Снова мы закачались на волнах, на этот раз следуя курсом на атолл Такуме, соседний с Рароиа. Дул свежий норд-ост, и капитан дал команду поднять паруса. Как и большинство шхун, «Моана» вооружена двумя мачтами[10] и при благоприятном ветре на ней ставились паруса, чтобы хоть немного помочь мотору; когда «Моана» шла только на моторе, она делала всего пять узлов.
Кок стал в руль, а матросы взялись за снасти; двое из числа пассажиров тоже помогали тянуть фалы. На «Моане» не существовало строгого различия между командой и пассажирами; каждый, кто хотел, мог отстоять вахту у штурвала или помочь матросам. На это смотрели как на нечто само собой разумеющееся, ибо полинезийцы все без исключения — первоклассные моряки.
Характерно, что местные шкиперы, направляясь в Сан-Франциско за новым судном, никогда не берут с собой команду. Они просто обходят там дешевые гостиницы и ночлежки и собирают всех попадающихся полинезийцев, исходя из того, что каждый полинезиец — моряк. Труднее найти моториста, так как полинезийцы не чувствуют особой любви к замысловатым и шумным моторам. Впрочем, один из наиболее известных здесь капитанов, по фамилии Николаи, недавно нашел остроумное решение этой проблемы. Купив в Сан-Франциско судно, он нанял на него мотористом одного кока, полагая (впоследствии это полностью подтвердилось), что если кок и не очень разбирается в механике, то сможет во всяком случае вынести жару машинного отделения. Как я узнал от капитана «Моаны», опыт был потом с успехом использован другими шкиперами.
На Факараве капитан копры не нашел — один из конкурентов опередил его; теперь он надеялся, что на Такуме повезет больше. Дело в том, что атолл Такуме, подобно большинству островов восточной части Туамоту, образует сплошное кольцо, в лагуну нет входа, поэтому многие шкиперы избегают его. Мы очень скоро узнали почему.
Когда «Моана» на четвертый день плавания подошла утром к Такуме, по-прежнему дул норд-ост. Хотя мы находились с подветренной стороны острова, была сильная качка, и могучий прибой с ревом обрушивался на риф, который тянулся влево и вправо непрерывной грядой, насколько хватал глаз. У самого острова риф был ровный и гладкий, как пол, там глубина не превышала полуметра. Но метрах в пятидесяти от берега он круто обрывался в пучину, образуя мощную стену, источенную непрестанными ударами волн. Вдоль верхней кромки этой стены и бесновался неистовый прибой. А чуть подальше от кораллового барьера было уже так глубоко, что якорь не доставал дна, и нам пришлось дрейфовать с работающим мотором.
— Вон там место высадки, — сообщил суперкарго, указывая на берег.
Мы ожидали увидеть пристань или что-нибудь вроде бухточки, но в указанной точке волны бушевали с не меньшей силой, чем в любом другом месте острозубой гряды. Однако жители Такуме явно разделяли мнение суперкарго — они собрались на берегу и жестами приглашали забрать копру. Итак, копра есть, но как же ее доставить на шхуну?
Однако испытанную команду «Моаны» этот вопрос не смущал. Матросы преспокойно уселись в шлюпку — тяжелое, солидное сооружение, длина которого не на много превосходила ширину, — и взялись за весла; штурман занял место на корме. Твердо намеренные не упускать ничего интересного, мы поспешили присоединиться к ним, и вот уже шлюпка стремительно приближается к буйному водовороту. У самой кромки рифа гребцы затабанили, удерживая лодку на месте.
— Это все равно, что катанье на прибое, — крикнул мне в ухо штурман, — надо дождаться большой волны и уж потом не отставать от нее!
Один вал проходил за другим, но все они не нравились штурману. Наконец рядом с нами выросла целая стена бурлящей воды. Похоже, это то, что нужно!
— Навались! — заорал штурман, и матросы налегли на весла с такой силой, что позвонки захрустели.
В следующий миг вал подхватил шлюпку, и мы взлетели вверх так, словно сидели в скоростном лифте. Матросы яростно гребли; верхом на шипящем пенистом гребне шлюпка со страшной скоростью понеслась к рифу. Я глянул через борт. Далеко позади виднелась качающаяся палуба «Моаны», а впереди оскалила красные зубы оголившаяся коралловая гряда. Еще мгновение — и волна накрыла риф, а мы легко скользнули над ним к берегу, где веселые островитяне не замедлили подхватить шлюпку.
Пока матросы грузили копру, мы воспользовались случаем немного осмотреться.
Такуме — одно из лучших мест добычи жемчужниц в архипелаге Туамоту, и сотни островитян со всей французской Океании ежегодно приезжают на несколько месяцев нырять за раковинами. Однако наше посещение совпало с периодом затишья, когда постоянные обитатели острова — около пятидесяти человек — считали своей главной задачей как следует отдохнуть перед наступающим промысловым сезоном. Они заготовили всего каких-нибудь двадцать мешков копры, которые шлюпка «Моаны» могла поднять за один раз.
Чтобы вернуться на шхуну, требовалось опять поймать подходящий момент, а именно когда отступит большая волна и на несколько секунд возникнет сильное течение от берега в море. Однако теперь выполнить маневр оказалось труднее. Тяжело нагруженная шлюпка уже не так слушалась весел и руля. Ничего не стоило застрять на кораллах, но самое критическое мгновение наступает, когда откатившаяся волна встречается с новым валом, идущим с моря. Нужно было не только устоять против этого вала, но и пробиться сквозь него.
Мы устроились на мешках, а матросы, взявшись за борта, потащили шлюпку по мелководью к краю кораллового барьера. Волна катилась за волной; казалось, прошла целая вечность, прежде чем штурман решился сделать попытку. Но вот он ловко прыгнул в шлюпку, матросы молниеносно последовали за ним и дружно налегли на весла. Внезапно раздался треск и мы повалились друг на друга. Зацепившись килем, шлюпка медленно разворачивалась боком к прибою. Я с трудом поднялся на ноги и в тот же миг увидел громадный вал, стремительно накатывавшийся с моря. Прежде чем матросы успели что-нибудь сделать, гребень накрыл нас, и все исчезло в кипящем водовороте. А когда волна схлынула, мы обнаружили, что сидим на дне у самого берега. Шлюпка застряла на отмели поодаль, половина мешков вывалилась за борт.
— Ничего, без приключений не обойдешься! — успокоил нас штурман, покатываясь со смеху. — Это все ерунда! Сейчас соберем мешки и попытаемся снова. Лодка выдержит все на свете, у нее двойная обшивка дна из самых толстых досок. Мы заново меняем обшивку каждый раз, как заходим в Папеэте.
Смеясь и перешучиваясь, матросы сложили в лодку мешки и стали опять подстерегать удобный момент. На этот раз нам удалось прорваться.
