— Ему не обогнуть мыс,— заметил индеец.
— Ни в коем случае. Слишком сильная волна… Но почему капитан не выходит в открытое море?
— Наверно, не может.
— А может быть, он не видит берега? Нужно дать ему ориентир. Скорее разожжем костер! — воскликнул Кау-джер.
С лихорадочной поспешностью они стали собирать по склонам мыса ветки кустарника, сбитые шквалом, сухую траву и лишайники, скопившиеся в углублениях почвы, складывая все это на вершине скалы.
Кау-джер высек огонь. Сначала загорелся трут[22], за ним отдельные сучья, а потом раздуваемое ветром пламя заметалось у ног. Не прошло минуты, как к небу взвился ослепительный огненный столб, окутанный густыми клубами дыма, которые клочьями уносились на север. Хворост трещал так громко, будто рвались патроны, и временами звуки эти заглушали рев бури.
Казалось, мыс Горн, находящийся на стыке двух океанов, специально создан для возведения маяка, который предотвращал бы частые здесь кораблекрушения.
Но маяка на нем не было, и сейчас его роль выполнял костер. Во всяком случае, огонь показывал судну, что берег близко. По этому ориентиру капитан мог бы выйти в фарватер с подветренной стороны острова.
Правда, осуществить такой маневр в полной темноте представлялось весьма опасным. К тому же, если на борту не было человека, знакомого с условиями плавания в этом районе, кораблю вряд ли удалось бы благополучно пробраться между рифами.
Тем временем костер все еще полыхал, вонзаясь яркими языками пламени в непроглядную тьму. Кароли и Хальг все время подбрасывали в огонь сучья.
Кау-джер тщетно пытался определить положение судна. Вдруг на какой-то миг, в просвете между тучами, выглянула луна и осветила большой четырехмачтовый корабль, корпус которого четко выделялся среди белой морской пены. Он действительно держал курс на восток, с трудом преодолевая натиск ветра и волн.
И в ту же минуту в тишине, наступившей между двумя порывами шквала, раздался зловещий грохот. Две кормовые мачты сломались у самого основания.
— Конец! — вскричал Кароли.
— В шлюпку! — скомандовал Кау-джер.
Все трое мгновенно, рискуя жизнью, сбежали с вершины мыса, через несколько минут очутились на берегу, вскочили в лодку и вышли из бухты. Хальг сидел на руле, Кау-джер и Кароли гребли изо всех сил. О том, чтобы поднять парус, не могло быть и речи.
С величайшим трудом им удалось вывести «Уэл-Киедж» за линию рифов. Шлюпку так бросало с волны на волну, то подкидывая кверху, то швыряя вниз, что она трещала по всем швам. Тяжелые валы перекатывались до самой кормы. Залитая водой, «Уэл-Киедж» могла в любой момент пойти ко дну. Хальгу пришлось бросить руль и орудовать черпаком.
Тем не менее они приближались к терпящим бедствие. Уже различались его сигнальные огни и темный корпус, покачивавшийся наподобие гигантского бакена[23] на светлом фоне неба. Две сломанные мачты, удерживаемые вантами[24], болтались за кормой. Фок-мачта и грот-мачта[25] описывали в темноте полукруги.
— Где капитан?— воскликнул Кау-джер.— Почему он не освободится от рангоута?[26] Ведь корабль не сможет войти в пролив с таким хвостом!
В самом деле, следовало как можно скорее перерубить снасти, на которых держались упавшие за борт мачты. По-видимому, на судне царила паника. А где же капитан? Даже в такой критический момент ничего не предпринималось для спасения корабля. Однако и команда должна была понимать, что парусник относит к берегу и что он непременно разобьется о скалы. А костер все еще горел на вершине мыса Горн, извивался огромными огненными змеями, взлетая от каждого порыва ветра.
— Значит, на борту никого не осталось,— ответил Кароли на замечание Кау-джера.
Конечно, вполне могло случиться, что экипаж покинул судно и теперь пытался добраться до берега на шлюпках, если… если только весь корабль не превратился в огромный гроб с мертвецами и умирающими. Даже в краткие мгновения относительного затишья с судна не доносилось ни единого крика о помощи.
Наконец «Уэл-Киедж» вышла на траверз[27] корабля в тот момент, когда его сильно накренило на левый борт, чуть не опрокинув. Но ловким поворотом руля судно выровняли. Кароли быстро схватил один из обрывков снастей, висевших вдоль борта парусника, и закрепил нос шлюпки.
Затем все трое, взяв собаку, перелезли через релинги и ступили на палубу.
О нет, корабль отнюдь не был покинут. Его переполняла толпа обезумевших женщин, мужчин и детей. Сотни несчастных пассажиров, охваченных паническим ужасом, лежали плашмя в рубках, коридорах, на нижней палубе. Страшная бортовая качка валила с ног, не давала подняться.
В темноте никто из них не обратил внимания на появление новых людей.
Кау-джер бросился на корму, к рулевому… Но его там не оказалось. Судно, лишенное парусов, плыло в буквальном смысле без руля и без ветрил.
Где же капитан и офицеры? Неужели, забыв о долге, они бросили корабль на произвол судьбы?
Кау-джер схватил за руку проходившего мимо матроса.
— Где капитан? — спросил он по-английски.
Тот, даже не обратив внимания, что с ним заговорил посторонний, только пожал плечами.
— В море… Убит сломанным рангоутом… И другие там же…— ответил матрос удивительно безразличным голосом.
Итак, на судне не было капитана, не хватало команды.
— А помощник где? — продолжал Кау-джер.
Матрос снова так же равнодушно пожал плечами.
— Помощник?— переспросил он.— Переломаны обе ноги, и пробита голова. Валяется на нижней палубе.
— А рулевой? Боцман?
Матрос жестом показал, что ничего не знает.
— Кто же, в конце концов, командует судном? — возмутился Кау-джер.
— Вы! — заявил Кароли.
— Тогда быстро за руль — и в открытое море!
Оба бросились на корму, изо всех сил налегли на штурвал. Корабль с трудом, как бы нехотя, перешел на левый галс.
Став под ветер, парусник понемногу начал набирать ход. Неужели удастся пройти на запад от острова Горн?
Куда держал путь корабль? Это выяснится позднее. А пока спасатели при свете фонаря смогли прочесть на рулевом колесе название судна и порт приписки: «Джонатан. Сан-Франциско».
Сильная качка мешала управлять парусником. Все же Кау-джер и Кароли пытались удержать его в пределах фарватера, ориентируясь на последние отблески костра, который еще несколько минут догорал на вершине мыса Горн.
Но этого оказалось достаточно, чтобы войти в пролив, видневшийся с правого борта, между островами Эрмите и Горн. Если бы «Джонатану» удалось проскочить рифы в средней части пролива, он смог бы стать на якорь в бухте, защищенной от ветра и волн, и спокойно дождаться восхода солнца.
