Медленно, болезненно проходит ночь. Утром Арон опять берет в руку нож. Если лезвие не режет кожу, может, ему удастся проткнуть плоть острым концом. Прежде чем подумать о том, что произойдет, он резким движением вгоняет лезвие в тело.
Боль оказалась слабее, чем он предполагал. Он чувствовал, как острый конец уперся в кость.
Арон медленно вытащил нож. Крови немного, и он отчетливо видит слой желтого жира под кожей. Он вновь вставляет нож в рану и пытается надавить сильнее. Больно. Нет, так он не сможет разрубить кость, не сможет перерезать нервы и сухожилия. У него ничего не выйдет.
Арон позволяет себе сделать глоток воды. Все кончено.
В полдень четвертого дня он вновь произносит молитву. На этот раз он просит дать ему терпения дождаться смерти.
* * *
Вновь приближается ночь. От бессонницы, холода, боли и обезвоживания у Арона начались галлюцинации. В моменты прояснения сознания он тянется к фляге лишь для того, чтобы промочить рот, а затем вновь погружается в забытье.
Ему чудилось, что он в компании друзей, им подают прохладительные напитки, потом казалось, что он ужинает с близкими людьми, которых любит.
Конечно, он сейчас не с ними. Он в аду.
Длинная, страшная ночь перетекает в полный кошмаров день. В два часа Арон вновь берет камеру, чтобы записать свои последние слова. Вскоре на него обрушивается леденящий холод ночи. Он выбивает на скале свое имя и дату: 30 апреля. Он создает надгробие самому себе, поскольку не верит, что доживет до утра.
Но Арон дожил.
На шестой день плена к нему приходит решение. Это похоже на откровение. Благословение.
Он не сможет разрезать кость ножом, но у него может получиться переломить ее на две части здоровой левой рукой.
Арон не дает себе на раздумье и нескольких секунд. Переместившись так, чтобы правая рука лежала на краю камня, он осторожно, но со всей силой ударяет по ней левой рукой.
Хруст!
В предплечье ударяет боль, словно в него выстрелили.
Пальцами здоровой руки он ощупывает место перелома, чтобы убедиться, что, да, кость сломана, он чувствует острые концы, да и боль подтверждает, что у него перелом. Но кости две: лучевая и локтевая.
Ему удалось сломать лишь одну. На очереди вторая.
Удар. Хруст.
Еще один обжигающий тело выстрел.
Арон изо всех сил кричит от боли. Тело покрывается липким потом.
Он вновь касается места перелома и испытывает странный восторг.
Он может поворачивать плечом, в то время как нижняя часть руки остается неподвижной. Кости, несомненно, сломаны. Но две части руки еще связаны сухожилиями, венами, кожей. Для завершения ампутации у него есть лишь тупой складной нож. Он принимается пилить им кожу, стараясь разрезать аккуратно. Закончив, он просовывает в отверстие палец, пытаясь нащупать, какие сухожилия и где ему еще надо перерезать. Он режет слой за слоем, стараясь не задевать крупных артерий. Ими он займется в самом конце. Сейчас необходимо перерезать сухожилия, чтобы уменьшить связь с бесполезной частью руки.
Прошло минут двадцать. Арон перерезал одну артерию. Затем вторую. Кровь начинает течь сильнее. Подойдя к наиболее сложному участку сухожилия, он делает перерыв, чтобы сильнее затянуть жгут.
Опять возвращается к сухожилию. Эта работа не под силу ножу, и Арон берет щипцы.
Затем опять нож. Ему все тяжелее задерживать взгляд на том кровавом месиве, в которое превратилась его рука. Осталось перерезать еще одну артерию и несколько мышц.
И нервы.
Это будет самым болезненным. Даже прикосновение к оголенным тканям заставляет кричать от боли.
Сжав зубы, он справляется и с этим. Боль, равной по силе которой ему никогда не приходилось испытывать, пронзает все тело. Поток крови. Жар. Несколько мгновений он не способен ни на что, он может лишь отдаться этой всепоглощающей боли. Но теперь ему осталось преодолеть только преграду из кожи и нескольких хрящей. Страшная работа продолжается.
Внезапно, почти через час, Арон понимает, что ампутация окончена.
Он, Арон Ралстон, свободен.
Но он по-прежнему один.
Оставив раздробленную руку в каменном плене, он обматывает культю. Время не ждет. Пора действовать. Ему необходима медицинская помощь, пока потеря крови не привела к смерти.
Каким-то образом ему удается спуститься на дно каньона. Там он находит лужу с застоявшейся водой и пьет. Никогда нельзя пить воду, качество которой кажется сомнительным, но это был поступок человека на грани отчаяния.
Почти сразу организм отторгает грязную воду.
Арон начинает свой путь по пустыне, преодолевая милю за милей.
Жара и боль вытягивают из него последние силы, но он продолжает идти и преодолевает десять километров.
Внезапно впереди он видит фигуры людей — семья из трех человек. Он кричит изо всех сил, пытаясь привлечь к себе внимание.
Над головой показывается вертолет, который и забирает Арона. Экипаж смотрит на него с ужасом, а врач в ближайшей больнице оглядывает с любопытством.
Прошло 127 часов с той минуты, как на него упал валун.
Согласно всем правилам, он уже должен быть мертв.
* * *
Из стодвадцатисемичасового подвига выносливости Арона Ралстона можно извлечь немало уроков. Например, самые простые: всегда кто-то должен знать, куда вы направляетесь. И более сложные.
Позже Арон говорил, что если бы ампутировал себе руку раньше, то умер бы в пустыне, потому что на тот момент рядом не оказалось бы вертолета, доставившего его в больницу. В моменты отчаяния он молил о терпении и сохранении душевных сил. Тогда ему казалось, что мольбы его так и остались неуслышанными. Но порой взгляд в прошлое позволяет разглядеть в страданиях и хорошее. Арон просил о терпении и сохранении душевных сил и получил и то и другое. Кроме того, в нем не умер инстинкт самосохранения. Он делал все — в буквальном смысле все, — чтобы выжить и спастись.
Этот инстинкт самосохранения скрыт глубоко в каждом из нас. Иногда для его проявления требуются экстремальные условия. Несомненно одно — все мы сильнее и выносливее, чем можем представить.
Арон Ралстон подтвердил, что мы, люди, созданы из более прочного материала, чем плоть и кости.
Сэр Джон Франклин:
Смерть в Арктике
О судьбе Франклина ни один человек все знать не может.
О судьбе Франклина ни один человек все рассказать не может.
Лорд Франклин по-настоящему жил лишь в обществе своих матросов.
Из элегии «Леди Франклин»Эта история начинается с открытия гроба. Но гроба не простого.
