Стоит ли уточнять, что никто из нынешних горожан не видел Лондона? В последний раз подобная возможность — как следует разглядеть город — существовала во времена Стюартов. Тогда еще можно было выйти на затопленные водой вестминстерские луга и полюбоваться на английскую столицу, раскинувшуюся на склонах Ладгейт-Хилла, всю целиком, с ее шпилями и церковными башенками. Наиболее же удобным в этом отношении следует признать Лондон эпохи Плантагенетов — обнесенный стенами город был идеально приспособлен для обозрения и прощальных слов. Сегодня, даже если вы вскарабкаетесь на купол собора Святого Павла, Лондон предстанет вашему взору не в виде компактного полиса, а скорее в виде города-лабиринта. Если вы желаете получить наиболее точное представление об английской столице, поднимитесь на башню Саутуоркского собора, а еще лучше прокатитесь на лодке по Темзе поздней ночью, когда густая тьма окутывает своей древней магией панораму города.
Все это хорошо, друзья, но вот что я вам скажу: человек, покидающий Лондон и обдумывающий свою прощальную речь, будет весьма разочарован, когда наконец доберется до Места, Где Заканчивается Лондон.
Во всяком случае весь мой энтузиазм испарился, когда я обнаружил, что нынешний Лондон заканчивается ничем не примечательным пабом.
На пороге паба высилась фигура древнего старика с седыми бакенбардами и таким недовольным выражением лица, что оно невольно наводило на мысль: кто-то когда-то, еще в 1885 году, оставил его здесь, пообещав проставить выпивку, да так и не вернулся назад.
— Привет, — обратился я к старику, но он отвел взгляд в сторону и презрительно сплюнул.
С двух сторон от паба выстроились в ряд современные магазины. Чуть поодаль за шоссе расположилась целая группа ужасных бело-розовых коттеджей. При каждом из них убогий, чахлый садик и непременный оцинкованный мусорный бачок у задних дверей. Домохозяйки — такие же неухоженные, как домики и садики, — суетливо хлопотали на кухне и время от времени выглядывали в окно, чтобы убедиться, что их отпрыски находятся по эту сторону забора, а следовательно, в безопасности. Наиболее яркой достопримечательностью пейзажа являлся пустой омнибус, устало прикорнувший на остановке напротив паба. На его маршрутной схеме значились лондонские названия, но выглядели они столь же неправдоподобно, как итальянские наименования на французских экспрессах в Кале.
Хвост Лондона тянулся еще на милю-полторы вдоль дороги: за красным омнибусом продолжалось все то же — бело-розовые домики, магазинчики, новоиспеченные домохозяйки и их дети.
— Доброе утро, — поздоровался я со стариком.
— Двигай прямо, — прозвучало в ответ.
— Утро доброе, — сделал я новую попытку.
— Миль семь или около того, — прорычал старец.
У меня возникло чувство, что мы отлично поладим с этим упрямцем.
— Не хотите ли выпить? — закинул я удочку.
Увы, но даже эта хитрая уловка не пробила брешь в безразличии моего собеседника. Тогда я ткнулся прямо в его серебряные бакенбарды и проорал что было мочи: «Пиво!» Это возымело действие: старик мгновенно насторожился и проследовал за мной в питейное заведение. Продолжая общаться таким образом — а именно, выкрикивая свои реплики чуть правее его левого уха, — я постепенно наладил контакт со своим новым знакомцем, личностью не только обаятельной, но и весьма интересной.
Он полюбопытствовал, куда это я направляюсь в своей маленькой голубой машинке.
— Куда-нибудь — трижды повторил я.
Выяснилось, что подобно многим старым джентльменам, чье основное занятие — стоять в задумчивости (или просто так) перед пабом, мой собеседник в прошлом служил в военно-морском флоте. Следовательно, по моему мнению, был вполне в состоянии понять и одобрить пытливое умонастроение.
— У меня такое чувство, — вещал я, — какое бывало в детстве, по окончании учебного года… или когда объявили о подписании перемирия. Представляете? Никаких проблем, никаких обязанностей… Полная свобода. Ничего не надо делать, иди куда пожелаешь. Можно по желанию остановиться отдохнуть, поболтать с кем-нибудь. А если понадобится, можно и поторопиться.
Я поведал ему о тех городах и селах Англии, что ждут меня впереди; а старик в ответ сообщил, что у него есть брат, который раньше жил в Болтоне.
Наша беседа текла весело и непринужденно, когда снаружи раздался оглушительный ритмичный гул — это заработал движок омнибуса! Я кинулся к дверям. Вот он, долгожданный момент! Кондуктор отшвырнул сигарету, которую курил; водитель взгромоздился на свое сиденье; пожилая дама в черном прошла в салон автобуса, а молодой человек в подпоясанном макинтоше занял место на верхней площадке. Вслед за этим водитель выжал сцепление, и последняя красная ниточка, связывавшая меня с Лондоном, неспешно покатила по дороге.
— Прощай, Лондон!
Вот и все, что я сказал. В любом путешествии наступает момент, когда вы понимаете: действительно началось! Это может случиться за несколько недель до вашего выезда или несколько недель спустя… неважно. Речь идет не о конкретной точке на временной оси, а о вашем эмоциональном состоянии, вашей готовности с легким сердцем устремиться в будущее. Именно это я и почувствовал, когда последний омнибус отправился обратно в Лондон, а меня оставил в одиночестве в Месте, Где Заканчивается Лондон…
Я завел мотор с ощущением легкой грусти и облегчения.
— Прощайте, — кивнул я старику.
Он молча утер губы и посмотрел в другую сторону. По-моему, он меня не услышал.
Ну и ладно… Я устремился по зеленому туннелю сельской дороги — впереди меня ждала Англия. Свежий воздух пьянил, как вино; шелест молодой листвы звучал райской музыкой.
Мимо промчался Датчет со своим восхитительным речным пейзажем… Аристократически сдержанный Итон дремал за вековыми вязами… Караульные в красных мундирах маршировали вверх и вниз по крутому склону перед входом в Виндзорский замок… На самом въезде в Рединг стояли две очаровательные маленькие девочки с белым щенком силихем-терьера… А я все ехал и ехал, углубляясь в зеленые просторы Беркшира, пока не увидел узкую проселочную дорогу с ответвлением посередине. При виде этой развилки сердце у меня радостно забилось. Казалось, дорога бросала мне вызов: «Ну что, слабо?»
— Отлично! — воскликнул я.
Вдоль всей дороги тянулась колея; в ней стояла дождевая вода. Сама дорога была неправдоподобного янтарного цвета, она круто взбиралась на холм, к Баклберийской пустоши, и там терялась в зарослях утесника. Кое-где из этих пламенеющих зарослей вздымались высоченные деревья, чьи ветви переплетались, образовывая прихотливый зеленый узор на фоне облачного неба.
