Чем дальше мы проникаем в Сахару, тем скуднее становится растительность. Сквозь песок кое-где проглядывает каменистый грунт, вдали вырисовываются первые горы. Трасса еще хорошо обозначена. Через каждые несколько сот метров сложены небольшие кучи камней, по бокам дороги возвышаются песчаные валы. Они образуются после того, как строительные отряды расчищают путь специальными агрегатами, похожими на снегоочистители. Судя по всему, дорогу чинили уже давно, в кузове нас сильно потряхивает. Один из наших спутников — молодой страус (он предназначается для европейского зоопарка) — ведет себя очень невоспитанно и больно клюет своим острым клювом всех, кто подходит к клетке.
«Где ваше специальное разрешение?»
В оазисе Табанкорт, в 270 километрах от Гао, мы берем в машину проводника — старого араба и под его руководством следуем через ту часть пустыни, где нет дорожных указателей. Какими ориентирами руководствуется наш «лоцман», мы не понимаем, но он ни разу не ошибается. После 45 минут быстрой езды мы оказываемся у цели. В бесплодной глуши лежат наполовину засыпанные песком суковатые стволы и ветви вымершего леса. Еще несколько сот лет назад здесь был оазис с пышной растительностью, но сейчас не произрастает ни травинки.
В Сахаре есть много мест, где ученые обнаружили следы древних поселений и ныне высохшие колодцы. Внутренние стены бассейнов и срубов говорят о том, что несколько столетий назад почвенные воды стояли здесь на 10, а то и на 50 метров выше. В самом центре пустыни, в бесплодных районах, куда и сейчас с трудом проникают машины, солдаты нашли высеченные на скалах рисунки [59]. Даже мы обзавелись куском камня с рисунками, найденным в одном таком вымершем селении.
Все это доказывает, что Сахара расширяет свои границы. Еще древнеримские историки писали о североафриканских провинциях как о крупнейших житницах тогдашней мировой империи, в то время как сейчас урожаи в этих районах едва могут прокормить местных жителей.
Мы нагружаем машину высохшими ветками: в безлесных просторах Алжира дрова — дефицитный товар.
В Тесалите — последнем селении на территории Республики Мали — мы пополняем запасы питьевой воды. Голые каменные склоны окружающих гор кажутся красно-коричневыми под почти отвесными лучами полуденного солнца. Местность вокруг выглядит невыразимо безотрадной. Несколько пальм, которые здесь растут, напоминают своими сухими бледно-зелеными листьями скорее бутафорию, чем живую растительность.
В огороде у лавочника есть глубокий колодец. Вода подается электрической помпой в каменный бассейн. На вкус она, правда, горьковато-соленая, но все же намного лучше, чем в большинстве других оазисов.
Формальности с паспортами заканчиваются поразительно быстро. Ночь мы проводим в непосредственной близости от границы Алжира. Завтра мы, иншалла так желает Аллах, — оставим Республику Мали.
— Я не могу пропустить вас… — начальник французской пограничной заставы Бордж-ле-Приер подыскивает соответствующие немецкие выражения. — Где ваши специальные разрешения? У вас должна быть специальная бумага.
Катастрофа, которую мы давно уже ждали, разразилась. Без специальной визы ехать дальше нельзя: трасса идет через Регган, где французы готовят новый атомный взрыв.
После долгих переговоров комендант соглашается запросить по телеграфу инструкции у своего начальства. Караван уже давно отправился дальше, используя прохладные утренние часы, которые в пустыне так коротки, но наш водитель ждет, несмотря на опасность отстать от товарищей.
Менее чем через четыре часа приходит ответ: «Отказать тчк препроводить туристов обратно к границе тчк об исполнении доложить». Бледнея от злобы, мы собираем наш багаж и снимаем мопеды с машины. Наши алжирские друзья едут дальше. Теперь мы надолго застряли в пустыне!
— Через неделю прибудет обратный караван, а пока вы можете жить здесь. И, разумеется, вы наши гости.
Мы устраиваемся довольно хорошо, насколько это возможно в местных условиях: в небольшом каменном домике — бывшей казарме французской пограничной заставы. В километре от нас в сверкающем от жары воздухе видны неясные очертания нового укрепления с гаражом, сверхвысокими антеннами и сторожевыми башнями с бойницами. В полдень с шумом подкатывает джип.
— Пожалуйте к обеду.
Французы живут неплохо. Во всех помещениях установки для кондиционирования воздуха. Повар творит чудеса. К услугам солдат и офицеров — пластинки, книги и небольшой бар. И все же все военнослужащие мечтают о доме, о том, что они будут делать, когда кончится срок службы. Видимо, им не очень хорошо здесь, в чужой стране.
— Один вопрос, господин комендант.
— Пожалуйста, садитесь.
Через десять минут мы приходим к соглашению.
— Мы охотно снабдим вас бензином, питьевой водой и продуктами и проводим до границы. Ну, а там вам придется добираться самим.
Мы встаем.
— Желаю вам всего хорошего и надеюсь, что мы уже не встретимся в Сахаре, потому что насчет вас я получил специальные инструкции.
К вечеру наш дальнейший маршрут прояснился. После долгих обсуждений мы решаем своими силами добраться обратно до Гао. Нельзя сидеть здесь еще семь дней, не рискуя при этом застрять в оазисе на все сахарское лето.
Возвращение во время песчаной бури
Уже поздно вечером мы останавливаемся перед первым населенным пунктом в Мали. Еще раз заботливо наполняем наши фляги.
— Бон суар.
Французы прощаются с нами, и через несколько минут шум их моторов затихает вдали.
Наш первый набег на Алжир отражен. Как воспоминание об этом у французов остается «дело» с отметкой «закончено», а у нас — две экспонированные пленки.
За первую ночь мы проехали 150 километров. Местность пересечена многочисленными складками, но каменный грунт придает колесам устойчивость. Даже в темноте нельзя сбиться с дороги; наши фары все время выхватывают из темноты нагромождения камней. В два часа ночи располагаемся на отдых. Мы собираемся придерживаться того же режима, что и шоферы грузовиков: ехать ночью, когда прохладно, а днем заползать под какую-нибудь крышу. Иначе нельзя: во второй половине дня ртутный столбик термометра показывает в тени 50 градусов по Цельсию.
На следующий вечер перед нами самый трудный участок пути. Ближайший пункт с питьевой водой лишь в 200 километрах отсюда, кроме того, карта предупреждает: «Песок, частично труднопроходимый». Без столь подробного описания дороги, которое своими схемами практически знакомит нас с каждым километром пути, здесь через три дня погиб бы даже местный житель. В пустыне следы колес от машин разветвляются во всех направлениях и зачастую бывает так, что большинство следов обрывается у какой-нибудь скалы. Тогда приходится снова проделывать тот же путь, но в обратном направлении. На грузовике это не очень опасно: у него есть запас горючего на тысячу километров и воды на несколько недель, но радиус действия легковых машин весьма ограничен.
