вряд ли разрешимая. На земле с баснословной ценой за квадратный ярд жилые дома строить невыгодно: конторы и предприятия много доходнее… А между тем Британии нужно в настоящее время 3 700 000 жилых единиц, чтобы заменить трущобы и старые дома. К 1970 году из-за роста населения и сноса домов, чтобы освободить место для дорог, школ и частных предприятий, потребуется еще 1 600 000 домов. Национальный же план на 1965 - 1970 годы, с помпой провозглашенный лейбористами, предусматривает постройку 500 000 домов ежегодно. В этот план мало кто верит, но даже если он и будет выполнен, 2,5 - 3 миллиона семей все еще будут ютиться тогда в жилищах, квалифицируемых здесь как трущобы.
Я придумал этот заголовок потому, что мне как-то совестно было в лоб сообщать, что буду писать об английской погоде. Я же знаю обычную реакцию: «Опять-де про лондонские туманы в прямом и переносном смысле». «В зубах навязло…» И все-таки напишу немножко об английской погоде. Во-первых, потому, что считаю укоренившееся представление о ней не совсем справедливым. А во-вторых, потому, что мне тоже хочется внести свою лепту в развитие этой стародавней темы.
В первые четыре дня, которые я провел в Англии, там сияло солнце. «У вас здесь не так плохо», - сказал я своим товарищам-корреспондентам, которые собрались вечерком отметить встречу. «Эти четыре дня, - ответили мне старожилы, - англичане будут вспоминать лет десять: «Помните, летом 1958-го, в июне, четыре дня подряд ни капли дождя!»
Два года спустя я снова попал в Англию. В Шереметьеве мела снежная вьюга и термометр показывал минус 12. В Лондоне - плюс девять и опять солнечно. «Недурно для февраля», - подумал я и… сглазил. Два дня спустя лил дождь, потом было холодно и туманно, потом снова дождь, потом пасмурно, ветрено и холодно.
«Какая нелегкая занесла их на эти промокшие насквозь острова! - досадливо думал я про англичан. - Какая нужда заставляет их оставаться здесь, когда столько сухих стран на земле…»
И взрослому было не по себе с непривычки. А на ребят было жалко смотреть. Моей Аленке не было еще и четырех, Андрюшке на год меньше. «Канадцы» по рождению, они чувствовали себя в Москве вполне нормально. Были щекастыми, живыми. Здесь скисли и часто хворали.
Я не верил термометру за окном. Он мог показывать плюс 8, плюс 10. При такой температуре дома, в Москве, в моем пальто было бы жарко. Здесь ветер пронизывал его, как летнюю рубашку. Холодная сырость прохватывала до костей, заставляла дрожать.
Раньше я скептически относился ко всем разговорам о лондонских туманах. В конце концов, они бывают и у нас. Я помню, как в детстве радовался одному. Он случился году в тридцать восьмом-тридцать девятом. Туман был по-настоящему сильным, и мы, ребята, были от него в восторге: занятия в школе в тот день отменили. Мы выбегали на улицу и с превеликим удовольствием смотрели с крыльца, как белая мгла поглощала приятелей в двух шагах от тебя. По инерции тех далеких дней я и первый лондонский туман воспринял легкомысленно-игриво. «Ну вот и знаменитый английский туман», - сообщил я своим ребятам, и они запрыгали: «Туман, туман…» Жена оказалась трезвее: «Как же я в магазин пойду?» Она все-таки пошла и даже вернулась. Но мы ждали ее два часа, хотя до магазина было рукой подать. Впрочем, для пешехода туман еще полбеды. Неудобство. Потеря времени. Раздражение. Но когда он застанет тебя в пути на машине - это страшно. Мне пришлось позже оказаться в таком положении. Я поехал в аэропорт встречать кого-то. Пока добрался туда, Лондон уже «не принимал»: на Южную Англию ложился туман. Ждать самолета было бесполезно. Темнело. Но желтые и оранжевые фонари на улицах и дорогах оправдывали себя. Видимость была еще сносной, метров на семьдесят вперед. Я прикинул: восемнадцать миль, час езды максимум - проскочу. Не проскочил. Я перестал что-либо видеть на полдороге, только едва заметные в метре от твоей машины красные фонари впереди идущей. Я опустил оба окна: если не видеть, то хотя бы слышать. Но слышен был только визг тормозов - спереди, сзади, справа, слева. Казалось, вот-вот на тебя кто-нибудь наедет, и, если это будет грузовик, прощайся с машиной. Я старался держаться крайней правой кромки дороги: резервная зона на шоссе была поднята сантиметров на двадцать, и на скорости миля в час шансы, что на тебя наскочит встречная машина, были невелики. В иные моменты я различал расплывающийся силуэт слева. Водителя внутри я, конечно, не видел. Но я отлично представлял себе его. Он тоже сидит, прижавшись к ветровому стеклу, вцепившись в руль и убрав голову в плечи. И тоже, опустив стекла, прислушивается к визгу тормозов, к лязгу сталкивающихся бамперов.
Мне повезло - я добрался до дому лишь с одной небольшой вмятиной. Многие не оказались столь счастливыми.
Туманы, подобные этому, останавливают транспорт, даже железные дороги, прерывают снабжение, закрывают предприятия и… убивают людей. Нет, не только на дорогах, хотя в такие дни происходят столкновения, в которых в груду лома превращаются до двух десятков машин одновременно. Гораздо больше людей убивает «смог» - туман, смешанный с дымом, копотью от каминов и выхлопными газами. Знаменитый «киллер» («убийца») - «смог» 1952 года сократил жизнь 435 людям, больным астмой. «Смог» в декабре 1962 года унес больше 200 жизней. Лондонцы надевают в такие дни марлевые повязки: они становятся серыми через четверть часа.
Бомбардировщики геринговских люфтваффе любили такую погоду. На высоте чисто, а то, что земля скрыта, не так важно. По навигационным приборам хотя бы приблизительно на цель выйти можно. В массированных налетах особая точность ни к чему. В Англии куда ни кинь - не ошибешься: не в док, так в завод, не в завод - так в жилой квартал. Безнаказанность была почти гарантирована. Заградительный зенитный огонь наобум, на шум моторов не очень пугал пилотов «юнкерсов» и «мессер-шмиттов». «Спитфайеры» и «харикейны», поднимавшиеся навстречу самолетам противника в другую погоду, в туман были прикованы к земле. Только позже англичане стали зажигать расставленные по всему аэродрому и вдоль взлетных полос бочки с парафином, тепло от которых поднимало туман и позволяло британским летчикам-истребителям подниматься в воздух И принимать бой, хотя парафиновые факелы демаскировали сами аэродромы и ставили их под угрозу уничтожения.
Туман и сейчас приносит многие беды.
Но не весь год в Англии только туманно, сыро и
