: сколько часов прошло, как они выдержали в этом дыму? — может, уже поздно?..
— Он рванулся назад в шкурник; глаза почти ничего не видели, слезились,— их страшно жгло и резало, резало и жгло,— «вот дрянь»,— пробормотал он; Пит испуганно спросил его: «Что...» — запах волока потянуло сюда, они восстановили циркуляцию,— вместо ответа Сашка мотнул головой в сторону зала и провёл рукой поперёк горла. Противогаза у них не было — просто не пришло в голову брать такое на спасработы,— а ведь Пит, знающий “Свечек”, поинтересовался у него по телефону, ещё когда Сашка звонил ему от Гены — «брать-ли резинку»,— но Сашка просто не понял, о чём идёт речь — решил, что о дутике,— и сказал: «на хрена?»
Он порылся в ященковской аптечке, нашёл ампулу с борной кислотой, намочил край рубашки и протёр глаза. Стало чуть легче. Затем, как пловец, сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, вентилируя лёгкие, и снова нырнул в зал.
: У самого входа он наткнулся на лежащего лицом вниз парня; рядом валялись небольшой ломик-пешня и зубило. Сашка подумал самое страшное,— перепугался, перевернул лежащего на спину — лицо у парня было закрыто каким-то нелепым противогазом. Сашка схватил его за ворот куртки и пятясь, потащил за собой в проход.
В гроте, где пришлось ожидать Пита с Коровиным, он сорвал с вытащенного противогаз; Пит определил, что это Понч-Пруевич, а противогаз Кана; Сашка, как смог, натянул противогаз, приказав Питу оттащить Понч-Пруевича к трещине — места там было побольше, и можно было распрямиться во весь рост,— а сам, перекинув через плечо бухту репа, снова полез в зал. В зале он вспомнил, что противогаз от угарного газа не помогает, хотел его снять,— глаза почти ничего не видели сквозь мутные стёкла — но хоть что-то из гадости, наполнявшей зал, он должен был фильтровать, и глаза не так ело,— да мало-ли что ещё могло у них тут гореть...
: В центре зала плиты покрывал жёлто-коричневый налёт; они вообще все были в саже и копоти — как стены и потолок, потолок в центре зала особенно,— а тут ещё налёт... Сашка поскользнулся на наклонной плите, выругался — не было больше сил терпеть это — и тут увидел Кана.
: Кан лежал на большой неровной плите головой вниз, будто был сбит с ног; на его одежде и лице был тот же самый налёт. «Сера»,— подумал Саша. Брови у Кана выгорели, всё лицо было в пятнах. Ни карбидки, ни какого-либо другого света поблизости не было. Сашка протянул у него под мышками двойную петлю репа вместо обвязки, зафиксировал узлом, чтоб не сдавило грудную клетку,— всё-таки был ещё шанс, по крайней мере нужно было делать всё, что возможно, до самого конца,— взвалил к себе на спину и, придерживая за реп, двинулся обратно.
..: Пятнадцать метров, отделявших его от Пита, показались ему пятнадцатью километрами и он полз их вечность — от угарного газа кружилась голова, всё плыло перед глазами,— хорошо ещё, хоть глаза не ело, могло быть и хуже,— мрачно подумал он,— его шатало, как пьяного и жутко мешал неудобный и бесполезный в шкурнике противогаз, но снять его было нечем, руки были заняты и даже на секунду он не мог освободить ни одну из них для лишнего движения,— «упаду — не встану; упадёт со спины Кан — застрянем оба и не вытащит никто, это тебе не Штопорная — раз, два, и в дамках»,— бормотал он, чтобы хоть как-то поддержать себя и не свихнуться от этого страшного и тяжёлого груза,— стёкла противогаза запотели и ни черта сквозь них не было видно — он полз-брёл, опираясь о стены, а тут ещё пот, и толстый неповоротливый Кан словно специально цепляется за каждую крепь, каждый выступ пола, свода, стен —
... он почувствовал расширение; остановился, бросил Кана, сорвал противогаз — мерзкую вонючую резину с лица — стало легче; он отдышался, попробовал расстегнуть на Кане куртку,— молнию заклинило, и тогда он просто рванул полы в разные стороны, задрал свитер — подсознательно звучало: ты занимаешься этим только для того, чтоб не идти туда снова,— чтоб никого не тащить, никого не искать —
— противно было к этому прикасаться,— но сердце билось — громко, каждым ударом отдаваясь в ушах; он понял, что это бьётся его — молотом оно долбило в виски и голова гудела и кружилась от этих ударов,— «плохо»,— пробормотал Сашка, но не было времени дожидаться, отдыхая, Ященко и ребят — тут, может, всё секунды решают, и нужно успеть вытащить из этого поганого ада ещё хоть одного человека, только одного,— это ведь не просто так — ночь, прочёсывание, тяжёлый транс со спасательским ‘железом’ — полный комплект,— Штопорная, завал и та плита на плечи, и этот волок... И ещё было много мыслей и обрывков мыслей; этого человека ведь ещё надо найти, и всё это переплеталось с совсем уже бредом, страшным бредом — Пит будет смеяться, и что скажет мама, а Люся,— ... Боже, дома ему влетит — там маленький Саша — Сашка! — вот ‘в этом-то всё и дело’: Сашка маленький один, сейчас Её найти — и всё, кончено, упаду, подумал он,— плевать на них на всех,— Люся, Лена, Сашка, Пит, Сталкер и Ященко — это главное, а технарь почему-то в доме, да, электричество наука о контактах с плитой не поскользнись либо они есть тьфу чёрт либо тьфу Бог нет где,— что я несу —
: В зале стало малость полегче — эту гадость вытягивало, но больше здесь никого не было. Он увидел два расходящихся под острым углом штрека, вспомнил карту,— Липота должна была быть справа; он рванулся туда, едкий запах исчез, и дым тоже, и ход привёл его в грот, в котором были стол, нары — всё из больших старых крепей, очень прочно, очень удобно и сухо,— только два человека в мире могли так всё оборудовать: это был их стиль, и Сашке показалось, что сейчас он увидит обоих — «хватит прятаться»,— чуть не сказал он —
— И ТУТ УВИДЕЛ “Свечек”.
* * *
Лена сказала, что пора всё-таки спать — «хватит насиловать»,— сказала она и Пит подхватил: «забытия давно минувших дней»,— Сталкер с Сашкой разом глянули на часы, и хмыкнули. «Самый час»,— сообщил Сашка. «Час Маразма,— уточнил Сталкер,— полночь по U.T. — как же, уснёте вы сей час, да»,— но Люба уже спала и Лена повела её в палатку.
Сталкер и Сашка заглянули в кружки — там ещё оставалось; «НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!!» — картинно удивился по этому поводу Сталкер и долил из фляги; опустевшую флягу сунул за бревно. Было слышно, как девчёнки в палатке расстилают спальники.
— Я, пожалуй, у костра останусь,— сказал Сталкер,— тесно там. А ночь — ничего... Люблю в такую ночь у костра...
