У него сильно забилось сердце, а рука так задрожала, что ему с трудом удалось опять навести подзорную трубу.
Огонь то разгорался, то мерк. Это несомненно было пламя костра, разведенного неподалеку от устья Восточной реки…
Значит, Уолстон со своей шайкой устроил лагерь у Медвежьего утеса вблизи маленькой гавани. Очевидно, не сумев починить шлюпку, убийцы с «Северна» остались на острове, и теперь колонистам грозила страшная опасность.
Еще и еще раз проверив свои наблюдения, Бриан решил, что пора возвращаться на землю. Тем временем ветер значительно посвежел и корзина раскачивалась все сильнее, что затрудняло спуск. Нащупав бечевку, Бриан спустил по ней грузило, которое через несколько секунд оказалось в руках Гарнетта, и мальчики тут же взялись за ручку ворота.
Со жгучим нетерпением ждали колонисты этого сигнала. Те двадцать минут, которые Бриан провел в воздухе, показались им такими долгими! Мальчики с трудом вращали ворот. Они заметили, что ветер все усиливается и становится неровным, чувствовали его порывы по колебаниям, которые отдавались на лине, и с тревогой думали, каково приходится Бриану от этих толчков в его корзине.
Команда Донифана торопилась, как могла, но ветер все крепчал и через сорок пять минут после сигнала он уже разыгрался не на шутку. А змею оставалось еще сто футов до земли…
Линь оборвался!
Все с ужасом стали кричать и звать:
— Бриан! Бриан!
Но через несколько минут Бриан уже был на берегу и окликнул друзей.
— Уолстон еще здесь!
Это были его первые слова своим товарищам.
Когда линь оборвался, Бриан почувствовал, что падает не вертикально, а наискось и довольно медленно, потому что змей превратился в своеобразный парашют. Надо было обязательно выпрыгнуть из корзины, пока она не коснулась воды. Он так и поступил и, как хороший пловец, быстро добрался до берега. А змей, освободившись от груза и подхваченный ветром, исчез где-то на северо-востоке.
Шлюпка «Северна».— Болезнь Костара.— Прилет ласточек.— Упадок духа.— Убитый гуанако.— Сломанная трубка.— Настороженность.— Гроза.— Выстрел.— Крик Кэт.
На следующее утро уставшие от накануне пережитых волнений колонисты проснулись поздно. Поднявшись, Гордон, Бриан, Донифан и Бакстер прошли в кухню, где Кэт хлопотала по хозяйству, и стали обсуждать тревожное положение колонии.
Гордон резонно заметил, что если Уолстон уже почти три недели сидит на острове, значит, его шайка не сумела починить шлюпку без необходимых инструментов. Донифан добавил, что, по его мнению, шлюпка не так уж сильно разбита, и если бы в таком состоянии оказалась их яхта после кораблекрушения, то они смогли бы в конце концов восстановить ее на плаву. По мнению Бакстера, матросы «Северна» не собираются надолго устраиваться здесь, иначе они за это время предприняли бы разведку во внутреннюю часть острова и обнаружили бы Френч-ден.
И тут Бриан рассказал об увиденном им вдалеке пламени извергающегося вулкана, напомнив и о беловатом пятне, которое он заметил с Медвежьего утеса в бухте и которое, как он теперь считал, является горным ледником.
— Значит, там все-таки есть земля,— заключил он.— И конечно же уцелевшие с «Северна» знают это и постараются во что бы то ни стало туда добраться, как только им удастся подлатать свою шлюпку.
Теперь мальчики наконец убедились, что остров Чермен — не изолированный клочок земли в Тихом океане. Конечно, это для них очень много значило. Но, с другой стороны, оказалось, что Уолстон, уйдя с северного побережья в бухту Разочарования, приблизился к ним на двенадцать миль. Достаточно ему добраться до Семейного озера и обогнуть его с юга, как он окажется вблизи Френч-дена!
Бриану пришлось принять самые строгие предосторожности. Выходить разрешалось только в сторону Трясинного леса и лишь при крайней необходимости переправляться на левый берег Зеландской реки. Бакстер замаскировал ограду скотного двора и оба входа в пещеру ветвями и кустарником. Запрещено было появляться на озере. Такие ограничения сделали жизнь во Френч-дене очень унылой.
Ко всем этим неприятностям прибавилось еще одно серьезное беспокойство: Костар заболел довольно опасной лихорадкой. Гордону пришлось прибегнуть к судовой аптечке, и он очень боялся ошибиться. К счастью, с ними была Кэт, которая ухаживала за больным мальчиком как родная мать, не отходя от него ни днем, ни ночью. Благодаря ее самоотверженным заботам Костар стал постепенно поправляться. Трудно сказать, грозила ли ему смертельная опасность, но вполне вероятно, что без умелого ухода лихорадка могла бы в конце концов изнурить мальчугана. Кто знает, что случилось бы с ними, не будь этой стойкой и добросовестной женщины, отдававшей младшим детям колонии все свое сердечное тепло и ласку.
— Уж я такая — какая есть, ребятки,— смеясь, говорила она.— Мое дело — шить, да стирать, да по дому хлопотать!
Больше всего Кэт старалась хоть как-то привести в порядок белье детей. Оно сильно износилось за эти полтора года, и его нечем будет заменить, когда оно окончательно порвется. А что делать с обувью? Хотя ее берегли как могли, а в теплую погоду ходили босиком, все же башмаки были в плачевном состоянии, что очень беспокоило рачительную хозяйку.
В первой половине месяца прошли сильные дожди, но после семнадцатого ноября наступили жаркие дни. Буйно зазеленела растительность — деревья, кустарники, трава, распустились цветы. Пернатые обитатели Южных болот вернулись в свои родные места. Донифан просто изнывал от невозможности поохотиться на болотах, а Уилкокс тосковал по своим силкам, которых нельзя было ставить на озере. Но все-таки в тенета у самого Френч-дена кое-какие птицы попадались. Однажды Уилкокс нашел там перелетную ласточку, возвратившуюся после зимовки из дальних стран. Под крылом у нее сохранился привязанный мешочек, но — увы! — он не был посланием к мальчикам. Их письмо осталось без ответа…
Теперь колонисты проводили долгие часы, сидя без дела в холле. Бакстеру нечего было записывать в дневник Френч-дена. А через четыре месяца наступит третья зимовка на острове!
В этой угнетающей обстановке даже у самых энергичных было тяжкое настроение, за исключением Гордона, как всегда погруженного в хозяйственные дела. Бриан порой тоже был в подавленном состоянии, хотя старался не выказывать этого. Он всячески побуждал товарищей не падать духом, продолжать учение, почаще вспоминать о родине, семьях и не терять надежды вновь увидеться с ними. Но ему это плохо удавалось, и он сам боялся впасть в отчаяние.
