Что и говорить, я был по уши в merde.
Сейчас я думаю: вполне возможно, именно те часы, проведенные мною у реки, и вызвали простуду. Когда я говорю «простуда», то имею в виду нечто среднее между малярией и туберкулезом. Прибавьте ко всему этому самые ужасные симптомы пневмонии. За ночь температура поднялась неимоверно, а легкие превратились в фабрики по производству мокроты.
Если бы такое случилось со мной в Великобритании, из патриотических соображений я бы не стал тратить время доктора, беспокоя его своей заурядной хворью. (Разве семейный врач, и без того загруженный, захочет слушать о нетяжелом случае туберкулеза?) Я бы прямиком отправился в аптеку за чем-нибудь разогревающим организм изнутри со вкусом лимона. Но во Франции аптекари по-прежнему бастовали, и я вынужден был обратиться к специалисту.
В Париже нет необходимости обращаться в медицинский центр по месту жительства. Доктора принимают пациентов в обыкновенных квартирах, информируя прохожих о своих услугах с помощью латунных табличек, прикрепленных к фасаду здания. Обычно указывается фамилия, специальность и контактный телефон. Как только вы станете обращать внимания на эти таблички, вас неизменно посетит ощущение, что врачи в Париже ведут прием на каждом углу. На расстоянии разлетающихся при кашле бактерий я нашел практикующего педиатра, остеопата, дерматолога, стоматолога, гинеколога, психиатра, стоматолога-ортодонта, оптика и даже врача-рентгенолога. И это только те, род деятельности которых я смог разобрать. В моей голове с трудом укладывалось, что в обыкновенном жилом доме ты можешь соседствовать с человеком, ежедневно делающим рентген или часами напролет пялящимся женщинам между ног. Имея такого соседа, ты будешь вынужден пользоваться одним лифтом с людьми, нездоровыми физически или умственно. Мусорные баки, что стоят у входа в дом, могут изобиловать выдернутыми гнилыми зубами или вырезанными бородавками. Мне все это казалось небезопасным.
На большинстве таких вывесок сообщалось, что предварительно нужно назначить rendez-vous[149] но я в итоге нашел médecin généraliste,[150] время работы которого указывалось непосредственно на табличке.
И именно в тот час, когда я там оказался, врач и принимал. (Было одиннадцать, прием длился до двенадцати, а затем только после двух.)
Доктора звали Жан-Филипп Диофуару, и он принимал пациентов в здании на улице Риволи, однозначно построенном не один век назад.
Я с силой толкнул тяжелую лакированную дверь, прошел через обшарпанный вестибюль и поднялся на третий этаж по устланной ковром лестнице. Рвущийся из груди хрип и давящий кашель извещали всех о моем приближении. В доме имелся лифт, но его вид не внушал доверия — вдруг еще застряну в узенькой кабинке, а носовые платки кончатся задолго до того, как мастера починят эту хлипкую конструкцию?
У входа имелась еще одна металлическая табличка и надпись с просьбой позвонить, прежде чем войти. Так я и сделал и спустя мгновение очутился в пустой прихожей, стены которой были выкрашены в белый цвет.
Ни малейшего намека на присутствие администратора. Деревянный пол коридора уходил влево от меня, но надпись на белой двери впереди сообщала, что за ней располагается salle d’attente.[151] Шагнув к двери, я услышал пронзительный звук скрипнувшего пола. Этот скрип да еще гул машин за окном — вот и все, что можно было услышать в этом странном, наполненном тишиной месте. А я-то, честно говоря, ожидал увидеть приемную, битком набитую скелетами пациентов, когда-то пришедших сюда за помощью и бесконечно долго просидевших в очереди!
Но нет — распахнув дверь, я наткнулся на четырех, а то и на пять человек. Вполне себе живые, они внимательно изучали меня на предмет разносимой инфекции. Все сидели в креслах, расставленных вдоль стен и обращенных в сторону мраморного камина темно-серого цвета, над которым в позолоченной раме висело зеркало. Комната имела вид обыкновенной гостиной. Мне вдруг представилось, что я только что прибыл на какую-то скучнейшую вечеринку.
Парочка из присутствующих буркнули мне bonjour, я ответил тем же. У стены, ближе всего к камину, сидели две пожилые дамы, хранившие молчание, рядом с ними — молодая девушка, переставлявшая компакт-диск в плеере, и мамочка с коляской, в которой лежал укутанный ребенок. Лицо ребенка пылало. Казалось, его щеки вот-вот взорвутся. Возможно, малыш страдал запором, возможно, его охватила лихорадка, а может, он просто напичкан взрывчаткой, но меня это мало интересовало.
Процесс ожидания во французской приемной оказался таким же скучным, как и в английской. Разве что журналы были поинтереснее. Мое внимание привлекли достаточно свежие номера «Эль», знаменитого фоторепортажами о том, как поддерживать ягодицы в отличной форме или как укрепить мышцы груди с помощью массажа. Девушки на картинках, демонстрирующие процесс, на мой взгляд, в этом не нуждались, но мне бы и в голову не пришло посоветовать им покончить с этим.
За стеной раздавалось какое-то бормотание. Очевидно, это был голос врача. Врач говорил без умолку, и я понадеялся, что он уже выпроваживал пациента, чтобы поскорее приняться за следующего.
Первые полчаса меня вполне устраивало молчаливое ожидание, лишь изредка прерываемое моими страдальческими стонами да чиханием.
Но за прошедшие тридцать минут в кабинет зашла только девушка, и я отчетливо слышал, как она изливала на доктора все свои несчастья.
При таком раскладе мне предстоит промаяться здесь целый час, ожидая доктора с обеда. Час или часы? Да, но прежде чем попасть в кабинет, я могу разлететься на мелкие кусочки от ударной волны, которую рано или поздно извергнет этот ребенок. Мысленно я посылал его матери совет: вытащить бедолагу из его спального мешка. Но так же, как и я, она была поглощена журналом. Возможно, дамочка увлеченно читала раздел кулинарных рецептов, а потому и мариновала ребенка в собственном соку.
Я задумался: может, и здесь, так же как и в других заведениях Франции, очередь это не то, что стоит соблюдать? А что, если ворваться к врачу, как только из кабинета выпорхнет уже поднадоевшая своими жалобами девушка? По крайней мере, именно так французы лезут в автобус, оттесняя тебя на задний план, — нахально и бесцеремонно, будто никого вокруг не существует.
Но, распрощавшись с пациенткой, доктор высунулся на мгновение в приемную и пригласил:
— Мадам Бувье.
Так значит, очередь все-таки была, и некоторых доктор даже знал по имени. Оставалось надеяться, что эти люди не записывались заранее на определенное время.
