Владимир Динец - Азия на халяву

— Много тут бывает народу?

— Да, — ответил он. — Наши заходят, и приезжих иной год человек до пяти. Может быть, когда-нибудь острова покроются отелями, автострадами и закусочными, но пока что, путешествуя в этих краях, испытываешь удивительное чувство, что вся их неземная красота принадлежит только тебе. В последний день моего пребывания на Парамушире мы с начальником милиции поехали на пикник. Поджарив огромного лосося-чавычу и наловив «на отливе» крабов, мы грелись под лучами солнца, впервые за несколько дней вышедшего из-за облаков. По ту сторону пролива тянулся берег плоского, изрытого полевками острова Шумшу, за которым синели горы Камчатки. Я надел маску и отплыл от берега. Под водой росли леса из гигантских водорослей. Бурые ленты уходили на головокружительную глубину и тянулись под поверхностью моря. Под ними было темно и холодно. Мы сбегали к очень красивым Черным озерам в старых кратерах, а когда поехали обратно, еще издали увидели входящий в бухту белый теплоход. Это был «Петропавловск», на котором мне предстояло плыть на Камчатку. Маленькая баржа-плашкоут отвалила от пирса и направилась к теплоходу. Пятнистые тюлени-ларги плыли рядом, выпрашивая рыбку. Прямо в гавани лежал на спине калан и долбил камнем створки ракушки. Вместо моего знакомого — южного кита в заливе собрались длинные черные финвалы, нырявшие в бурых скоплениях планктона, словно гигантские щуки. На теплоходе мне удалось получить «палубное место» — самое дешевое, но с ночевкой в кинозале. Мы обогнули затопленный морем вулкан Торисима, облепленный птичьими гнездами, и вышли в океан, провожаемые светом маяка японской постройки. При японской администрации острова были густо заселены. Когда сюда пришли Советы, прежде всего были сожжены поселки, взорваны мосты, туннели, ветровые электростанции, аэродромы и большинство маяков. Сейчас гражданское население (очень небольшое) есть только на четырех островах из пятидесяти, и оно очень страдает от отсутствия мостов, хороших дорог, удобных домов и аэродромов. Заселяли острова в основном для того, чтобы втереть очки мировой общественности. Исключение составляет знаменитый «Пентагон» — рыбозавод на Шикотане. Знаменит он своим общежитием, куда каждое лето привозили с материка вербованных женщин, так называемую «сайру». При слове «Шикотан» любой мужчина от Совгавани до Магадана хитро ухмыляется и с мечтательным видом вздыхает: «остров любви…» В океане штормило. Вдали проплывали южно-камчатские фьорды — хаос гребней, ущелий, черных скал и полосатых от снега вулканов. Очень мрачный пейзаж, хотя, как позже выяснилось, при солнечной погоде там невероятно красиво. Эти пустынные края, где за зиму выпадает до двадцати метров снега, совершенно необитаемы и почти не изучены. Утро застало наш теплоход на зеркальной глади Авачинского залива. Вокруг расстилался настоящий лабиринт бухт, островов, мысов и скал, а впереди, под двумя огромными, словно висящими в воздухе и прозрачными, конусами вулканов лежал Петропавловск-Камчатский, где меня ждало множество приключений. Но об этом потом, а сейчас -

Когда после долгого пребывания в местах, еще не испорченных цивилизацией, попадаешь в большой город, всегда испытываешь легкий шок. Люди на улицах кажутся бесконечной толпой, воздух — удушливым дымом, а автобус — настоящей душегубкой. Едва ступив на землю Петропавловска-Камчатского, я сразу начал думать, как бы поскорее с ним расстаться. Между тем из всех городов Союза «Петрик», пожалуй, расположен в самом красивом месте. Изрезанные берега Авачинской бухты, заснеженные вулканы, светлые березовые леса — все это так здорово, что даже не замечаешь барачную архитектуру и характерную для страны Погранзоны разруху. В городе у меня была куча дел. Сначала отстоял длинную очередь и сдал неиспользованный билет из Южно-Сахалинска. Потом — вторую очередь, чтобы взять билет домой «на через месяц», как выражаются кассиры. Третья очередь, самая короткая в городе, была в столовую горкома, куда пускали почему-то всех (и сейчас остатки свободы еще живы на окраинах России). После этого поехал за тридцать километров в Елизово, в управление Кроноцкого заповедника. Там я бодро зашел в кабинет директора и радостно заявил:

— Мне бы в заповедник попасть… Директор подвел меня к окну. На газоне стояло десятка два палаток, люди сидели у костров, на растяжках сушилось белье.

— Им всем в заповедник, — грустно сказал он.

— Но у меня командировка! — я предъявил неоплачиваемую командировку, служившую мне въездной визой в страну Погранзону, удостоверение выдавшего ее научного общества с золотыми буквами «Член-корреспондент», паспорт (его в этих краях рекомендуется предъявлять при каждом удобном случае), и заодно, по привычке, студенческий билет.

— Тут, — директор показал на палатки, — половина с командировками.

— Ну хоть переночевать-то у вас можно?

— Только там, — он снова ткнул в палаточный городок, — и вообще, в заповедник мы никого не пускаем, так что лучше езжайте-ка куда-нибудь еще. Я долго приставал к его заместителям, бухгалтеру, расспрашивал людей в палатках, с командировками и без, пока не понял, что ситуация практически безнадежная. Дирекция заповедника, измученная толпами туристов, рвущимися в знаменитую Долину Гейзеров, свернулась в клубок, словно напуганный еж, и на все поиски контакта только фыркала и еще больше сворачивалась. Решив повторить попытку, когда поток туристов спадет, я побрел на автовокзал и вернулся в Петрик. Теплоход, который привез меня из Севкура, вечером уходил на Командорские острова. К сожалению, Петропавловск имеет неприятное свойство: он очень длинный, и нужно сменить три автобуса, чтобы проехать его из конца в конец. Разумеется, все три ходят один другого реже. Но вот, наконец, морской порт. Отстояв очередь за билетом на «палубное место», очереди за продуктами в дорогу и на паспортный контроль, я занял самую последнюю из очередей — на посадку, длиной человек в триста. Пока мы, выстроившись в затылок, словно этап, продвигались к трапу, я познакомился с парнем, стоявшим впереди меня. Он оказался почти коллегой — охотоведом, а на острова ехал, чтобы подработать на сборе белых грибов. Когда теплоход уже вышел из бухты и качался на тяжелых океанских волнах, Вася угостил меня соленой горбушей и сообщил интересную новость. По слухам, в марте на остров Беринга принесло на льдине белого медведя. Все были уверены, что это очень агрессивный и опасный зверь. Весь следующий день мы качались над Курило-Камчатской и Алеутской глубоководными впадинами. Где-то под нами, в черной семикилометровой бездне, плавали гигантские кальмары и копошились в сером илу студенистые рыбки. Наверху все тоже было серым, холодным и мрачным. Только изящные альбатросы оживляли пейзаж. Появившись из тумана на длинных узких крыльях, они висели некоторое время рядом с рассекавшим волны носом корабля, а затем легким поворотом своих «несущих плоскостей» уносились обратно в пелену дождя. Под вечер в волнах появились пару раз черные плавники китов-ремнезубов, а потом сразу несколько птичьих стай пролетело над нами, и впереди возникла темная полоса острова Беринга. Из-за шторма высадку на берег отложили, и мы провели еще одну ночь в свободной каюте под скрипучий шепот невыключающегося радио. Утром, выйдя на палубу, я увидел трех веселых туристов, которые с помощью лески быстро вытягивали из воды скользких плоских палтусов. Они дали мне леску и коробку с наживкой. Палтусы хватали крючок, как только он достигал дна. За десять минут мы наловили по три-четыре рыбы и одного камчатского краба. Итак, подходящую компанию для путешествия по островам я нашел. Ребята оказались опытными путешественниками. Они располагали тремя канистрами спирта и зонтиками — полезнейшей вещью для Командор, где за лето бывает три-пять солнечных дней. Правда, при проверке документов во время высадки выяснилось, что они сотрудники КГБ. Но работа у Володи, Вени и Роберта была вполне безобидной, далекой от обычной деятельности их конторы. Так, во всяком случае, они сами сказали. К борту подошла баржа-плашкоут, первая группа пассажиров зашла в огромную брезентовую корзину, судовой подъемный кран поднял ее и опустил на палубу баржи. Очень удобно при сильной качке. На Шикотане, где подобное устройство почему-то неизвестно, однажды пять человек у меня на глазах упали в воду с трапа, когда по нему снизу ударила баржа, поднятая высокой волной. К счастью, утонул только один чемодан.