В 635 г. в Чанъань по Шелковому пути прибыл некий сирийский миссионер-несторианин по имени Рабань (кит. транскрипция Алобэнь). Известно, что несторианство— это течение в христианстве, которое в первой половине V в. создал в Византии константинопольский патриарх Не-сторий. Он утверждал, что дева Мария родила обычного человека, впоследствии возвысившегося до сына божьего. В 431 г. данное учение было осуждено как ересь на Эфесском соборе: Нестория отправили в ссылку, а его последователи бежали в Иран и Центральную Азию, где пользовались значительным влиянием до ХШ в. В настоящее время несториане проживают в Иране, Ираке, Сирии и ряде других стран.
Прибывший миссионер был представлен ко двору императора Тайцзуна, человека, судя по всему, широких взглядов и восприимчивого к нонконформистским идеям, который счел, что христианство наряду с буддизмом и даосизмом могут сыграть позитивную роль в укреплении власти государя и стабилизации внутриполитической ситуации в стране. Правитель, благосклонно выслушав размышления о Христе и слове божьем, выделил внушительные средства на постройку христианской церкви в северо-западной части столицы.
Вскоре у миссионера уже было более 20 помощников из числа новообращенных китайцев. В императорском эдикте 638 г. сказано по этому поводу следующее: «Персидский монах Алобэнь издалека принес в нашу столицу священные книги и изображения. Внимательно ознакомившись с ними, мы установили, что смысл его учения таков: сокровенно-утонченное пребывает в недеянии, утверждение жизни — самое главное. Оно спасает все существа и приносит пользу людям. Надлежит использовать его в Поднебесной, для чего соорудить в квартале Инин храм и посвятить в монахи 21 человека».
Позднее храм получил название Дацинь. Именно так называли здесь далекую Римскую империю. По мнению современного исследователя Ань Ци, имея в целом относительно скудные сведения о некогда могущественной христианской (с IV в. н. э.) империи на западе Евразии, китайцы полагали, что временные рамки ее существования (империя с 27 г. до н. э.) совпадают с периодом правления собственной династии Цинь (конец III в. до н. э.). Древние римляне казались намного атлетичнее и выше ростом, поэтому, вероятно, и появилось указанное словосочетание, которое можно перевести как «большая Цинь».
О функционировании указанного храма свидетельствует сохранившаяся карта Чанъани 741 г.
Стела из сианьского музея изготовлена в 781 г. Она повествует об истории проникновения христианской культуры в Китай, конкретных событиях из жизни общины, основных постулатах религиозной доктрины. Христиане-несториане к тому времени проживали уже в восьми городах империи, в стране насчитывалось несколько сотен последователей вероучения. Любопытны свидетельства Марко Поло конца ХШ в. о несторианах, исповедующих «христианскую веру, но не так, как повелевает римская церковь». Путешественник близко познакомился с последними в Мосуле (совр. Северный Ирак), позднее регулярно сталкивался и общался с ними в Центральной Азии и Китае. Так, по его словам, они проживали в Яркенде и Кашгаре, Сасионе (Дуньхуан) и Сучжоу (Цзюцюань), в трудно идентифицируемых области Гингинталас и царстве Ергинул. В городе Калачиан (на территории совр. Нинся Хуэйского автономного района) венецианец нашел «три христианские церкви несториан», а в Чингианфу (Чжэнь-цзяне) — две. Община христиан-несториан оказалась и в Кинсае (Ханчжоу), городе, который произвел ошеломляющее впечатление и покорил Марко Поло.
Со временем христианство лишилось поддержки со стороны императоров и нередко сталкивалось со всевозможными гонениями. «Золотой век» этой религии в Китае закончился. Вскоре теряются следы и памятной стелы. Только в 1625 г. ее нашли глубоко в земле при проведении строительных работ. Внимание рабочих привлекли экзотические сирийские письмена и орнамент, а также изображение христианского креста в верхней части плиты, отличавшие ее от традиционных китайских стел. Древний памятник перенесли в находившийся поблизости буддийский храм, где он и простоял почти 300 лет.
В начале ХХ в. некий датчанин вознамерился похитить стелу и переправить ее в Британский музей. С этой целью он арендовал сарай неподалеку от храма, подкупил одного из его монахов для того, чтобы получить доступ к стеле и сделать факсимиле, нанял резчиков по камню и планировал изготовить точную копию оригинала. Стремясь снять с себя подозрения, он заявил, что отправляется в Лоян и никогда больше не вернется в Сиань. В сентябре 1907 г. копия была готова, но об этом стало известно местной администрации. Шокированная новостью, она немедленно распорядилась перенести оригинал в музей стел, а предприимчивому датчанину было разрешено вывезти копию, которая, по слухам, сейчас находится в Ватикане.
В Музее каменных стел много и других интересных памятников культуры. «Канон сыновней почтительности», традиционно считающийся записью соответствующих поучений Конфуция, которые тот, якобы, адресовал одному из своих учеников, высечен в середине VIII в. На 114 массивных плитах с обеих сторон изложен свод классических конфуцианских книг общим объемом свыше 650 тысяч иероглифов.
О подвижнической деятельности проповедника Амогхаваджры (Букун), стоявшего у истоков создания школы Ми («Тайная школа») — дальневосточного варианта буддийского тантризма, повествует текст, выполненный каллиграфом Сюй Хао. Прославленный мастер завершил его перед самой смертью, в возрасте 79 лет.
К более позднему периоду относятся изображения индийского миссионера Бодхидхармы— патриарха школы Чань, получившей широкое распространение в Китае, а позднее и в других странах Востока. В первом случае легендарный буддийский монах «непрерывно созерцает каменную стену в сидячей медитации», а во втором — без особых усилий преодолевает водную преграду. Здесь же можно увидеть работы знаменитых литераторов и политических деятелей Китая, таких как Су Дунпо, Цзо Цзунтан, Кан Ювэй и др.
Внимательно рассматривая сложные и далеко не всегда понятные иероглифы, невольно погружаешься в эпоху, когда творили выдающиеся мастера-каллиграфы, чьи произведения воплотили в камне искусные резчики. Вряд ли кто-нибудь сейчас знал имя чиновника, убитого около полутора тысяч лет назад в ожесточенной борьбе за власть, если бы надпись на его поминальной стеле не сделал ранее упоминавшийся Оуян Сюнь. Согласно свидетельствам современников, у него была настолько крепкая рука, что максимально насыщенный цвет туши неизменно находился в центре каждой черты нарисованного иероглифа. Поэтому подделать его работы было практически невозможно.
