Он начал спускаться. Прежде чем ступить на валун, проверил, устойчива ли поверхность.
Валун зажат плотно и не качается.
Арон опускается.
Легкое колебание, но он не чувствует опасности. Двигаясь осторожно, держась за валун, он начинает медленно спускаться.
Камень шатается под его весом. Плохой знак. Арон отталкивается и прыгает, рефлекторно выбросив вперед правую руку, чтобы остановить движущийся на него валун. Тот отрывается от стены и начинает падать прямо на правую руку Арона, вдавливая ее в противоположную стену. Все происходит почти мгновенно.
Наступает тишина. Слышно лишь биение его сердца и прерывистое, испуганное дыхание.
Затем на него наваливается боль — разрывающая, обжигающая, — словно руку пронзили десятки огненных стрел. Из груди вырывается крик.
Но, даже несмотря на боль, Арон понимает, что нужно сделать немедленно, пока кровь еще насыщена адреналином и у него есть силы. Необходимо сдвинуть валун.
Собрав все силы, он упирается в него свободной левой рукой, но сдвигает всего на несколько дюймов. Дрогнув, камень с новой силой наваливается на правую руку.
Новая вспышка боли.
Затем все вокруг погружается в тишину.
* * *
У него началось сильное потоотделение. Это случилось бы с любым человеком, оказавшимся на его месте. Ему необходима вода, но фляга уже пуста. В рюкзаке есть еще бутылка, но как снять ремень с правого плеча? Арону приходится, неестественно вывернувшись, перекидывать ремни через голову, чтобы сделать наконец несколько глотков.
Поступок не вполне разумный. Он уже проглотил треть от оставшейся жидкости, а пока неизвестно, сколько времени ему придется провести в таком положении. В жарком климате пустыни без воды он умрет уже через три дня. Если ему повезет.
Арон переключил внимание на руку. Она уже онемела. Ему виден лишь посеревший большой палец. Похоже, кости все же не сломаны, но мягкие ткани повреждены серьезно. Самое неприятное, что он в ловушке между валуном и стеной.
Арон постарался найти хорошие стороны в своем трудном положении — по крайней мере, у него нет кровотечения. Конечно, на камне видны пятна крови, но ни одна рана не кровоточит, с руки не капает кровь.
Он достает нож и вытаскивает одно из лезвий. Может, удастся отколоть часть породы и высвободить руку? Арон бьет изо всех сил, но скала оказывается слишком твердой.
Время шло час за часом. Арон пробовал действовать другим лезвием, надеясь, что длинный нож сможет справиться с задачей. На него лишь осыпалась пыль горной породы, и нож затупился. Больших результатов достичь не удалось.
Арон продолжал работать, боясь остановиться и оказаться лицом к лицу с фактом, что из западни ему не выбраться. Он старался не думать о том, что единственное, что осталось ему, человеку, которого никто не будет искать, — отрубить себе руку.
Нет, конечно, до этого не дойдет. В 1.30 ночи он позволяет себе сделать глоток воды. Становится немного легче, но все равно усталость берет свое. Он на ногах уже более двенадцати часов, колени подгибаются, кажется, он вот-вот упадет.
Борясь за жизнь, приходится импровизировать. Изловчившись, Арон закрепляет крюк выше себя на скале и поднимается, чтобы снять нагрузку с ног. Облегчение было недолгим. Ремни обвязки впиваются в тело, нарушая кровообращение и перекрывая приток крови к ногам. Ему пришлось опять встать.
Ночная прохлада пробралась в каждую часть тела. В таком положении он провел оставшиеся до утра часы.
Когда солнце отогревает его пальцы, он продолжает бить ножом по скале, стараясь не думать о том, что придет быстрее, освобождение или смерть. Впрочем, альтернативное решение ужасает, и он старается об этом не думать.
* * *
День второй.
Температура неуклонно поднимается. Арону уже давно не холодно. Напротив, он изнемогает от жары.
С помощью альпинистского снаряжения он пытается смастерить нечто похожее на систему рычагов, чтобы сдвинуть камень. К сожалению, безрезультатно.
Потом он решает, что сможет услышать других альпинистов и позвать на помощь. Но по каньону проходят лишь дикие животные.
В такой ситуации легко впасть в отчаяние. Однако Арон не теряет присутствия духа. Вместо этого он думает над тем, как провести ампутацию собственной руки.
Прежде всего ему понадобится жгут, чтобы остановить кровь, если он когда-то сможет вырваться из западни. Он может получиться из ремня и карабина, и его надо наложить чуть ниже локтевого сгиба. Но жгут не прилегает достаточно плотно, таким образом остановить кровь будет невозможно.
В любом случае операция ему предстоит весьма опасная. Если плоть можно разрезать ножом, то для кости нужна пила, а ничего подобного у него нет. Не стоит забывать, что, даже если все пройдет успешно, ему предстоит вернуться к начальной точке маршрута, а затем пройти восемь миль до места, где он оставил велосипед.
Почти невыполнимая задача.
Осознание повергло Арона в уныние.
Ему остается только смириться со смертью.
Отыскав в рюкзаке камеру, он записывает сообщения для родителей, объясняет, что с ним произошло, говорит, что очень их любит.
Немного успокоившись, он продолжает искать возможность выжить.
* * *
Третий день он начинает с молитвы, прося Бога о милости разогнать роящихся вокруг комаров, терзающих укусами его тело. Кажется, его молитвы не доходят до Бога. День закончился, наступила ночь. Температура воздуха упала. Арон трясся от холода, отбивая зубами дробь.
Делая глоток воды, он с трудом сдерживает желание выпить все, что осталось в бутылке. Теперь он продолжает долбить скалу не потому, что надеется на освобождение, а лишь потому, что работа его согревает.
В семь утра Арон подсчитывает, что пробыл в плену уже сорок часов, и мысленно опять возвращается к операции по ампутации.
Оторвав от фляги трубку из неопрена, он перетягивает ею руку. Предплечье белеет. Жгут эффективен.
Арон готовит нож и проводит по коже. Ничего. Лезвие слишком тупое, чтобы разрезать даже ее. Но он продолжает. Позывы к мочеиспусканию становятся все сильнее, и он, не отвлекаясь, справляет нужду на дно каньона. Во второй половине дня желание возникает вновь, но Арон сдерживается, понимая, что не может расходовать столь ценные ресурсы влаги в организме. Он мочится во флягу. Моча более концентрированная и зловонная, чем утренняя, но ничего не поделаешь. В последующие несколько часов жидкость расслаивается, темный осадок опускается на дно.
В полночь он делает первый глоток. Моча холодная и горькая, но он сможет проглотить ее, когда воды совсем не останется, а случится это совсем скоро — на дне бутылки осталось уже немного.
