Арт вдруг поправил галстук, приосанился и пригладил вихры.
Волшебство, да и только! Он мигом сбросил лет тридцать.
— Но захочет ли она познакомиться! — Арт щелкнул пальцами и потянул меня через улицу.
Лишь сейчас я обратил внимание на пожилую женщину в коричневом плаще и шляпе. В руке у нее было несколько хризантем. Женщина шла как по облаку. Не замечала ни прохожих, ни машин, ни самого Нью-Йорка. Она смотрела вверх, туда, где вершины небоскребов прокалывали голубое спокойствие.
— «Загадочная беглянка»! «Таинственная звезда»! «Мисс одиночество»! — на ходу восторгался Арт. — Это все о ней, о ней! Я знал ее еще, когда она двадцатилетней девчонкой впервые ступила на американскую землю. Кажется, если мне не изменяет память, в двадцать шестом. И не было еще ни «Дамы с камелиями», ни «Королевы Христины», ни «Анны Карениной».
— Да кто же она?! Арт резко остановился и смерил меня победоносным взглядом.
Грета Гарбо в памяти зрителей— Грета Луиза Густафсон! Суперзвезда Голливуда 20 — 30-х годов. Известная всему миру под именем Грета Гарбо! Боже, боже, что вытворяет время!
— Неужели это она? Я думал, ее давно нет в живых.
— Многие так думали, — снисходительно кивнул Арт. — Ей было немногим более тридцати, когда в сорок первом на фильме «Двуликая женщина» она поставила точку. Окончательную точку на своем звездном полете, на удачливой карьере, на Голливуде… С тех пор живет затворницей. Никого не принимает, не дает интервью, никуда не ездит и, говорят, даже не пишет писем. Редкие телефонные звонки, телевизор, прогулки по улице, общение с прислугой и все…
— Почему так случилось?
— Не знаю.
Наконец, мы поравнялись с Гретой Гарбо.
— Доброе утро, Грета! — Арт чуть склонил голову.
В одно мгновение женщина с букетом хризантем спустилась с облака. Улыбнулась и протянула руку.
— Ах, здравствуй, здравствуй, Арт! Как давно мы не виделись. Ты все носишься по свету и пишешь?
Арт поцеловал ей руку и легонько подтолкнул меня вперед.
— Мой приятель, журналист Вадим Бурлак. Лицо Греты Гарбо нахмурилось, поскучнело.
— Он из Москвы, — добавил Арт. Снова появилась улыбка.
— Русский? До вашей страны я так и не добралась. И никогда уже не доберусь.
— Но вас хорошо знают в России по кинофильмам.
— Ах, это было так давно. Все в прошлом… Все в прошлом…
Грета хотела что-то добавить, но передумала. Отобрала из букета две хризантемы и протянула Арту и мне.
— Прощайте, мальчики. Я привыкла блуждать одна… Раскланялись. Арт ловко прикрепил к пиджаку синюю хризантему.
Дальше мы шли молча.
Я искоса поглядывал на Арта. Он слегка улыбался. А мысли его были далеко-далеко. Там, в тридцатых, где набирала силу слава Хемингуэя и Фитцджеральда, где танцевали танго и фокстрот, ругали «сухой закон», жаловались на Великую депрессию, где мужчины при встрече с женщиной обязательно снимали шляпу…
«Времена-то меняются!..»
«Присоединяйтесь к нашей демонстрации!»
«Снами — на Уолл-стрит! Там самые главные загрязнители окружающей среды!»
«Человек может изобрести самый убийственный препарат против миллиардов букашек, но не может создать даже одну букашку».
«На земле 4 миллиарда гектаров леса. Каждый год мы уничтожаем 18 миллионов гектаров!»
«Хватит болтовни! Решительные действия — пока не поздно!»
«Зеленой революции — “да “!»
«Кому нужны цивилизация и прогресс, если завтра ими некому будет воспользоваться?!»
«Это может каждый: не использовать моющие средства, не употреблять аэрозоли, не курить, экономить воду и электроэнергию, отказаться от автомобиля, пользоваться велосипедом, больше ходить пешком, сажать деревья и цветы».
«Сохраняй свое здоровье — ты частица природы и ценное достояние мира!»
«Наша Миссисипи ежегодно несет в Мексиканский залив около 600миллионов тонн сельскохозяйственных, промышленных и коммунальных отходов».
«Присоединяйтесь к нашей демонстрации сегодня! Завтра будет поздно!»
«Именно от вас может зависеть, каким окажется Великий исход человечества — путем к спасению или гибели!..»
Травы лечат печаль
Генри Торо считал, что для просветления души и прилива радости не обязательно нужны счастливые перемены в жизни и события. Достаточно выйти в лес, в поле, на берег чистой реки, оглядеться вокруг и задуматься. Ведь не может быть встреча с природой бесполезной и напрасной.
Он не любил Нью-Йорк, но считал, что в этом огромном городе можно отыскать для счастья зеленый уголок.
В нью-йоркском Центральном парке я увидел группу студентов. Они сидели и лежали прямо на траве (там это делать не возбраняется).
Один из студентов тихонько перебирал струны на незнакомом мне инструменте, напоминавшем одновременно и банджо, и гитару. Несколько человек так же тихо напевали:
Травы лечат печаль,
Смех даруют цветы,
Сбрось чиновничью шапку,
Уйди от мирской суеты…
Я силился разобрать слова и, наконец, понял: это же песня на стихи китайского поэта Бо Пу. Он жил аж в XII веке!
Издалека донеслась его мысль — сквозь столетия и тысячи километров.
И семьсот лет назад люди убегали от суетной жизни городов и искали красоту, успокоение и очищение души в горах, лесах, в полях, среди цветов, деревьев, трав, на берегах чистых вод, рек и озер.
И в древности знали, что встреча с природой благотворно влияет на психику людей, украшает нашу жизнь, улучшает настроение. Союз с природой — необходимость. От разнообразия окружающей фауны и флоры зависит богатство и широта человеческих чувств.
Так считало немало состоятельных ньюйоркцев еще в XIX веке. Они поняли, что их город превращается в каменный лес, где все меньше места живым травам, цветам, деревьям.
И в Нью-Йорке началось активное создание парков и скверов.
Многие туристы, наспех познакомившись с этим городом, потом заявляют: «В Нью-Йорке не встретишь живых трав и деревьев…»
Видимо, этим приезжим кружат головы небоскребы и супермаркеты, и некогда им побывать в парках и скверах, где
Травы лечат печаль,
Смех даруют цветы…
Будто не пролетело десяти лет
…Я видел издали только изящные руки девушки, ее темные распущенные волосы и желтый гриф гитары:
…Люди, сходитесь, куда б не брели!
Вы видите: воды растут из земли.
Промокнуть до нитки нам всем суждено —
вода надвигается!
Так лучше — поплыли, чем камнем на дно…
Девушка исполняла известную песню «Времена-то меняются». Мне показалось — ее голос очень знаком. Я стал пробираться через толпу демонстрантов, поближе к исполнительнице…
