Я поставил фот и скорость возросла до двух узлов. Время шло, впереди было еще 20 миль мелководья. Я не мог придумать ничего, что могло бы как-то изменить наше положение, а потому спустился вниз и устроил сиесту. Когда я проснулся, на часах было 9.10 вечера, и мой корабль прекрасно шел со скоростью 5 узлов. «Сегодня, — подумал я, — удача была на моей стороне».
Наутро увидел свой первый ориентир — остров Блок у северного входа в пролив Лонг-Айленд. Я устроил на борту генеральную уборку по наведению чистоты. Шейла, провожая меня, велела не забывать, что гонщик-одиночка не бродяга и должен явиться на финиш в подобающем виде. И лодка должна блестеть. Помня заветы жены, я вымыл все, что можно вымыть, и выстирал все, что можно выстирать. Потом взялся за себя самого и устроил не только баню, но и парикмахерскую.
Ночью я отлично шел вдоль 100-мильного побережья Лонг-Айленда; в течение 9 часов держал скорость 7 узлов. Но расслабиться не мог, приходилось быть начеку, хотя порой глаза слипались. «Джипси Мот» шла недалеко от берега, и любое изменение ветра могло привести к неприятностям.
В 9.30 утра я записал в журнале: «Осталось 24 мили. Не поджидает ли меня на финише чернобородый викинг?» — а час спустя я заштилел. Три часа тщетно ждал ветра. Потом решил перекусить. Устроился, и в это время подул легкий бриз — поесть в тот день мне не пришлось.
Как только «Джипси Мот» начала двигаться, я стал пытаться выйти на связь с береговой охраной Нью-Йорка и вскоре услышал четкий голос, показавшийся мне знакомым:
— Говорит Эдит, мы у маяка Амброуз. У нас на борту ваша жена, сейчас она будет говорить с вами.
Я услышал Шейлу, она сказала что-то неразборчивое, но тут связь прекратилась — вероятно, она нажала не ту кнопку. Затем снова раздался четкий голос:
— Какой у вас курс?
— Двести семьдесят градусов.
— О'кей, два-семь-ноль. Мы вас встретим.
Теперь, естественно, мне было не до ланча, я вглядывался в каждый встречный катер.
Я шел от острова Фаер на маяк Амброуз, берегов не было видно. Чтобы определить свое местонахождение, взял радиопеленг от трех точек. В 3.50 ко мне подошел рыболовецкий катер, с борта махала Шейла. Выглядела она потрясающе. С ней были и другие встречающие — все дружно махали. Я подумал: «Все это здорово, но как там мои соперники? Как бы мне узнать, не выказывая слишком большого интереса?». А вслух спросил:
— Какие новости от других? Мне ответили:
— Вы — первый.
И эти слова прозвучали для меня райской музыкой.
Я пересек линию финиша в 5.30 вечера, спустя 40 дней 12 часов и 30 минут после выстрела стартовой пушки. Прошел 4004,5 мили, из них добрых 3 тысячи миль — по дуге большого круга. После финиша мне нужно было еще 16 миль идти одному по Нью-Йоркской гавани до острова Статен: никто не имел права взойти ко мне на борт, пока я не пройду карантинный и иммиграционный досмотр. Во мне же, по-видимому, что-то вдруг надломилось, словно опустилось: когда, обойдя остров Кони, я стал убирать паруса, получилось это у меня так нескладно, как у какого-нибудь сухопутного недоросля (сухопутной швабры). На палубе образовалось беспорядочное нагромождение парусов, канатов, тросов, кранцев/Каждые несколько секунд мне приходилось отрываться от дела, пытаться выслушивать вопросы, которые неслись со всех сторон, и стараться дать на них ответы.
Тут опять исчез ветер. Я был не в состоянии завести двигатель и с благодарностью принял помощь буксира.
Глава двадцать девятая
НЬЮ-ЙОРК И НОВЫЕ ПЛАНЫ
Четкий сильный голос, вызвавший меня на подходе к Нью-Йорку, принадлежал капитану Джиму Перси из британской компании Трансокеанских воздушных сообщений. Последний раз я слышал его на собрании Совета Гильдии воздушных пилотов и штурманов. Принц Филип, почетный штурман гильдии, попросил Джима встретить меня на финише. Джим появился в парадной форме, мы с ним сфотографировались. Кто-то преподнес мне бутылку брэнди, из-за этого, вероятно, посадил себе изрядную шишку, ударившись головой о переборку. Я вообще потерял чувство равновесия еще в море, за несколько дней до Нью-Йорка. Этим объясняется моя нерасторопность на финише, когда нужно было работать с полной самоотдачей — быстро, четко и напряженно.
Не описать волнения, с которым я отправился вместе с Шейлой в ее номер в отеле «Нью-Йорк». Туда же явился Крис Брашер, и мы закатили роскошный пир. Было 2 часа ночи. До конца насладиться пиршеством я не успел: мы с Шейлой заснули прямо за столом. Крис удалился на цыпочках.
Хаслер финишировал на восемь дней позже меня, а еще через семь с половиной дней пришел Льюис. Чернобородый викинг Хауэлз дошел до Нью-Йорка через 63 дня после старта. До Азорских островов он шел почти по дуге большого круга, потом взял на Бермуды и зашел на них для ремонта часов. Был еще и пятый участник гонки — француз Жан Лакомб. Он стартовал на пять дней позже нас на маленькой яхте «Мыс Горн» и закончил гонку 24 августа. Мы с Шейлой встретились с ним в гавани Нью-Йорка: его вели в порт на буксире, а мы уходили на Плимут.
За время гонки я потерял в весе 10 фунтов — вероятно, из-за большой физической нагрузки. Блонди говорил, что его большой китайский парус вообще не требовал от него никакой работы, но он тоже потерял 10 фунтов. Льюис похудел на 20 фунтов, Хауэлз — на 18.
Мои записи в журнале составили 50 тысяч слов, из них получилась книга под названием «В одиночку через Атлантику». Каждый день после завтрака я спешил к своим записям и, справившись с описанием очередного эпизода гонки, чувствовал удовлетворение и творческий подъем. Я писал и представлял, что делюсь своими переживаниями с Шейлой или с кем-нибудь из друзей, — так у меня лучше получалось. Свои творения я отдавал Крису. Однажды он 90 минут диктовал их по телефону в «Обсервер».
После сорока дней одиночества я вдруг очутился в водовороте деловой жизни. Мне приходили сотни писем и телеграмм, я давал интервью газетам и радио и даже пару раз появился на экране телевизора. Шейла договорилась с журналом «Спорт иллюстрейтид»; я писал для него большую статью, и мне очень нравились все сотрудники. Они выделили мне место, и я работал у них в редакции.
Я думаю, что интерес к этой гонке в Америке возник, во многом благодаря особому чутью Шейлы на паблик релейшнз. После старта, не успел я еще пройти мыс Ленде-Энд[20], а она уже понеслась через Атлантику на французском лайнере «Фланд-рес» к берегам Америки. Если бы не она, никто, я уверен, не встречал бы меня в Нью-Йорке.
У меня в Америке была кузина, она пригласила нас к себе на Кейп-Код. Нам хотелось поехать, но делам в Нью-Йорке, казалось, не будет конца. Через неделю кузина — ее звали Дик — повторила приглашение, но нам в Нью-Йорке легче не становилось. Мы не имели права бросить все и всех и скрыться. Тогда кузина решила действовать иначе.
