На второй день мы смогли оглядеться. Над нами на 1500 метров возвышался склон гряды, отделяющий Ялунг от долины Гхунза. Внизу она поросла барбарисом, кустами можжевельника и карликовыми рододендронами, выше начинались голые скалы. Ниже лагеря, за моренной грядой, склон круто спадал к ложу долины, к Цераму, расположенному на 300 метров ниже. Густой лес: сосны, рододендроны, можжевельник — будущий поставщик топлива для наших костров — поднимался почти к самому лагерю.
Через долину на восток высились два пятитысячника, побеленные свежим снегом; они закрывали нам вид на район Кань Ла и на северную часть Сингалилской гряды. На 200 метров выше по долине находилась конечная морена Ялунгского ледника высотой 100–120 метров и протяженностью немногим менее километра. Здесь слева путь взору преграждал гребень, идущий на восток от Боктоха, южной вершины массива, ограждающего Ялунгский ледник с запада; но в северо-восточном направлении мы видели над конечной мореной часть восточной стены, тупой ледяной конус Ратонга и дальше на север — Кабру, длинную цепочку снежных куполов примерно равной высоты, с которых ледники свисали, казалось, над самой долиной. Канченджанги видно не было.
Наш план предусматривал переброску грузов вверх по долине до будущего базового лагеря у подножия. Мы рассчитывали, что с наличным количеством людей — пятьдесят шерпов — на это уйдет около месяца. Но мы еще не знали, где устроить постоянную базу. Предполагалось разбить лагерь возле контрфорса Кемпе; поэтому нам прежде всего предстояло исследовать долину, чтобы выбрать место и наметить маршрут для носильщиков. Одновременно мы хотели замерить высоты на ялунгском фасаде Канченджанги, а также побывать в деревне Гхунза, чтобы закупить мяса, овощей и зерна.
Итак, Бенд, Джексон и Мэзер отправились с Аннуллу в Гхунзу; я пошел с Маккинноном вверх подбирать место для лагеря; Харди и Браун сопровождали нас с заданием осмотреть фасад и замерить высоты на нем. Стритер и Клегг остались в Ялунгском лагере, они должны были идти за нами вверх по ущелью и привести первый отряд носильщиков.
Длина Ялунгской долины, считая от вершины Канченджанги до истоков Симбуа Кхола ниже конечной морены Ялунгского ледника, — около 25 километров, ширина — километров шесть. Ледник в основной части достигает в ширину от 800 до 1200 метров, в длину — 19 километров. Начинаясь ниже Талунгского седла, он тянется километров на пять в западном направлении, до «Угла», затем около шести с половиной километров на юг, после чего плавно сворачивает на юго-запад. Это типичный гималайский ледник, отступающий, неровный, усеянный обломками, отсеченный от своих морен и потому труднодоступный. Боковые морены отделены от склонов эрозионными лощинами; однако эти морены тянутся не вдоль всего ледника: кое-где ко льду подходят вплотную скальные выступы, в других местах в основной ледник вливаются притоки. Там, где есть боковая морена, ее гребень возвышается над уровнем льда от 60 до 120 метров, причем склон морены, обращенный к леднику, представляет собой конгломерат из валунов и гравия, сцементированных грязью, и спадает под углом 60–70 градусов.
Выше Ялунгского лагеря, слева, начинается ущелье длиной около 10 километров. Широкие луга перемежаются в нем с узкими каменистыми теснинами, а один из лугов настолько обширен, что на нем образовалось мелкое озеро длиной около 800 метров. Жители Гхунзы дали самому высокому пастбищу название Октонг; выше него ущелье опять сужается и на протяжении полукилометра загромождено валунами, потом оно исчезает в том месте, где боковая морена подходит к крутому склону одного из отрогов Боктоха. Идя дальше вверх, вы встречаете метрах в восьмистах от Октонга ледник Тсо, стекающий с западных склонов. Выше него есть еще одно короткое эрозионное ущелье; мы не ходили туда, но Кроуфорд и Рэберн разбивали в нем лагерь в 1920 году, и экспедиция 1905 года тоже, по-видимому, останавливалась там. Из-за отступления ледника Tco проникнуть в это ущелье теперь трудно и даже опасно, если только не совершать большого обхода по главному леднику. Это самое высокое ущелье на правом склоне Ялунгской долины; дальше на север главный ледник окаймлен крутыми скалами и нависающим льдом.
На левом берегу ледника, напротив Октонга, лощин нет, здесь он также упирается в скалы и льды вдоль подножия Ратонга и Кабру, однако севернее Tco левый склон долины прорезает эрозионная лощинка, в которой Рэберн разбивал лагерь Нао. Ее замыкает спускающийся с востока, с Талунга и Кабру, боковой ледник, который соединяется с главным, немного не доходя «Угла». Сразу за боковым ледником открывается еще лощинка. Дальше южный склон долины образован северным фасадом Талунга; скалы и лед подступают вплотную к главному леднику.
«Угол» образован скальным ребром Талунга. Здесь ширина главного ледника равна примерно 1200 метрам. Затем он расширяется и принимает два основных притока: с севера — льды, спадающие с Джанну и с гребня между Джанну и западной Канченджангой, с востока — льды, покрывающие склоны Талунгского седла и самой Канченджанги.
Мы сразу же убедились, что перебрасывать грузы по Ялунгскому леднику будет труднее, чем мы предполагали. В первый раз понадобилось три дня на то, чтобы достигнуть «Угла»; дальше мы не стали продвигаться, если не считать однодневной рекогносцировочной вылазки.
Мы шли все время по свежему снегу, не видя никаких следов тропы. Особенно трудным был последний, третий день в лощине ниже «Угла» — мы то и дело проваливались по пояс в сугробы между валунами на крутом склоне. Носильщикам приходилось тяжело. Несмотря на небольшой подъем, три километра составляли максимальный дневной переход. Первый лагерь, Ледниковый, разбили посреди ледника, на полпути между Октонгом и лощинкой на левом склоне, второй — в устье лощинки. Здесь находился некогда Валунный лагерь Кемпе; мы назвали свой Трещинным. В огромном валуне высотой около шести метров и в самом деле есть узкая трещина; Джо Браун не замедлил подняться по ней.
Наша разведка показала, что отрезок пути от Ялунгского до Ледникового лагеря слишком велик для носильщиков, а от Ледникового до Трещинного — короток, поэтому мы устроили лагерь у Октонгского ущелья, назвав его Моренным. От Ялунгского до Моренного лагеря было километров девять-десять, этот путь покрывался за первый день, от Моренного до Трещинного — три с лишним километра, и от Трещинного до Углового — три с половиной. Каждый этап отвечал однодневному переходу, что уже говорит о заметной разнице в трудности преодоления участков. Самым тяжелым был отрезок сразу за Моренным лагерем. От луга, на котором стояла наша палатка, мы карабкались по валунам к острому гребню морены. Восточный склон морены спадал к леднику под углом 60 градусов — 60 метров грязи и гравия, из которого торчали валуны и обломки разной величины. Поминутно слышался грохот: какой-нибудь камень срывался на ледник, увлекая за собой мелкие голыши. Нижнюю часть склона исчертили крутые параллельные желоба, выбитые падавшими камнями, а подножие напоминало берег моря — вдоль всего края ледника, сколько хватал глаз, были навалены груды камня.
Переход по леднику до Углового лагеря был очень утомительным и подчас скучным. Одна за другой возвышались усеянные валунами ледяные гряды; озера все-таки вынуждали делать большие петли. Первая часть пути пролегала по грудам камней, засыпанных свежим снегом, а под конец нужно было преодолеть опасный участок, где нам постоянно грозили лавины с нависающих ледников Кабру.
Утром 28 марта, когда Стритер и Клегг находились с отрядом шерпов в Ледниковом лагере, я шел в Угловой лагерь. Устав, присел на минуту отдохнуть и оглянулся назад, на долину. Вдруг где-то слева послышался отрывистый треск: с Кабру сорвалась глыба льда. Она упала в том месте, где мы проходили накануне, и разбилась вдребезги. Облако белой ледяной пыли поползло в сторону Ледникового лагеря, скрыло его от меня и подкатило к противоположному склону. Я утешал себя мыслью о том, что это всего лишь облако. Ледниковый лагерь защищен многочисленными грядами, на преодоление которых у нас ушло вчера столько усилий, и вряд ли до него докатятся крупные глыбы. Но и вихрь мог, во всяком случае, сорвать палатки.
