Отрывки из рукописи Врангеля под заглавием: «Дневные записки о плавании военного транспорта «Кроткого» в 1825, 1826 и 1827 родах, под командою капитан-лейтенанта Врангеля 1-го», напечатаны в XXXVI книге «Северного Архива» за 1828 год.[10]
Транспорт «Кроткий» отправился в путь, как обычно, из Кронштадта, 23 августа 1825 года. Миновав Копенгаген, 15 сентября корабль прибыл в Портсмут, где простоял около месяца, ожидая окончания разных закупок. Отсюда «Кроткий» отправился в Бразилию в Рио-де Жанейро. 46 дней плавания через Атлантику не отличались ничем примечательным. При обходе мыса Горн, как это бывает почти со всеми кораблями, моряки попали под жестокой шторм. 19 февраля 1826 года «Кроткий» бросил якорь на рейде в Вальпарайзо (Чили)
Отсюда начался переход через Великий океан.
Нуждаясь в воде, дровах и в ремонте корабля, сильно потрепанного бурями, Врангель по пути выбрал, как наиболее удобную промежуточную стоянку, порт Чичагов на острове Нукагива в Маркизовой группе, обещавший по своему положению самую спокойную гавань. Именно здесь, по описанию путешественников, островитяне были ласковы и услужливы.
Ничто вначале не сулило катастрофы. Отношения моряков с туземцами были вполне миролюбивы. Странным показалось только то, что приехавшие на корабль в качестве гостей туземцы не обращали никакого внимания на предложенные им подарки и сразу же попросили — и при том весьма настойчиво — дать им пороха и ружей. Конечно, им было в этом отказано.
Все же необычное поведение гостей заставило моряков держаться настороже. Они отправлялись на берег вооруженными и зорко следили за тем, как ведут себя островитяне. В первые дни никаких происшествий не было. Однажды утром для приема свиней, закупленных у островитян, с корабля была отправлена на берег четверка под начальством мичмана Дейбнера. Точно предчувствуя недоброе, Врангель с вахтенным офицером, не отрываясь, следили в зрительные трубы за ходом лодки. Остановившись метрах в шестидесяти от берега (ближе подходить к берегу Врангель категорически запретил), моряки потребовали, чтобы живой груз был доставлен по воде. С корабля было видно, как перетащили свинью, затем другую. Полагая, что все в порядке, Врангель направился в каюту. Но тотчас же раздался тревожный крик вахтенного: «Наших бьют!» Врангель немедленно приказал выслать на помощь Дейбнеру баркас под начальством лейтенанта Лаврова с 13 вооруженными матросами. Не отрываясь от зрительной трубы, с затаенным дыханием, следил он за тем, что произойдет дальше. Едва баркас стал приближаться к берегу, как островитяне дали по нему залп, убив наповал одного из матросов. Ответный залп никакого успеха не имел, так как островитяне стреляли из-за прикрытий, маскируясь в прибрежных кустах и камнях. Сражаться при таких условиях, даже не зная численности островитян, было не только бесполезно, но и опасно. Лейтенант Лавров повернул обратно. Заметив двух плывущих к нему матросов с первой шлюпки, он подобрал их обоих и, все время обстреливаемый дикарями, приблизился к «Кроткому».
Тем временем на берегу собралась большая толпа островитян. Повидимому, среди них были и моряки, захваченные с первой шлюпки. Бессильный чем-либо помочь им, Врангель приказал корабельной артиллерии стрелять.
Залпы картечью со всего борта, эхом прогремевшие по отдаленным горам, заставили островитян разбежаться. С корабля заметили, что после первого же залпа с земли вдруг поднялся еще один матрос, шатаясь, подбежал к берегу и, тяжело плюхнувшись в воду, поплыл к кораблю. Тотчас ему навстречу помчалась шестерка. Обессилевшего, еле живого, матроса Лысухина вытащили из воды. Из 16 глубоких ран его лилась кровь, из спины торчал кусок сломанного копья. Придя в себя Лысухин рассказал, что мичман Дейбнер и матросы Некрасов и Тимофеев были убиты на его глазах, трупы их унесли в лес. Мичман Дейбнер проявил удивительное мужество. Он успел крикнуть матросам: «Ребята, спасайтесь! Пусть убьют меня».
Хотя и устрашенные картечью, островитяне, повидимому, затевали недоброе дело. Рассыпавшись по окрестным холмам вокруг бухты, они продолжали непрерывно стрелять из-за разных укрытий. На берегу снова стали скопляться толпы дикарей. «По множеству собравшегося на берег народа, — писал Врангель, — должно было думать, что соседние долины соединялись с этою и что, вероятно, вскоре приплывут военные лодки из портов Анны-Марии и Контрольного, где, как мы слышали, народ вооружен огнестрельным оружием еще превосходнее нежели здесь». Нужно было действовать самым энергичным образом. Иначе сотни пирог с вооруженными островитянами могли окружить корабль и, умертвив весь экипаж, завладеть судном.
«Кроткому» следовало немедленно уходить из бухты. Но как мог выйти парусный корабль без буксира в безветрие через узкий канал, усеянный рифами, да еще под градом сыпавшихся с берега пуль? Сняться и выйти в море можно было не иначе, как подтягиваясь на завезенных верпах (небольших якорях). Врангель действовал расчетливо и с полным самообладанием. Он приказал лейтенанту Лаврову усилить огонь артиллерии. Штурман Козьмин, невозмутимый ни при каких обстоятельствах, был послан с полным числом гребцов и стрелков в середину пролива для завоза верпа. Увидев баркас, островитяне огонь своих ружей сосредоточили на нем. Но к счастью, они не причинили морякам вреда, хотя пули все время ложились у самого борта. Блестяще выполнив трудное задание, Козьмин вернулся на корабль. «Кроткий» был спасен, пули больше не достигали его.
Вскоре корабль вышел на рейд. Отсюда хорошо были видны оба мыска, за прикрытием которых собрались огромные толпы островитян. С «Кроткого» со всего борта дали залп по ним. Туземцы разбежались. Громовое «ура» огласило тогда палубу корабля. Тем временем подул легкий попутный ветерок. Корабль, поставив паруса, стал удаляться в море.
Когда «Кроткий» проходил вдоль берега, стало уже смеркаться. Моряки увидели, как на всем протяжении берега зажглись костры. Это, несомненно, был условный сигнал для жителей соседних бухт, уже предупрежденных о совместном нападении на русский корабль. Но было поздно. «Кроткий» не имел никакого желания заходить в соседние бухты.
Так, в исключительно сложной и трудной обстановке экипаж «Кроткого» проявил отличное хладнокровие и выдержку. Врангель отмечал, что «спасением своим мы были обязаны столько же счастью, сколько усердию, сметливости и неутомимой расторопности всех чинов и служителей «Кроткого».
От Маркизовых островов Врангель взял курс на Камчатку, в Петропавловск, куда и прибыл 11 июня. Выгрузив привезенные материалы, «Кроткий» сходил в Ситху.[11] Задача похода была выполнена. Предстоял обратный путь в Россию.
