В нью-йоркском баре неподалеку от Центрального парка Би Дональдсон кивнул на невысокого седого мужчину.
— Он был хорошим музыкантом…
Мужчина сидел за соседним столиком. Опущенные плечи, а во взгляде — усталая безнадежность.
— Почему был? — тихо спросил я и тут же заметил: у седого на правой руке не было пальцев.
— Бомба террористов, — поспешно ответил Дональдсон.
— Чем же он им досадил?
— В том то и дело, что ничем. Добрейший человек. Никому не причинял вреда. — Би задумался. — А может, они просто боятся доброты? Как темнота боится света. Как трусость — смелости. Как ложь — правды. Боятся и мстят…
Я снова взглянул на искалеченного музыканта…
Руки пишут песни и подсыпают яд. Дарят цветы и затягивают петлю на шее. Обнимают друзей и швыряют гранату…
«Паршивые “Оранжевые змеи “/Попробуйте только еще писать на нашей “стене посланий “! Скоро мы всерьез займемся вами. Целуйте…!
Привет от “Черных крыс “».
Если бы не были б Бостоне
«…Бостон — третий по значению центр оптовой торговли в США.
Но может стать первым!
Бостон — четвертый банковский центр.
Но может стать первым!
Здесь старейший в стране Гарвардский университет. Здесь рождалась Великая американская революция! Здесь всегда царит демократия!
Бостон — третий по величине город США.
Но может стать первым!
Если вы не были в Бостоне, вы не знаете Америки!..
Прилетайте! Не пожалеете…»
Огромный «Боинг» лихорадило, сотрясало, кидало то вверх, то вниз. Пятидесятиминутный полет из Нью-Йорка в Бостон превратился в пытку. Самолет будто отмахивался крыльями от темных туч, отбивался от злых, надоедливых молний. Казалось, они вот-вот вонзятся в фюзеляж.
Тряска внезапно прекратилась. Резкий бросок вниз — в непроглядную, черную пропасть.
А потом — миллион огней ночного города. «Боинг» не садился, а словно пикировал. Где-то у самой земли он принял горизонтальное положение, и буквально через несколько секунд его шасси лихо коснулись взлетно-посадочной полосы.
Дождь. В лужах дрожат отблески электрических огней. От здания аэропорта к нашему самолету медленно потянулся «хобот-переход».
Потом бесшумный движущийся тротуар. Впереди в ярком освещении, среди толпы вижу лицо тети Анны, старшей сестры отца.
Красное пламя
Я вспомнил, как несколько дней назад в Нью-Йорке Арт Шилдс показал мне журнал 30-х годов. Ее улыбка не вязалась с текстом под фотографией: «Анне Бурлак грозит казнь на электрическом стуле!».
С детства она мечтала стать учительницей. Но в 14 лет пришлось идти работать на фабрику. Семья бедствовала. Заработки были мизерные, работа изнурительная, издевательство администрации.
Анна не желала мириться с этим.
Вскоре она стала профсоюзным активистом, а через несколько лет — членом компартии США.
В те годы рабочие митинги запрещались. Стоило рабочим собраться и начинал говорить оратор, по сигналу осведомителя или кого-нибудь из администрации появлялась полиция. Оратору не давали договорить. Заламывали руки и увозили в полицейский участок.
Анна придумала выход. До начала митинга она просила товарищей приковать себя к дереву или столбу. И нагрянувшие полицейские долго не могли расковать ее. За это время Анна успевала сказать все, что хотела.
Чтобы подорвать ее авторитет среди рабочих, пытались использовать церковь. Она сама слышала, как один священник уговаривал и запугивал прихожан.
— Того, кто пойдет за женщиной по прозвищу «Красное пламя», — ждет преисподняя и мучения…
С легкой, но недоброй руки того священника «Красное пламя» на всю жизнь осталось партийным псевдонимом Анны. Под этим прозвищем ее хорошо знали в международном коммунистическом и рабочем движении.
В 30-м Анну арестовали в очередной раз. Теперь на юге США, в Атланте, в штате Джорджия. Вместе с ней — еще пятерых товарищей. В то время вышло много газет и журналов с сенсационными заголовками: «Дело Атлантасикс».
Их обвиняли в подстрекательстве населения штата Атланта к бунту против правительства. По старым законам всем шестерым грозила смертная казнь.
Общественность не допустила расправы. Под залог первой удалось освободить Анну. И в тот же день она отправилась по городам Америки, чтобы собрать деньги для освобождения под залог своих товарищей.
Потом была разлука с семьей. В тридцатые годы международная организация помощи революционерам — МОПР — помогла всей семье вернуться в Советский Союз. Говорят, это было личное пожелание товарища Сталина, поскольку они были знакомы с моим дедом еще по батум-ским событиям и совместной деятельности в начале XX века.
Анна не могла оставить политическую борьбу и осталась гражданкой США. В Москву она все же попала через несколько лет. Училась на курсах Коминтерна. И снова нелегкая деятельность американской коммунистки далеких 30-х годов.
Были долгие месяцы ожидания мужа Арта Тимпсона, когда он сражался с фашистами в Испании, а потом на полях Второй мировой войны. Были снова аресты, работа на нелегальном положении, суд, тюрьма и опять политическая и общественная деятельность…
Изменилась ли с той поры моя Америка?
Мы не виделись с Анной три года с того времени, когда она последний раз посещала Москву. Она сразу увидела отца и меня и помахала рукой.
— Гай! Ники, Вадим, я здесь!..
«Ваш маленький четвероногий друг перестал играть. В его глазах погасли веселые огоньки.
Не теряйте время!
Обращайтесь к Рэю Готлибу!
Старина Рэй за умеренную плату вытащит вашего любимца из могилы».
Москва. Год 1987-й
«…Ты же знаешь, Кэт, как я не люблю писать письма. Так что извини за долгое молчание.
На днях собираюсь в посольство США, чтобы получить разрешение на свою поездку. И если там ни к чему не придерутся, можно заказывать билет в Нью-Йорк.
Надеюсь, через месяц встретимся.
А пока листаю свои старые блокноты. Просматриваю записи прошлой поездки в США в 1977году…
И вспоминаю, вспоминаю, вспоминаю…
Нью-Йорк. Поездки по стране. Интересные люди. Загадочные, таинственные места на карте Соединенных Штатов. Необычные истории.
Что устарело, а что актуально и сегодня?.. Изменилась ли с той поры Америка?
Сколько открыто и сколько еще не разгадано ее тайн? Удастся ли в эту поездку соприкоснуться с ними?
