— Всем ли вы довольны?
Толпа опять что-то гаркнула, но понять было нельзя, только и слышалось: во-во-во-во-о-о…
— Подите по домам. Благодарю! — сказал важный господин.
— Рады стараться… во-во-о!.. — разнеслось в последний раз по реке и толпа отшатнулась от берега.
Пароход набирал пары. Через полчаса мы тронулись в путь. Я сидел, прикурнувшись, на барже около мачты и был совершенно доволен своим незатейливым помещением. Кругом меня теснились солдаты с ружьями; слышались звуки цепей: возвращали из Николаевска ссыльно-каторжных обратно в Нерчинские заводы, но причине развившейся у них цинготной болезни. Брань, ссоры, грубый говор… запах махорки… Но за эту неприятную обстановку наградой была возможность наблюдать жизнь тех людей, о которых мы так много шумим и которых совсем не знаем.
Те впечатления, которые я вынес из путешествия на палубной барже, послужили мне началом новых литературных работ; но придется ли мне когда-нибудь их окончить — я и сам не знаю, потому что не знаю, куда бурная волна жизни занесет мой утлый челнок, не знаю, в какие положения я буду поставлен роковою, неотразимою силою внешних влияний, рабом которых считаю я каждого человека, не признавая за ним сотой части той самостоятельной воли, которую он себе приписывает; не признаю я этой воли потому, что образование и происхождение ее зависят опять-таки от роковой и неотразимой силы внешних влияний…
О подробностях этого замечательного землетрясения см. в последних номерах 1861 и в первых номерах 1862 года газеты «Амур», издававшейся в Иркутске, а также в особом приложении к этой газете, в трудах ученой экспедиции, командированной для исследования последствий этого землетрясения.
У Штукенберга о байкальском воске говорится, что он показывается на поверхности воды в продолжение 10–15 лет только один раз, что собирают его до 25 000 пудов, из коих, будто бы, 10 000 пуд. идет в Иркутск. Сведения эти не имеют ничего вероятного.
Суда на Байкале строятся следующим образом. Сначала делается из еловых или сосновых досок вершков в 7 или 8 толщиной днище судна, потом, вокруг днища, сверху располагают кокорник (шпангоуты); для этого берется тоже еловое или сосновое дерево вершков в 8 толщиною, вырытое из земли с корнем, — так, чтобы оно составляло клюку почти под прямым углом; расстояние одной кокоры от другой делается на 1/2 аршина. Этот кокорник составляет низший ряд ребер судна; на нем утверждается ряд таких же кокор, называемых стойками, потом наверху, через всю широту судна, их соединяют толстые брусья — дуги и остов судна готов. Затем на дуги настилается палуба; во всю ее длину от носа до мачты сверху, и от мачты до кормы снизу идет широкий брус (лисина); для отделения носа и кормы сверх палубы кладется тоже по брусу (курица). Бруски кладутся неплотно, так, чтобы можно было просунуть веревку. Сверх борта судна делается барьер вышиною около аршина, он называется покольни; вблизи того места, где назначено утвердить мачту, по обеим сторонам судна к покольням приколачиваются по одной доске шириною вершков в 7 и вышиною аршина 2,— это бычки, подставки для реи; нос (корк) судна, острый и высокий и постоянно суживающийся к концу, имеет на себе полати, небольшое возвышение для лоцмана, который по-байкальски назывался вож или вожак. Сзади кормы приколачивается полочка, чтобы только встать одному человеку — сокольня. Обошьют судно досками, проконопатят, зальют варом, высмолят и таким образом оканчивается вся работа на суше. Потом судно освящают и спускают на воду, при этом служится молебен тому святому, образ которого помещается наверху мачты. На воде уже судно оснащивается и окончательно отделывается. Самое большое судно 12 сажен длины и 10 ар. ширины, от дна до палубы 5 ар. Может оно поднимать до 12 т. пудов груза. Такое судно стоит до 4 т. рублей. Маленькое судно, 6 саж. длины, 5 ар. ширины, 3 1/2 ар. вышины, грузу поднимает до двух тысяч пудов и оценивается в 1300 и 1500 рублей. Рабочих для большого судна нанимают почти всегда 18 человек, а на маленькое 6 человек.
В забайкальских степях к югу водятся у бурят верблюды. (Стат. Труды Штукенберга. Заметки о Сибири, стр. 55).
По приблизительным сведениям, собранным мною в Иркутске, известно, что в этот город на судах привозится омуля от пяти до восьми тысяч бочек; кроме этого, в Забайкальской области распродается и потребляется, по меньшей мере, до трех тысяч бочек; следовательно, весь улов рыбы можно считать до десяти тысяч бочек. В бочке от 1000 до 1400 омулей.
Во время бурь выбрасывается на берега Байкала морская губка. Она растет как коралл на дне Байкала, прикрепляясь к камням, и встречается всего более на юго-восточной стороне. Длины имеет до 1/2 ар. и более, делится на ветви серо-желтого цвета, в воде мягка, на воздухе твердеет, но удерживает упругость, подобно грецкой губке; ноздревата или ячеиста; сухая — колюча и шероховата. Ею чистят металл и мягкие камни.
Уго́льная комната — комната, расположенная в углу дома, угловая (прим. ред.).
Имеется в виду повивальная бабка (прим. ред.).
Весьма удобное место для гавани, если бы порасчистить в него вход.
С разрешением свободной торговли с Монголией и Китаем путь на Чикой и Керан идет по монгольской земле, минуя Бургутуйский хребет и памятник, построенный у подножия хребта в честь графа Муравьева-Амурского. Теперь мимо этого памятника никто не проезжает, так как дорога совершенно заброшена.
У бурят, как и у всех азиатских народов, есть еще шаманы-духовидцы, но о них я считаю лишним говорить, так как они довольно подробно описаны Гартвигом и многими другими.
Буряты разделяются на множество отдельных родов, управляемых родовыми князьками. Каждый род состоит иногда из тысячи или более человек, в большинстве случаев не знающих степени родства между собою. Это устройство отчасти напоминает кланы шотландских горцев.
Маймайтчин, или правильнее: Наймайтчин, на китайском языке выражается тремя словами: най (продавать), май (покупать), тчин (место) т. е.: место для продажи и покупки товара; най май, соединенные вместе, означают торговля. Следовательно, Маймайтчин значит торговое место.
