Итак, зло наказано и мы приближаемся к счастливому концу. Летописцы успокаивают голландского читателя, обладающего чувством бережливости и хозяйственности. Они сообщают, что энергичный Пелсарт в первую очередь стал собирать драгоценности, которые валялись кругом, разбросанные по песку пьяными бандитами. И пусть это вас не беспокоит: отыскалось все, кроме одной золотой цепочки. Пелсарт привез с Явы водолазов, которые быстро подняли ящики с золотом. «Семнадцать директоров» в Амстердаме имели основание гордиться такой заботой экипажа об их благе! У спасателей сердце разрывалось при виде разграбленных трюмов. Песок и морская вода испортили великолепное кружево и прекрасное сукно, служившее платьем корсарам в этом знойном, влажном климате…
Господин Пелсарт сразу же начал вершить правосудие. Оно касалось не только бунтовщиков, но и тех несчастных пассажирок, которые избежали расправы как пленницы пиратов… Пытки ускорили следствие, и бунтовщики проводили ночи в наскоро построенной тюрьме, вслушиваясь в стук топоров, — это поспешно ставили виселицы. В пространном обосновании приговора Пелсарт утверждает, что Корнелис не только приказал титуловать себя «генерал-капитаном», но и «перестал верить в существование ада и дьявола». За все «подвиги» ему был вынесен приговор: «отрубить обе руки, а затем повесить». Его главным помощникам перед казнью отрубили каждому одну руку, а остальных или повесили, или заковали в кандалы и отправили на Яву, где местные власти жестоко расправились с ними.
Но еще на месте казни, на маленьком островке, названном «Кладбищем Батавии», под виселицей был помилован корабельный юнга по фамилии Ган де Бей, который жалобно рыдал и умолял смилостивиться над ним. Ему и другому приговоренному, Вутеру Ловсу, сохранили жизнь, но оставили на вечное поселение на этих крошечных островках… Можно себе представить, как метались они по берегу «Кладбища Батавии», когда «Сардам» уходил все дальше и дальше, пока не превратился в крохотную точку на горизонте. Они знали, что уже никогда не увидят родных деревушек в далекой Голландии.
Неизвестно, какова была дальнейшая судьба этих Робинзонов. Может быть, их нашли аборигены с материка, а может быть, они оба долго еще жили в одиночестве? Так или иначе, но именно они были первыми белыми поселенцами в Австралии, так же как первой европейской постройкой стала та тюрьма, где содержали корсаров.
Итак, отчалив 15 ноября 1629 года от островов Абролхос, капитан Пелсарт оставил на берегу двух живых людей и целый ряд почерневших на солнце трупов, болтающихся на виселице… Увез он с собой все найденное (кроме двух ящиков) золото, а также намеренно неопределенные сведения о месте разыгравшейся драмы, три столетия ожидавшей мрачных вещественных доказательств, которые теперь можно было приобщить к делу.
Пират с сачком для бабочек
Забытое сейчас название Австриалия было в употреблении уже в 1610 году, тогда как слово Австралия впервые встретилось в 1693 году в английском переводе голландского романа. Впрочем, британцы довольно поздно появились у берегов Австралии.
Некий пират по фамилии Уильям Дампир в 1697 году опубликовал своп дневники, которые сразу завоевали ему огромную популярность и навели на мысль отправить экспедицию к большому материку, называвшемуся Новой Голландией. Тема о корсарах широко распространена в современной литературе. И все-таки мы вернемся к ней, чтобы описать редкое явление — корсара, из-под пера которого вышел, как бы мы это сейчас определили, литературный бестселлер. Так вот, вследствие прекращения военных действий против Испании в пиратском ремесле образовался застой. Поэтому более осторожные корсары перебрались на Тихий океан, где еще как-то можно было свести концы с концами. Уильям Дампир был врожденным исследователем и только ради хлеба насущного подхалтуривал пиратским ремеслом. Истинной же его страстью были естественнонаучные исследования.
В его дневниках нападение на Порт-Белло, которое автор совершил ловко и весьма искусно, было едва отмечено одной фразой. В то же время описанию дюгони (морская корова) отведены целых две страницы. Я тоже уделил немного места этому животному в своей книге, хотя и не могу похвастаться пиратским нападением даже на какой-нибудь захудалый городишко…
Профессор Арнольд Вуд считает, что «корсаром не может быть человек, в принципе ничего не имеющий против десяти заповедей». Он называет Дампира «пиратом с сачком для бабочек» и замечает, что тот «размышлял о крокодилах и жуках, в то время как должен был думать об убийствах и грабежах. Поэтому нет ничего удивительного, что товарищи Дампира, доведенные до отчаяния, поговаривали о том, чтобы съесть его. Однако, если присмотреться к портрету пирата и представить его образ жизни, перестаешь удивляться тому, что его все-таки не съели…»
Во время кошмарного перехода через Тихий океан, который продолжался пятьдесят один день, тучный капитан Сван узнал, что из-за своей полноты он первый кандидат в котел. «А вот из тебя-то, Дампир, ей-богу, вышло бы слишком скверное блюдо!» — не без зависти заметил этот упитанный моряк…
Тощего Дампира, во всяком случае, страшно интересовало, что там живет и растет, в этой Новой Голландии. В 1699 году лорд Адмиралтейства благословил его в дальний путь, на другой конец света, вверив заботам Дампира корабль, настолько прогнивший, что плотник не мог вбить даже гвоздя в степу, опасаясь, как бы все судно не рассыпалось. Матросы были пропитаны водкой, а в минуты трезвости грезили о бунте. Поэтому исследователь спал с оружием под подушкой и обходил крупные порты, чтобы его экипаж не покинул корабль.
Дампнр достиг негостеприимных берегов Северо-Западной Австралии на корабле, едва не рассыпавшемся во время пути. Он не нашел там ничего достойного внимания и чуть было не погиб от жажды. А после возвращения ему пришлось предстать еще и перед судом. От него потребовали объяснения по поводу взбунтовавшегося матроса, которого он оставил где-то в пути. Поэтому Дампира трудно упрекнуть в том, что он перестал заниматься научными изысканиями, а вновь возвратился к пиратскому ремеслу.
Материк, который надо открыть
Отчет Дампира об этой экспедиции не вызвал желания последовать его примеру, и в последующие семьдесят лет Австралию оставили в покое; это был материк, который еще следовало открыть.
В 1639 году молодой пастор — преподобный Иеремия Хоррокс — очень торопился закончить мессу. Ему по терпелось как можно скорее оставить своих земных овечек, чтобы вернуться к примитивному телескопу и увидеть Венеру, которая в это время как раз заняла весьма редкое положение на небосводе. Казалось бы, это не имеет ничего общего с овечками на Австралийском материке. Однако король Георг III в 1768 году милостиво определил сумму в четыре тысячи фунтов для наблюдения за продвижением той же планеты Венеры, которую можно было лучше всего наблюдать в южных районах Тихого океана[13]. Было высказано пожелание, оказавшись в тех местах, заодно уж обратить взор с неба на землю: обозреть этот таинственный материк. Было бы даже неплохо на всякий случай прибрать его к рукам для британской короны. Может, когда и сгодится! Как знать?
