Многолетнее пребывание в Португалии, наводненной и людьми, побывавшими в Бразилии, и продуктами ее хозяйства, общение с покровительствовавшим ему министром Пинту де Соузой Коутинью, который во второй половине XVIII в. был губернатором бразильской* капита- нии Мату-Гросу, наконец, свободное владение португальским языком —все это помогло Лангсдорфу больше других его спутников увидеть и понять на незнакомой земле. Бразилия была тогда почти неизвестна ученому миру — Португалия держала свою колонию в строгой изоляции. Даже Гумбольдта португальские колониальные власти не допустили на территорию Бразилии.26 Корабли Крузенштерна доставили туда по существу первых в XIX в. европейски образованных ученых.
Со времени прибытия в Бразилию Лангсдорфом, как никогда, овладело настойчивое стремление больше успеть. «Всегдашняя поспешность этого человека действует мне на нервы», — признавался Левенштерн.27 Одно время Лангсдорф жил на «Надежде», затем вместе с другими путешественниками переселился на остров — в город Носса Сеньора ду Дестерру и, наконец, уже один на некоторое время переехал на континент в дом местного натуралиста Матеуша Кардозу Калдейры, с которым его познакомил глава португальской администрации на Санта-Катарине Жоаким Шавиер Курраду. С упомянутым натуралистом Лангсдорф предпринял поездку в местность Сертан душ пикадуш, а в конце января 1804 г. вместе с лейтенантом М. И. Ратмановым, Е. Е. Левен- штерном и И. Горнером принял участие в экскурсии на лодке вдоль побережья острова. Везде Лангсдорф неутомимо пополнял свой быстро разраставшийся гербарий, коллекции членистоногих (особенно ракообразпых и
23
насекомых) и рыб. «Нет, кажется, ни единой земли, в которой бы в столь короткое время можно было собрать так много редкостей, — писал Лангсдорф Крафту. — В собрании моем есть также разные новые породы мелких морских раков. Набитые жабы, также ящерицы, рыбы, чужеядные и другие растения, морская капуста составляют прочую часть моих редкостей».28 «Лангсдорф неустанно собирал насекомых, — писал Тилезиус лейпцигскому анатому профессору И. X. Розенмюллеру, — и добыл прекрасные экземпляры».29 Найдя паука из семейства пти- цеядов (Avicularidae), Лангсдорф вступил в спор с Тиле- зиусом, утверждавшим, что подобные пауки способны уничтожать мелких тропических птиц и их яйца. В то время они не пришли к единому мнению и, описывая позднее свое путешествие, Лангсдорф придерживался отрицательной точки зрения по этому вопросу. Только в 1863 г. Генри Бейтс в своей знаменитой книге «Натуралист на реке Амазонке» показал, что Лангсдорф ошибался.30
Население и хозяйство Бразилии привлекали Лангс- дорфа ничуть не меньше ее природы. На Санта-Катарине он впервые начал вести планомерные этнографические и страноведческие наблюдения, проявляя при этом основательность и внимание к деталям, достойные представителя школы Блуменбаха. Прежде всего ему бросились в глаза одежда населения острова, пища и напитки жителей, обычаи гостеприимства, манера общения, танцы, особенно своеобразные негритянские, пение, музыкальные инструменты. Многое он сравнивал с виденным в Португалии, отмечая совпадения и различия. Его заинтересовало употребление йерба-мате31 вместо чая, и он разузнал о различных способах заварки этой травы и о том, как пили столь странный для европейца напиток. Лангсдорф стремился найти объяснение каждому неизвестному ему обычаю и, как правило, находил его. Так, обязательное мытье ног теплой водой было, как он выяснил, связано с существованием вредных насекомых, впивавшихся в кожу стопы; использование специальных луков, из которых стреляли камнями и закаленными глиняными шариками, вызывалось дороговизной ружей и малым количеством пороха, а ношение длинных ногтей на пальцах рук должно было показать, что этот человек не занимается тяжелой домашней работой.
24
Не ускользнули от внимательного взгляда путешественника и планировка улиц Носса Сеньора ду Дестерру, и материалы, из которых строились дома, и товары в лавках. Кое-что он явно узнал от местной администрации и жителей: численность населения на острове и в городе, число городских строений, сведения о бегстве негров-ра- бов, о нападениях индейцев в глубинных районах страны и т. д.; другие данные собрал сам — например, о ценах на продукты питания, скот, поместья. Рабство, работорговля, жестокое, обращение с невольниками вызвали у Лангсдорфа, как он писал впоследствии, «совсем новое чувство глубокого возмущения».32 И он выясняет мельчайшие подробности о торговле африканскими неграми, например о разнице в цене раба, перенесшего оспу и еще не болевшего ею, знавшего и не знавшего какое-либо ремесло, владевшего и не владевшего португальским языком.
Познакомившись с состоянием местного земледелия, скотоводства, рыболовства, ремесленного производства, торговли, Лангсдорф пришел к выводу, что экономический упадок в значительной мере связан с колониальным статусом Бразилии. Этим, по его мнению, объяснялась малочисленность населения, а также отсутствие просвещения и медицинской помощи.
На Санта-Катарине Лангсдорф не только собирал коллекции и делал записи в дневнике. К этому времени относится и его первый дошедший до нас рисунок «Внутренний вид жилища в Бразилии», обнаруживший у путешественника незаурядные способности художника.33
23 января (4 февраля) 1804 г. «Надежда» и «Нева» ушли с Санта-Катарины. Начиналась наиболее сложная часть плавания. Кораблям предстоял самый длительный переход, в течение которого они должны были обогнуть мыс Горн. Лангсдорф продолжал свои гидрологические наблюдения, занимался размещением и обработкой коллекций, собранных в Бразилии. Вскоре после отплытия к нему обратились за помощью и как к опытному хи- рургу. «В Бразилии графу Толстому в стопы попали песочные черви, — писал Левенштерн. — Они так малы, что проникают в поры человека, откладывают множество мелких яиц, которые, если их вовремя не вырезать, вызывают язвы на стопе, причиняя сильную боль...»; Лангсдорф успешно оперировал Толстого.34
25
После ухода с Санта-Катарины на «Надежде» стали строго регламентировать потребление воды. Левенштерн, служивший во флоте уже больше десяти лет, еще до плавания с Крузенштерном побывавший в северных и южных морях и привычный к превратностям морской жизни, не без иронии, а иногда и с плохо скрываемым раздражением писал о поведении штатских участников плавания, нередко стремившихся получить какие-либо прибавки к своему дневному рациону. Трудно в это время было и Лангсдорфу, еще никогда не пускавшемуся в столь серьезные морские путешествия.
Тем не менее молодой ученый принялся еще за одну достаточно сложную работу. В апреле, когда корабли должны были пересечь тропик Козерога, Крузенштерн попросил Горнера и Лангсдорфа взять на себя ежечасные наблюдения за атмосферным давлением, температурой и влажностью воздуха. Предстояло, в частности, выяснить зависимость давления и вообще погодных явлений от положения Луны по отношению к Земле. В европейской науке конца XVIII в. этот фактор считался одним из определяющих климатические изменения. Ученые начали работу совместно, но вскоре, как вспоминал позднее Лангсдорф, «Горнер из-за зубной боли ревматического характера прекратил наблюдения».35 «Высоты барометра замечаемы были почти три месяца сряду, т. е. с 16 апреля до 5 июля, в каждый час днем и ночью, — писал впоследствии Горнер.— Таковой труд тягостен и в Европе, но утомительный жар между тропиками и продолжительное плавание требовали сугубого напряжения».36
