Вернувшись домой, я упала на циновку и забылась измученным сном.
Лишь через неделю я смогла сесть, не поддерживая шею одной рукой.
Дни проходили почти незаметно, складываясь в недели. Настал посевной сезон. Каждое утро огромная толпа крестьян совершала медленный исход в поля; дома пустели, и целые семьи пробирались по канавам шириною в фут к своим участкам. Я шла со всеми и часами стояла, пригнувшись к ровной влажной земле; ноги тонули в иле по самые бедра. Я разбирала пучки рисовых саженцев на стебли и втыкала каждый трехдюймовый побег в шелковистую жижу. Вокруг меня женщины работали со скоростью машин; их ловкие пальцы давно научились определять точный размер здорового стебля, а нужное место в грязи подбирать вслепую. Мои первые вымученные попытки высадить рис кривым рядком были встречены еле сдерживаемыми смешками, а когда стало выходить лучше, соседи радостно захлопали в ладоши и изумленно заверещали. Когда же высаженная рассада утонула в отпечатках моих огромных ног, они притворились, что ничего не замечают, а когда я отвернулась, выкопали саженцы и разгладили ямки в земле, потом подняли глаза и продолжили улыбаться, словно и не случилось ничего.
Солнце пропало за горными вершинами, и в это время женщины высадили последние стебельки, подперли руками бока и распрямили ноющие спины. Взвалив на спины мотыги и пустые корзины, они присоединились к огромной толпе деревенских жителей, возвращающихся домой. Задерживаясь у глубоких канав, они смывали грязь; из воды появлялись белые сморщенные икры, весь день простоявшие погруженными в ил. Их жизнь была проста и регулировалась сменой времен года и ростом столь необходимого риса. Труд был тяжелым, но неспешным, и на жизненном пути их подстерегало мало неожиданностей. Эти люди могли заглянуть в будущее, загадать любой месяц и день и точно сказать, чем будут заниматься тогда. Они знали, где родились, и знали, где умрут. Свои обязанности они выполняли вместе почти в идеальном согласии. Казалось, они создали мир, в котором каждый отдельный человек трудился ради всеобщего блага — если такое вообще возможно.
Где-то в промежутке между работой на рисовых полях и вечерними посиделками за чаем с Тау я наконец нашла тот Вьетнам, который искала. В этой маленькой деревушке, пока не тронутой влиянием современного мира, я испытала радость пребывания среди людей, среди семьи — чувство, старое как мир и свойственное нам всем. Я наконец поняла, зачем проделала такой долгий путь — потому что мне самой этого не хватало. И хотя на первый взгляд в таком месте, как Майтяу, было намного легче создать дружное общество людей, я знала, что смогу найти нечто подобное и в Америке, стоит лишь потратить немного времени.
Я привезла домой много воспоминаний — о крестьянине, терпеливо таскающем камни, чтобы построить новое кукурузное поле; о кондукторе, заключившем со мной перемирие — ведь прошлое стало для него не более чем причиной разделить хлеб; о женщинах, карабкающихся по горному склону с грузом, удерживаемым лишь их сильными спинами и невозмутимым упорством; о патриархе племени зао, который смотрел вокруг и был уверен, что под построенной им крышей будут жить его дети, и дети его детей, и еще многие потомки, после того как он сам займет свое место среди предков.
Но главным было то, что я нашла свое место. Я осознала ценность того, что оставила дома, и поняла, почему это так много для меня значит.
Пора было возвращаться назад.
Мне было двадцать девять лет, когда я поехала во Вьетнам. Вся поездка, включая перелет и визы, за исключением стоимости фото— и видеокамер, обошлась примерно в шесть тысяч долларов. Вот список вещей, которые я брала с собой.
Камеры и принадлежности к нимВидеокамера Hi-8;
Nikon 8008s с объективом 35-135;
Вспышка SB25;
5 светофильтров для «Никона», 3 для Hi-8;
Невероятно тяжелый штатив Bogen с панорамной головкой;
Пленка Hi-8 на 60 часов;
27 фунтов специальных батареек, которые, как оказалось, не работали;
Зарядка для аккумулятора к Hi-8;
130 фотопленок;
50 батареек АА (все мое оборудование работало от этих батареек, даже фонарик);
Микрокассеты и 42 двухчасовые пленки;
Раствор для чистки объектива;
70 герметичных целлофановых мешочков;
Водонепроницаемый чехол;
ПрочееПо три пары носков и нижнего белья;
Флисовая куртка и три рубашки;
Двое брюк;
Одни шорты;
Кроссовки и сандалии «Рибок»;
Огромное количество лекарств (по рецепту и без);
Туалетные принадлежности: шампунь, зубная щетка, мыло (им же стирала), зубная паста, резинки для волос, дезодорант;
Солнечные очки;
Шляпа;
Тампоны (надо было брать больше);
Фонарик;
Компас;
Карманный нож;
Набор инструментов для ремонта мотоцикла;
Изолента;
Иголка и нитки;
Туалетная бумага;
Ручки, бумага, блокнот;
Бутылка для воды;
Йодовые таблетки;
Витамины (потом купила);
Книги (слишком много);
Оригами;
Теннисные мячики;
Журнал «Life» (для местных);
Ламинированные фотографии родных;
Словарь и учебник по грамматике;
Паспорт и виза (и их копии);
Не взяла и пожалелаБольше тампонов;
Маму;
Фрисби;
Витамин С;
Солнцезащитный крем;
Нормального оператора;
Инструкцию к SB25;
Семь месяцев
6400 миль
4000 долларов (без авиабилета и виз)
Рюкзак весом 63 фунта[11]
Вьетнамский словарный запас: 1800 слов
Виды транспорта: велосипед, мотоцикл, поезд, автобус, автостоп, грузовик, буйвол, лошадь, моторная лодка, самолет, бамбуковое каноэ… ну и на своих двоих
113 часов в поезде
42 часа в ожидании попутки
52 раза ломался мотоцикл
Маленькие попутчики: москиты, клопы, пауки, муравьи, пчелы, клещи, блохи, сороконожки
Попутчики покрупнее: один суровый парень с Аляски, один красивый немец, один недружелюбный орел, четыре детеныша леопарда, один детеныш редкого гиббона
14 арестов (два в Камбодже)
Одна депортация (из Вьетнама)
Четыре стрижки
134 гостиницы
52 часа отснятого материала
4644 слайда (129 пленок)
Съедено: 429 тарелок супа, 8 фунтов водорослей
Сколько выпито зеленого чая — не считала
Украли: одну перчатку, один флакон шампуня, один литр бензина
Купила: 23 неограненных рубина
Болезни и травмы: один раз напоролась на бамбуковую палку, пять раз простудилась, болела анемией, лямблиозом, цингой, сто раз обожглась о мотоцикл, окончательно испортила свои длинные волосы.
