах далее), затем — до города Мули,[219] что в стране ал-лимийун. А Мули — это последний округ Малли. Затем (Нил доходит) до Йуфи,[220] и это одна из наиболее крупных стран Судана, а ее султан — один из наиболее могущественных среди суданских султанов. Белые люди не входят в эту страну, потому что они их убивают, прежде чем они ее достигнут. Затем (Нил) спускается оттуда к стране нубийцев. Они же придерживаются христианской веры. Затем (Нил течет) до Донголы, и это самый большой город нубийцев.[221] Султана Донголы зовут Ибн Канз ад-дин. Он принял ислам в дни ал-Малика ан-Насира. Затем (Нил) спускается к порогам, и это конец области Судана и начало области Асуана в Верхнем Египте.
В этом месте Нила вблизи от берега я видел крокодила. Он был похож на небольшую лодку. Однажды я спустился к Нилу для удовлетворения нужды, и вдруг неожиданно появился один из суданцев и остановился между мной и берегом. Я был удивлен его дурному воспитанию и малой стыдливости. Я рассказал об этом одному из знакомых людей, и тот сказал: «Он поступил так только из страха за тебя перед крокодилами и поэтому остановился между тобой и крокодилом».
Затем мы выехали из Карсаху и добрались до реки Сансара,[222] а это на расстоянии примерно десяти миль от Малли. У них такой обычай, что они запрещают людям входить в их город без разрешения. Поэтому я заранее написал в общину белых знатным их людям — Мухаммаду ибн ал-Факиху ал-Джазули и Шамс ад-дину ибн ан-Накувайшу ал-Мисри, чтобы они сняли для меня дом. Когда я добрался до упомянутой выше реки, я пересек ее на пароме, и никто мне не препятствовал сделать это, и я достиг города Малли господина — царя Судана.[223] Я остановился там около городского кладбища и отправился в квартал белых. Я искал Мухаммада ибн ал-Факиха. Оказалось, что он уже нанял для меня дом напротив своего дома, я отправился туда. Зять ибн ал-Факиха 'Абд ал-Вахид, законовед и чтец Корана, принес мне свечу и еду. На другое утро ко мне пришел Ибн ал-Факих, Шамс ад-дин ибн ан-Накувайш и 'Али аз-Зуди ал-Марракуши, а он — один из числа ищущих знания. В Малли я встретил кади 'Абд ар-Рахмана. Он пришел ко мне, и оказалось, что он — суданец. Он хаджжий и достойный человек, с благородными качествами. В знак своего гостеприимства он прислал мне корову. Я встретил также переводчика Дуга.[224] Он — один из наиболее достойных знатных среди них. Он прислал мне быка. Законовед 'Абд ал-Вахид прислал мне два больших мешка фонио и бутылочную тыкву с маслом гарти. Ибн ал-Факих прислал мне рис и фонио. Шамс ад-дин прислал мне в знак гостеприимства угощение. В общем, они, поистине, снабдили меня наиболее полным образом всем необходимым. Да возблагодарит их Аллах за их добрые дела. Ибн ал-Факих был женат на дочери дяди султана с отцовской стороны, и она взяла на себя заботу о нашем пропитании и обо всем остальном. Спустя десять дней после нашего прибытия мы ели 'асиду, которую приготовляют из чего-то похожего на ал-калкас, что называют ал-кафи.[225] Они предпочитают эту похлебку всем другим кушаньям. Но на другое утро все мы оказались больными, а нас было шесть человек, и один из нас умер. Я же пошел на утреннюю молитву, и во время молитвы сознание покинуло меня. Я попросил одного из египтян дать мне облегчающего лекарства, и он принес мне чего-то, что называлось байдар,[226] а это корни какого-то растения. Он смешал их с анисом и сахаром и затем размешал в воде. Я выпил это лекарство и изрыгнул все, что съел, вместе с большим количеством желтой желчи. Аллах спас меня от гибели, однако я болел два месяца.
