Большой объем магнитных измерений при их точности и непрерывности, выполненный «ЗАРЕЙ», показал, что советские ученые обладали великолепно оснащенным судном, позволяющим получать уникальные сведения о магнитном поле Земли.
За время своих научных рейсов шхуна «ЗАРЯ» прошла более 700 тысяч морских миль и провела научные работы во всех океанах нашей планеты и примыкающих к ним морях.
В 24–00 матросы Плахов и Матевосян поднялись на ходовую рубку и заступили на вахту. Вид огромного штурвала поражал воображение. Они привыкли, что на современных теплоходах штурвалы были с электрическим приводом и для того, чтобы повернуть расположенное на корме перо руля, не надо было прилагать никаких усилий. Кроме того, на современных судах штурвалы находятся внутри ходовой рубки, а на «Заре» – сдвоенный штурвал, основное «колесо», которым обычно управляли судном, находилось на открытой палубе перед рубкой, а второе штурвальное колесо расположено в рубке в укрытии. Прямо перед штурвалом находился путевой магнитный компас, по которому рулевые и держали курс шхуны в море.
«Пульт» управления рулем на шхуне сразу перенес матросов в эпоху старого парусного флота. Два колеса, диаметром около полутора метров с небольшими рожками по всей окружности, и скрепленные между собой на расстоянии сорока сантиметров особыми скобами представляли собой массивный штурвал – основное средство управления шхуной. Курсанты видели такое чудо техники разве что в старых фильмах времен адмирала Ушакова.
От штурвала цепи уходили под палубу в румпельное помещение, далее они вдоль бортов тянулись по направляющим роликам, и затем цепь крепилась к полукруглому зубчатому металлическому сегменту, узкая часть которого насаживалась прямо на перо руля. Матросы вращали штурвал, цепь в зависимости от поворота штурвала перемещалась в ту или другую сторону, поворачивала перо руля и шхуна меняла курс.
Во время шторма два матроса с трудом удерживали штурвал, так как удары волн били по перу руля, а прямой цепной привод просто вырывал штурвал из рук матросов – все, как во времена Христофора Колумба. Отстояв за штурвалом вахту, курсанты по физической нагрузке могли сравнить это с двумя часами упорной тренировки в спортзале.
Приняв от предыдущих курсантов вахту и сверив по компасу названный ими курс, они встали по обе стороны рулевого колеса и строго следили, чтобы шхуна не «рыскала» и не уходила от ветра. Выйдя из залива Петра Великого, они теперь шли в водах Японского моря. Родные берега давно скрылись из вида, и шхуну окружала только вода.
На втором часу вахты волнение моря усилилось, шхуну стало заметно покачивать, и на мостик поднялся капитан. Посмотрев на барометр, перо которого рисовало уходящую вниз линию, он вышел на крыло мостика, покрутил головой, что-то послушал и, войдя в рубку, крикнул стоящему на вахте второму помощнику, чтобы тот объявил «аврал» по уборке парусов.
Курсанты с удивлением смотрели на капитана, так как кроме небольшой качки ничего особенного они не замечали. А члены команды уже выскакивали на палубу и занимали места у закрепленных за ними мачт. Когда Виктор с напарником добежали до бушприта, ветер заметно усилился и волны стали заливать палубу. По расписанию рабочее место Виктора было на самом конце бушприта и он, получив от боцмана монтажный пояс с цепью, хватаясь за боковые штаги, стал пробираться по уже мокрому бушприту.
Ветер с каждой минутой крепчал и норовил сдуть с бушприта Виктора, пытавшегося убрать самый первый на носу шхуны кливер. Они с напарником порядком повозились, пока убрали все три паруса и присоединились к группе, убиравшей основной парус на фок-мачте. Ветер уже разошелся не на шутку и для того чтобы убрать парус за один конец нирала или шкота хватались по пять-семь человек одновременно. Ветер с такой силой надувал паруса, что приписанные к фок-мачте члены экипажа самостоятельно справиться с парусом не могли. Из-за магнетизма на шхуне не могло быть электрических лебедок и все приходилось делать вручную. Физические нагрузки во время работы с парусами были огромные и к концу плавания курсанты накачали мускулатуру, которой завидовал весь курс.
Закончив уборку парусов на фок-мачте, освободившиеся члены команды переместились к грот-мачте и стали помогать товарищам. Когда последний парус на бизань-мачте был убран, шторм уже разыгрался по-настоящему. Шхуна была довольно маленькая, ее борта возвышались над водой не более пятидесяти сантиметров и огромные волны целиком заливали палубу. Шпигаты – отверстия в палубе для стока, не справлялись с потоками воды, и теперь палуба тоже походила на бушующее море. Некоторые люки впопыхах не успели плотно закрыть, и вода проникла во внутренние помещения.
Закончив уборку парусов, Виктор с напарником вернулись на мостик и продолжили несение вахты.
– Как же капитан предугадал, что надвигается шторм? – подумал Виктор, пристально всматриваясь в бушующее за окном рубки море. Видимо, здесь, как и везде, сказалась большая морская практика и особое капитанское чутье. Естественно, неопытного капитана на такую шхуну не пошлют.
Капитан – Веселов Борис Васильевич в этом плавании отпраздновал свой 50-летний юбилей. Во время Великой Отечественной войны воевал на Балтике на торпедных катерах. После войны специализировался по парусникам. Он был опытным мореходом и руководителем, и его очень уважала команда. Без потерь и ущерба для судна и команды он провел судно в экстремальных штормовых условиях и благополучно завершил длительное и очень сложное плавание.
К курсантам-матросам относился весьма благосклонно, разрешал им в любое время появляться на мостике и решать навигационные и астрономические задачи. Учитывая, что они были уже курсантами 4-го курса, через месяц плавания он стал привлекать их к самостоятельному несению вахты, подменяя штатных помощников.
К удивлению курсантов на шхуне не было обычного для всех судов, заходящих в заграничные порты, первого помощника, или, как его обычно на флоте называли, «комиссара». Как правило, комиссар не был моряком и направлялся на суда загранплавания парткомом пароходства. В его обязанности входило следить за морально-идеологическим климатом в команде, проводить вовремя политинформации, организовывать и контролировать увольнение моряков на берег во время посещения иностранных портов.
Так вот на шхуне комиссара не было, а идеологическое воспитание членов экипажа осуществлялось капитаном и секретарями партийной и комсомольской организаций, которые особо не мучили команду всякими мероприятиями морально-политического характера. Надо отметить, что взаимоотношения и климат в команде были на высоком уровне и отсутствие зоркого «ока» комиссара особо не ощущалось.
