— Все спокойно, джентльмен, — доложил Питер. — Пирога на месте. Что касается шума, который мы слышали, то я думаю, что виноваты два каймана, попавшие на отмель. Они скрылись, когда увидели меня.
— Так. Они, однако, любопытны, эти кайманы. Надо будет понаблюдать за ними. Я только что сказал вам, что скоро мы завладеем кладом и разделим его на три части.
— Ваша милость хотела сказать на четыре… Это много…
— Моя милость хотела сказать на три. Так она и сказала. Группа состоит из трех человек. Кое-кто из здесь присутствующих в дележе участвовать не будет…
Лжемиссионер быстро поднял голову.
— Я имею в виду, — пояснил незнакомец, — эту личность, которую вы зовете «ваше преподобие». У него есть другое имя. Не так ли, Джемс Виллис?
— Пощади! Смилуйся, Сэм, не убивай меня!
— Молчать, когда я говорю! Ты меня не узнал, когда я перевозил тебя и твоего дружка на островок у большого водопада? Правда, я сам позаботился об этом я закрыл себе лицо. Была минута, мне хотелось раскроить тебе череп. Но я решил отложить это до другого раза. Я надеялся еще повстречаться с тобой. И хорошо сделал, потому что вот я забрал у тебя карту, которую ты так тщательно прятал. А уж с картон в руках я разыщу клад непременно.
— Как? Карта у вас, джентльмен? — с удивлением воскликнул Корнелис. — Стало быть, ваша милость грамотны?
— Корнелис, вы задаете слишком много вопросов. Я этого но люблю. У вас всего один глаз, но вы еще сохранили оба уха. Раскройте их и слушайте хорошенько, что я говорю. Да, черт возьми, карта местности, составленная английским миссионером, у меня. Не так уж трудно было догадаться, что этот жулик держит ее у себя в кармане: вы сами орали об этом, как цапли. Так вот, ребята, слушайте меня и не перебивайте…
Он обратился к лжемиссионеру:
— Займемся тобой, Джемс Виллис. Мы-то ведь старые знакомые, не так ли? Ты отлично помнишь тот день, когда мы встретились впервые. Я был матросом на клиппере «Аделаида», который разбился о подводные скалы в проливе Торреса. Судно, шедшее под голландским флагом, сняло со скалы трех оставшихся в живых. Они умирали от голода. Я был один из них. Не раз приходило мне в голову, что уже лучше бы мои кости высохли и валялись где-нибудь среди камней, чем вести страшную жизнь, какую я веду с тех пор. Но что сделано, то сделано. Люди, которые нас спасли, оказались просто-напросто пиратами. Они грабили австралийское побережье. Ты это отлично знаешь, потому что ты был одним из хозяев предприятия. Я нисколько не упрекаю тебя в том, что ты заставил меня наняться к твоим головорезам. Я мог не соглашаться и не слезать со скалы. Но я был молод, мне хотелось жить… И наконец, было во мне, вероятно, что-то и от рождения, благодаря чему я стал Сэмом Смитом…
Едва было названо это грозное имя, буры затряслись.
— Одно слово, джентльмен, — почти робко попросил Корнелис.
Смит кивнул головой, как бы разрешая ему говорить.
— Мы знаем ваше имя и вашу славу и должны вам покаяться: у нас есть враг, он француз, и однажды мы пытались взвалить на него ответственность за ваши дела.
— Да. Я знаю. Наше удивительное сходство не раз навлекало на него неприятности.
— Джентльмен, нам больше не о чем говорить. Для нас ваше имя — лучшая гарантия. Располагайте нами. Мы вам принадлежим телом и душой. Верно, Питер?
— Верно, — ответил тот.
— Джентльмену незачем было убивать нас. Достаточно было назвать свое имя.
— Ладно. Давайте дальше, — нетерпеливо перебил его Смит. — Ты меня слышишь, я надеюсь, Джемс Виллис? В твоем приятном кругу я снова встретил моего бывшего боцмана. У вас он был возведен в ранг помощника капитана. Вильям без труда заставил меня отбросить последние колебания. Я следовал его примеру и слушался твоих советов. Благодаря этому я скоро стал законченным негодяем. Однако наша компания распалась. Вышла неприятность, какие часто случаются; одни были перебиты в горячей схватке с матросами какого-то крейсера, других повесили, остальных угнали на Тасманию. Что касается меня, то я успел бежать. С тех пор я делал в жизни все, кроме добра. Бывший пират стал грабителем. Несколько лет я был грозой золотоискателей в Австралии. Но меня загребла колониальная полиция, и мы с тобой повстречались в Хоббарт-Тоуне, на каторге. Однако люди нашего склада не умеют долго оставаться под охраной тюремщиков. Мы решили бежать. Ты был душой заговора. Все было подготовлено. Нам предстояло вот-вот вырваться на свободу. Но какой-то мерзавец нас выдал. Я получил пятьдесят ударов кнутом. Должно быть, я живуч, если уцелел, потому что палач меня не щадил. Но всякий раз, как кнут вырывал у меня кусок мяса, я клялся найти того гнусного мерзавца, из-за которого мне пришлось вернуться на каторгу да еще вынести такую страшную порку. Предателя сначала перевели в другую тюрьму, а затем помиловали. Это его и разоблачило в глазах всех его жертв. Два года я прожил за решеткой, но жил я только ради мести. Наконец мне все-таки удалось бежать. Очень трудно удержать в клетке таких зверей, как я. Я обошел всю Австралию и всюду сеял ужас: я искал моего врага, я искал его со всем упрямством неутоленной ненависти. Но тщетно! Жулик точно сквозь землю провалился. Прошли годы, я вернулся в Европу и обшарил весь уголовный мир, все подонки. Опять тщетно. Я так и вернулся в Австралию, ничего не добившись. Я уже стал отчаиваться. Мне даже приходило в голову, что эта личность отдала наконец душу черту, как вдруг я нашел след в Капской колонии. Меня, знаете, трудно удивить, но, увидев его в облике миссионера-проповедника, я остолбенел. Однако я не ошибался, это был он. Чучело, которое в Западном Грикаленде гнусавило чернокожим евангельские проповеди, было моим старым товарищем по каторге, тем самым предателем, который меня выдал. Это был Джемс Виллис.
— Пощади!.. Пощади!.. — заикаясь, бормотал лжемиссионер, совершенно обезумев от страха.
А Смит невозмутимо продолжал свою речь. Его волнение проявлялось разве только в том, что он подчеркивал некоторые отдельные слова:
— Теперь ты умрешь… медленно… в одиночестве… От жажды… от голода… Насекомые перегрызут твою шкуру… Черви будут жрать тебя живьем… Солнце выжжет тебе глаза… Мозги будут вариться у тебя в черепе; ты будешь звать смерть, по она не станет торопиться… Ты ведь знаешь, Джемс Виллис, как слон мстит своему вечному и беспощадному врагу — крокодилу. Он хватает его хоботом, уносит в уединенное место и крепко-накрепко втыкает его между двух половинок треснувшего дерева. Потом он спокойно уходит, предоставив своему врагу медленно погибать. Именно такую пытку я приберег для тебя.
