уходит на содержание карьера. Ведь его приходится постепенно подновлять, подбуривать, вести взрывные работы. Иначе любители за пару недель выгребут сколько-нибудь заслуживающие внимания образцы подчистую. Вот и для вас мы кое-что сделали после того, как Джон, — кивнул на Уайта, — телеграфировал о вашем посещении». Заметив наши несколько недоуменные взгляды, Форрест добавил: «А живем мы муниципальной службой, которая к этому карьеру никакого отношения не имеет».
Не берусь судить, насколько справедливо было высказывание Фогга о бездоходном функционировании их маленькой компании, но в карьере действительно можно было видеть передвижной станок для неглубокого бурения и компрессор. Правда, во время нашего посещения они бездействовали, но были во вполне рабочем состоянии.
Пройдя вслед за хозяином к противоположной стенке карьера, мы увидели свежевзорванный отвал пегматитовой породы с темными и цветными гнездами каких-то минералов. Все это было огорожено бечевой на столбиках с висящими двумя плакатами, возвещавшими: «Прохода нет. Опасно. Взрывы.» «Это мы, чтобы отпугнуть охотников за минералами, — пояснил Форрест, — вскрыли для вас хорошее гнездо с фосфатами». Незамедлительно все ринулись к отвалу.
Я не буду описывать, как более двух часов мы, как дробильщики камня, усердно работали молотками и зубилами. Вряд ли будет интересно читать, как мы выколачивали и выковыривали из плотного камня различные фосфатные минералы, тем более что мы и сами, за исключением, может быть, Джона Уайта, были не в состоянии на глаз определить большинство из них. Но об одном рассказать все-таки стоит.
Вооружившись ломом, Форрест с усилием перевернул один из угловатых обломков и на снежно-белой поверхности лежащего под ним камня все с удивлением увидели густой разброс ярко-синих брызг: как-будто кто-то плеснул на белый камень синими чернилами. Все это было очень похоже на лазурит, но лазурит в гранитных пегматитах встречаться не должен. Увидев мое смущение, Уайт с улыбкой произнес: «Это скорзалит!»
Скорзалит! Вот так история! Мне это название, к сожалению, опять же ничего не говорит. Я его просто не знаю. Хорошо, что мы с собой на всякий случай взяли справочник ио минералам (кто их знает, эти обманчивые и неразличимые фосфаты). Быстро листаю и узнаю, что скорзалит — это редкий минерал из группы фосфатов. Встречается здесь в пегматите Палермо, да еще где-то в Бразилии. Да, был бы он не таким редким, мог бы пойти как отличный поделочный камень.
Глыбу, содержащую скорзалит, мы буквально разнесли на куски, стараясь, правда, по возможности не повредить ярко-синие сгустки, выделяющиеся на снежно-белом фоне сплошного альбита. Каждый, включая и меня, имел теперь хороший образец этого редкого минерала. Набрали мы и других редкостей из семейства фосфатов и, нагруженные образцами, вновь забрались в автомобиль и двинулись к поселку Пенакук, где жил Форрест, занимавший должность местного лесничего.
Он пригласил нас осмотреть его коллекцию. Она действительно оказалась очень интересной, особенно в отношении минералов из группы фосфатов. Некоторые из них, представленные эффектными образцами, являли собой действительную минералогическую редкость. Джон Уайт немедленно начал переговоры об условиях передачи некоторых особо редких видов в музей Смитсоновского института в Вашингтоне, а остальные гости, вооружившись бинокулярным микроскопом, с интересом рассматривали мало знакомые нам минералы.
«А не хотите ли взглянуть на мою коллекцию микроминералов?» — спросил Форрест, открывая высокий шкаф, полки которого были сплошь забиты миниатюрными пластмассовыми коробочками. Он вынул десяток прозрачных кубиков-коробочек с наклеенными на них этикетками и положил их на стол перед нами. Это было чрезвычайно интересно, таких минералогических коллекций я еще нигде и никогда не видел. Форрест взял одну из пластиковых коробочек, каждая из которых имела размеры 2 X X 2 X 2 см и передал ее мне. На маленькой этикетке, наклеенной на плотно закрывавшей коробку крышечке, было написано: «Рошерит. Черная гора. Рудник Рамфорд». На другой, приклеенной сбоку, этикетке был обозначен четырехзначный номер образца. Между тем хозяин осторожно открыл коробочку, изнутри выложенную черной бумагой, и мы увидели, что на вмонтированном внутри ее тонком столбике посажена белая крупинка чего-то размером 2–3 мм.
Поставив коробочку под бинокулярный микроскоп и наладив фокус, Форрест знаком пригласил нас взглянуть на свое микроскопическое чудо. Действительно, под линзами аппарата в пучке направленного на него электрического света сверкал, переливаясь алмазными гранями, сноповидный сросток бесцветных прозрачных кристаллов. Им можно было любоваться бесконечно, находя новые и новые ракурсы обзора. Но на очереди были другие шедевры, осмотр которых занял более двух часов. Коллекция была чрезвычайно любопытной. Многие очень редкие минералы, которые в видимых невооруженным глазом кристаллах встречаются лишь в одном-двух месторождениях мира, здесь были представлены гаммой микрокристаллов различной формы и в различных сочетаниях с другими минералами. Несомненно, это еще один путь плодотворного изучения мира минералов, причем той его части, которая наиболее трудна для исследования. Оказывается, коллекционирование микроминералов достаточно широко распространено в Соединенных Штатах. Коллекционеры активно обмениваются образцами, пополняя свои собрания тысяч микрокристаллов новыми крошечными минералами, искусно вмонтированными в пластмассовые коробочки.
После чашки крепкого кофе Форрест повел нас в подвал своего дома, где в обширном помещении у него находилась камнерезная и шлифовальная мастерская и тут же на полочках и подставочках располагались результаты его минералогических увлечений — многочисленные отшлифованные с одной или нескольких сторон красочные образцы различных минералов, многоцветные кабошоны различного размера, вышлифованные из полупрозрачного желто-зеленого берилла, ярко-зеленого амазонита или бледно-розового сподумена.
Я уже не помню, у кого из нас возникла мысль попробовать пошлифовать собранные сегодня образцы скор-залита, но наш хозяин с удовольствием согласился и тут же привел к действие шлифовальный станочек с вертикально расположенным кругом, армированным алмазной крошкой. Остановив начавший крутиться круг, он ловко сменил его на пилу и попросил, чтобы ему дали один из принесенных сегодня образцов скорзалита. Через короткое время образец был распилен по числу гостей на четыре пластинки толщиной около сантиметра. В мастерской имелось еще два шлифовальных станка. Все засучили рукава и принялись за полировку своих пластинок. «Может, кто-нибудь хочет выточить кабошон? — спросил Форрест, — вот тут у меня все приспособления». И он указал на металлический поднос, на котором лежали палочки-держалки для шлифовки и огранки цветных камней с бульбочками красного сургуча на одном конце.
Два месяца назад я закончил краткие курсы по изготовлению кабошонов, и мне очень захотелось попробовать свои силы. Свою пластинку я распилил на две части, начертил по шаблону алюминиевым карандашом правильный овал на поверхности заготовки и, нагрев на спиртовке сургучную бульбочку, приклеил к ней пластинку так, чтобы она располагалась перпендикулярно держалке. Сначала нужно было ободрать все лишнее, чтобы на палочке приклеенным к сургучу остался бы только овал, очерченный по шаблону карандашом. Для этого использовался
