От легендарного Дома творчества остался коттедж (Akas, 4), принадлежащий Латвийскому союзу писателей, но прежний главный девятиэтажный корпус давно превращен в элитное жилье. Ворота заперты, всюду таблички: «Частная собственность, вход воспрещен». Говорят, многие квартиры тут принадлежат российским поп-звездам (тоже ведь творцы – так что, можно сказать, преемственность сохраняется).
Вообще о советской славе Юрмалы в современном городе не напоминает ничего. Это тем более парадоксально, что именно эхо застойной дольче виты слышалось в оглушительном шуме «Новой волны», и именно Советский Союз престранным образом возрождался в июльской Юрмале, где родившийся в Ярославле американец Леонард Блаватник и родившийся в Ташкенте основатель австрийской компании Григорий Лучанский, сидя рядком, слушали постсоветскую попсу. Где уроженец Львова Михаил Фридман и живущий в Лондоне казахстанский миллиардер, узбек по национальности Патох Шодиев гуляли на вилле латвийского банкира Леонида Эстеркина.
При этом материальные следы той советской Юрмалы, что задала столь мощную светскую инерцию, искать негде. Что осталось от ресторана «Юрас Перле» («Jūras Pērle», «Морская жемчужина»), нависавшего в Булдури над пляжем, легендарного «Перлушника», в варьете которого начинали свои карьеры Лайма Вайкуле и Борис Моисеев? Ничего: сгорел в 1990‑х, долго пугал крайне немногочисленных в то десятилетие гуляющих своими обугленными развалинами, потом был полностью снесен.
Однажды московское издание для богатых заказало мне статью о Юрмале в ностальгическом ключе – я специально лишний раз прошелся по городу и не нашел абсолютно ничего памятного по советскому детству: все дачи, кабаки, магазины, аттракционы либо давно снесены, либо в корне переделаны. По сегодняшнему курорту идешь, ничего не узнавая, ничему не умиляясь – и лишь в начале Йомас (если идти из Дзинтари) оживляешься при виде полутораметрового металлического глобуса: это ж его ты когда-то вместе с вечно тут толпившейся пацанвой азартно раскручивал, налегая ладошками (был такой обязательный ритуал). Вон даже надпись по-русски «Юрмала» цела. Но и «Глобус Юрмалы», как выясняется, больше не крутится.
Наводки:
* Сайт аквапарка «Ливу»: www.akvaparks.lv
* Сайт отеля «Light House Jurmala»: www.lighthousejurmala.lv
* Сайт отеля «Baltic Beach Hotel»: www.balticbeach.lv
* Сайт ресторана «Orient Sultan»: www.restoran-orient.lv
Часть четвертая
Не только Рига
Глава 22. «Идите в болото!» Кемери
Поездка в Юрмалу – почти обязательный пункт в туристической программе тех, кто приехал в Ригу больше, чем на пару дней. Если, конечно, на дворе не зима – хотя и в зимнем, абсолютно безлюдном курорте, в заснеженных соснах, льдинах на пляже и согревающем глинтвейне в полупустом кафе есть немалое обаяние. Недаром любившая прибалтийские курорты московская и питерская интеллигенция советских времен часто приезжала в Юрмалу в несезон. Но близкая к Риге сосново‑пляжная часть взморья – это и впрямь приложение к собственно рижским прогулкам.
Однако есть в административных пределах города Юрмала места, вояж в которые относится уже скорее к другому жанру. Это уже более далекое и затратное в смысле времени путешествие, на которое придется выделить целый день.
Кемери (Ķemeri) – последняя из юрмальских станций, если ехать из Риги электричкой в направлении на Тукумс (45 км от столицы). Но бывший поселок Кеммерн не только лежит на изрядном отдалении от пляжной Юрмалы, но и совсем не похож на нее. Во‑первых, моря тут нет, зато есть серные источники: Кемери – не морской, а бальнеологический курорт. Во‑вторых, тут, в отличие от всей остальной Юрмалы, не закончились девяностые. Для того чтобы увидеть, что гламурное, дорогое, переполненное летом Рижское взморье представляло из себя пятнадцать лет назад, можно съездить в Кемери.
И во времена Первой республики, и в лютую годину «советской оккупации» здесь был эдакий латвийский Баден-Баден. При Улманисе здесь построили роскошный отель «Кемери» в форме океанского лайнера – чуть ли не самое большое здание эпохи первой независимости, считающееся архитектурным памятником. В 1937‑м в нем прошел международный шахматный турнир с участием, среди прочих, Александра Алехина. В 1980‑х в Кемери работало пять взрослых санаториев и два детских. В 1990‑х не осталось ни одного. Рассказывали, в первые годы второй независимости комплекты казенного постельного белья, украденного из этих санаториев, продавались тысячами.
Тот самый отель, в советские времена санаторий «Кемери», со стен которого перед приватизацией ободрали, как рассказывают, даже деревянные панели, продали, даром что памятник, за копейки некоей мутной фирме, впоследствии растворившейся. Бесконечная волынка с перепродажами и незавершенными реставрациями тянется до сих пор. Курортная поликлиника, некогда славная своей водолечебницей, долгие годы стоявшая пустой, сгорела уже в 2010‑х. В полуразрушенные, поглощенные лесом 10‑этажные корпуса санатория «Ливу», некогда самого большого во всей Юрмале, храбрая молодежь забирается, чтобы выложить в социальные сети репортаж «Наш Чернобыль». И хотя в здешнем парке, запущенном, с осыпающимися пышными беседками, есть, несомненно, свое настроение, приезжать в нынешнее Кемери имеет смысл не ради самого поселка. А – ради болота.
Большое Кемерское болото вроде бы даже «виновато» в появлении здешних серных источников. Получается, оно не только породило знаменитый некогда курорт, но и пережило его. Сейчас болото – главная и единственная достопримечательность Кемери (хотя фанаты советского сериала про Шерлока Холмса и доктора Ватсона знают здешний особнячок, сыгравший страшную усадьбу Сток-Морон, жителей которого пугала пестрая лента, – теперь он приютил администрацию Национального парка «Кемери»).
Добираться до болота общественным транспортом не слишком удобно: от станции придется идти километра четыре – причем не в сторону поселка, а от него. А ведь и само болото предполагает пешие прогулки – по специальным деревянным мосткам. Правда, существуют малый круг, примерно на час ходьбы, и большой, на пару с лишним. Но даже «большая петля» пролегает лишь по ничтожной части площади огромного (5600 га) болота, отлично видного даже с взлетающих из аэропорта «Рига» самолетов.
Пейзаж здешний суров, но по-своему крайне живописен. Верховое торфяное болото напоминает эдакую лесотундру с торчащими из бескрайней трясины, разрозненными березками и карликовыми соснами. Поверхность болота поблескивает малыми и большими лужицами, бочагами, озерцами: если забраться на четырехметровую обзорную вышку, видно, как эти водяные пятна и кляксы перетекают одна в другую. Последний раз я был здесь осенью, когда березы горели в зелено-буром пейзаже яркими оранжевыми факелами. Ближе к вечеру пополз туман, и вспомнился все тот же Шерлок Холмс. Правда, Гримпенскую трясину, где выла собака Баскервилей, Игорь Масленников снимал не у нас – в соседней Эстонии.
