Уснуть оказалось трудно: сыграло свою роль и возбуждение. Включив кислород, друзья скоро почувствовали, как тепло пронизывает все тело до пальцев ног. Шорох дыхания в мягкой резиновой маске напоминал Джорджу шум вечернего прибоя на морском берегу, и он ждал, что ночью ему приснятся необычайно красочные сны, но краски оказались очень тусклыми.
В шестом часу кислород кончился, и оба сразу проснулись. Жонглируя примусом, стали растапливать снег. За три часа набралось достаточно воды, чтобы получилось по две кружки чаю на человека и фляга лимонада. Съели по нескольку галет.
В 8.15 приступили к восхождению. Палатка находилась еще в тени, но западную часть Сходней уже освещало солнце, и они поднимались влево, навстречу ему.
Сначала первым шел Джордж. Снег оказался настолько твердым, что он решил было не рубить ступенек, целиком полагаясь на кошки, однако вспомнил, что на обратном пути силы будут уже не те, и начал работать ледорубом.
Мы изучали этот последний участок в бинокли из базового лагеря. Кто-то предложил тогда идти по Сходням до самого предвершинного гребня и уже по нему заканчивать восхождение. Однако мы отдали предпочтение другому варианту — подниматься по снежникам и скалам, вытянувшимся цепочкой в верхней части юго-западного фасада. Цепочка начиналась метрах в шестидесяти ниже Западного седла и выходила к гребню между главной вершиной и «друзой» высоких скальных зубцов.
Трудно было, поднимаясь шаг за шагом по Сходням под примыкающими с востока скалами, угадать, на котором из снежников начинать траверс склона. Наконец Джордж снял маску и крикнул:
— Ну как, Джо, может быть, этот?
— Может быть. Давай посмотрим!
Оба колебались. Джордж вышел к краю Сходней и обогнул выступ. Снег, камень. Но видно слишком мало, чтобы судить уверенно. Целый час Джордж вел связку по снегу и обледенелым скалам. Новый поворот — и перед восходителями выросла коричневая скальная стена высотой около 60 метров. Отвесная поверхность лишь кое-где прерывалась карнизами. Джо охарактеризовал стенку как препятствие категории BC — весьма сложное, и восходители зашагали назад по своим следам на Сходни.
Ошибка стоила им полутора часов времени и немалой части кислорода. Друзья продолжали подъем по Сходням, ориентируясь на восточный развилок, правее высокого скального шпиля. Шли зигзагом, ведя поочередно, рубили ступеньки одной рукой. Удар, второй — шаг… Удар, второй — шаг… Они двигались быстро.
Выше развилки скалы в правой стороне были не так круты. Здесь они увидели, наконец, свои снежники, залитые ярким солнцем. На этот раз ошибки быть не могло. Но выше, в тени, выстроились стеной скалы — и, похоже, никакого прохода. Альпинисты свернули со Сходней. Как идти дальше, что предпочесть — скальные плиты или снежные желоба и полки? Джо ничего не имел против скал, однако некоторые стены оказались труднее, чем это можно было предположить на первый взгляд, и местами Джордж предпочитал снег. Вскоре они сняли кошки и привязали к санкам. Брезентовые сапожки были сняты еще раньше, накануне; впервые после базового лагеря резиновые подметки восходителей ступали по камню.
Впереди вырос контрфорс 12-метровой высоты — неровная коричневая скала, удобная для восхождения. Выше начинался снежник с гладкой коркой, которая грозила вот-вот провалиться под ногами. Дальше — опять скалы. Джо для верности вбил крюк и закрепил веревку, затем обогнул выступ в правой стороне. На мгновение он повис на руках, болтая ногами, потом начал подъем по камину, отчасти заполненному льдом. За камином, вправо, — траверс плиты, на которой человек выглядел, как муха на стекле. Впрочем, Джо уверял, что точки опоры вполне надежные.
— Просто чудесное место! — уверял он.
Джордж, последовав за ним, пришел к выводу, что плита за камином не так уж приятна. На ней не было никаких зацепок, если не считать узкой трещины в левой части. За скальным участком вверх уходил ледовый желоб длиной около 100 метров. Здесь уклон достигал 60 градусов, и Джо, рубя ступеньки, опирался боком о склон. Они преодолели желоб в два приема: на полпути им попался узкий скальный выступ, на котором можно было передохнуть.
Джо начал уставать, и Джордж хотел было возглавить связку, однако кислород давал все преимущества Брауну, и они решили продолжать по-прежнему. Джордж воткнул ледоруб между льдом и скалой и закрепил на нем веревку, Джо стал опять рубить ступеньки. Впрочем, страховка была не очень надежной. Альпинисты чувствовали себя так, словно ползли по насесту над Большой террасой и главным ледником. В верхней части желоба каменные стены сходились, оттесняя снег. Друзья протиснулись в щель и оказались на снежном гребешке, подводящем к западному гребню выше «друзы» зубцов. Впервые их взору предстали скалы под самой вершиной.
До главного гребня оставалось всего 50 метров, уклон не превышал 30 градусов. Бенд и Браун даже решили было не рубить больше ступенек, а идти с кошками, однако осторожность восторжествовала.
Они поднимались не спеша, рядом друг с другом, вырубая ступеньки. С начала восхождения прошло уже пять часов. У Джорджа пересохло горло, нёбо покрылось слизью. Несколько раз, видя, что Джо сдвинул очки на лоб, он окликал его, советуя быть осторожнее. Но солнце светило не очень ярко, а мутные очки затрудняли восхождение. Половину дня Джо шел с незащищенными глазами.
До сих пор они не чувствовали никакого ветра, теперь же, подходя к главному гребню, ощутили легкое веяние с северо-запада Над головами альпинистов летели снежные пушинки. На самом гребне друзья обнаружили небольшую нишу, природный балкон, огражденный с трех сторон ледовой стенкой высотой метр и толщиной около 30 сантиметров. Здесь они сели перекусить — это был их первый привал.
Теперь «друза» торчала как раз под ними, дальше виднелась на фоне облаков западная Канченджанга. Они разглядывали северный фасад. Похоже было, что северный гребень непроходим со стороны Северного седла, однако рельеф как будто позволял траверсировать склон от седла к той точке западного гребня, в которой они находились.
Восходители оглянулись назад, на пройденный путь. Снежный гребешок, скалы, затем — ничего вплоть до Большой террасы… Виды открывались чудесные, однако время не позволяло наслаждаться ландшафтом. 14.00, и кислорода осталось всего на два часа. Джордж напомнил, что в три надо возвращаться, иначе не избежать холодной ночевки.
— Значит, мы должны выйти на вершину до трех, — ответил Джо.
После десятиминутного отдыха они продолжали восхождение.
«Дальше, — рассказывал потом Джо, — мы шли по гребню, очень похожему на Криб Гох: несложные скалы со снегом и льдом в углублениях, куда мы ставили ноги. А руками все время опирались на камень — чистый, гладкий камень».
Сначала гребень поднимался отлого, потом вдруг впереди выросла серо-коричневая башня высотой почти 20 метров. Они спустились немного по южному склону и пошли в обход. Джо, по-прежнему возглавлявший связку, работал ледорубом Джона Клегга: свой он сломал. К рукоятке ледоруба была приделана петля, и, продев в нее кисть, можно было опираться обеими руками на камень. Кроме того, он нес на спине еще ледоруб поменьше, рассчитанный для работы в очень крутых местах. Джордж из-за обмороженных рук с трудом управлялся с веревкой и ледорубом, не говоря уже о том, чтобы цепляться за камень.
Траверс вывел их к скально-снежному желобу 18-метровой длины, который упирался в отвесную стену. Джордж закрепился на желобе, а Джо тем временем изучал новое препятствие.
Неровная голая поверхность, золотисто-коричневая на солнце, несколько трещин до самого верха. Джо облюбовал одну из них — на дне отчетливо выраженного углубления. У начала трещины лежало несколько скальных глыб.
Быстро поднявшись по снежным полкам, Браун вышел к этим глыбам. Далеко внизу торчали скалы, под которыми друзья очутились, когда в первый раз свернули со Сходней.
— Если сорвешься с этой стенки, — заметил Джо, — то не успеешь и оглянуться, как свалишься на довольно крутые скалы…
