– Нет, нет, он мой! – свирепо закричала Малеска. – Только Великий Дух отнимет его у меня!
От её пронзительного, тоскливого голоса мальчик проснулся. Он вырвался из её объятий, огляделся и увидел старика.
– Дедушка, о, дедушка, отвези меня домой. Я хочу домой, – закричал он, протягивая к нему руки.
– О! – У меня нет сил, чтобы выразить горькую тоску этого восклицания, которое вырвалось из бледных материнских уст. Этот крик исходил прямо из разбитого сердца. Мальчик хотел уйти от неё. После этого у неё не осталось сил, и она, не сопротивляясь, позволила забрать мальчика. Даже гремучая змея не оказывала на неё такого воздействия.
Они беспощадно выхватили мальчика из её объятий и унесли прочь. Она, не возражая, следовала за ними и видела, как они отплывают на лодке и оставляют её одну в этой безжалостной ночи. Это было жестоко… ужасно жестоко… но несчастная оцепеневшая женщина только тяжёлым взглядом смотрела на лодку. Вдруг она услышала, что мальчик зовёт её:
– Малеска, поедем с нами. Малеска! Малеска!
Она услышала этот крик, и её застывшее сердце страстно затрепетало. Одним прыжком она, как пума, запрыгнула в лодку и понеслась за своими мучителями, яростно гребя сквозь бурю. Но, даже отчаянно напрягая все силы, она не могла догнать четверых сильных мужчин. Они скрылись из виду, а она плыла за ними одна… совсем одна.
Малеска больше не вернулась в дом мистера Данфорта. Она построила хижину на вихокенском берегу и зарабатывала продажей разноцветных корзинок и вышивки, которая так удаётся индейцам. Она вела одинокую жизнь, но изредка она встречала своего сына, когда он гулял по улицам Манхеттена или плавал по реке под парусом, и это жалкое счастье поддерживало в ней жизнь.
Через несколько месяцев мальчик пришёл в её хижину. Согласие на этот визит дала его бабушка, которая всё ещё сочувствовала одинокой индианке и не позволила бы мальчику уехать за море, не попрощавшись. Несмотря на всю горькую муку этого прощания, Малеска была верна своему слову; она подавила в своей душе огромное желание и рассталась с сыном, не объявив, что она его мать. Однажды Малеска стояла на берегу и смотрела, как корабль с белыми парусами отдаёт швартовы и с жестокой быстротой уходит в океан – широкий, безбрежный океан, который казался ей вечностью.
Одна в лесу, одна,
А вокруг тёмная ночь…
Одна на воде, одна,
Она плывёт навстречу судьбе.
Малеска снова села в лодку и одна начала печальное путешествие в лес. Её собратья после сражения у Катскилла отступили вглубь материка. Великое племя, которое дало своё название плодороднейшей долине штата Нью-Йорк[12], всегда проявляло радушие к своим менее счастливым собратьям и пускало их на свои охотничьи угодья. Малеска знала, что её народ собрался где-то возле янтарных водопадов Дженеси, и она начала своё печальное путешествие с неясным желанием снова их увидеть, поскольку сейчас у неё не осталось ничего, кроме воспоминаний.
Она взяла одеяло, несколько буханок хлеба, немного мяса и отправилась в путь по реке. Лодка была разбитая, обветшавшая – роскошная краска почти стёрлась с бортов, и бури заливали её водой, когда она стояла в бухте у хижины Малески. Малеска не пыталась её починить. Шкура пумы осталась в хижине. На банке не лежало никаких малиновых подушек. Эти причудливые уютные вещи нужны были для мальчика – их дарила материнская любовь, но сейчас ей ничего не было нужно. Несчастная одинокая индианка, попранная белыми, брошенная собственным ребёнком, возвращалась к своим родичам в поисках убежища. Почему она должна пытаться выглядеть менее одинокой?
Мрачная и всеми покинутая, Малеска сидела в своей лодке и плыла против течения. У неё не осталось никаких желаний, и она гребла целый день, сохраняя ритм с помощью траурных песен, которые она непрерывно распевала.
Иногда она сходила на берег, разводила костёр, жарила рыбу или птицу, которые добывала своим луком, но эти трапезы всегда напоминали ей о нескольких счастливых днях, проведённых в лесу с её мальчиком, и она стонала, не чувствуя вкуса еды, пока даже птицы, порхавшие поблизости, не начинали поглядывать на неё с подозрением. Так она отдыхала от однообразного труда, но это было редко, а, в основном, она спала в своей маленькой лодке, закутавшись в серое одеяло, и вокруг неё струилась река.
Никто не волновался, что она уплыла, никто не пытался её вернуть, иначе её можно было бы отследить по камням, которые почернели от углей там, где она жарила кукурузный хлеб, или по перьям птиц, которых она разделывала, но не ела.
День за днём, день за днём Малеска плыла по своей водной тропе, пока не оказалась в устье Мохока. Здесь она ненадолго остановилась, чувствуя тяжесть на душе и боясь продолжать своё путешествие. Что, если её народ отвергнет её как предательницу? Она бросила их в час глубокого горя – сбежала от могилы отца, их вождя, и унесла его внука к его жесточайшим врагам, белым людям.
Простят ли эту измену люди её племени, примут ли её обратно? Она почти не волновалась об этом; её жизнь была так мрачна, весь мир был так тёмен, что несчастная женщина как будто призывала боль, и, зная, что смерть близка, она бы только улыбнулась. Смутные представления о религии, которые пыталась привить её дикой природе добрая бабушка её сына, сохраняли Малеску от самоубийства, но она слабо надеялась, что племя отнимет у неё жизнь.
Она провела на Мохоке много утомительных дней и ещё более утомительных ночей, крадучись в тени и выискивая самые мрачные места для отдыха. Она искала покоя под диким виноградом, который сгибался под тяжестью фиолетовых ягод, под золотистыми ивами и тёмными соснами, и она не волновалась об опасности. Почему её должны волновать смерть или боль, если она их не боится?
Наконец она затащила лодку под крутой обрыв, спрятала её и направилась в дикий лес, взяв только немного кукурузной муки, одеяло и лук. С той тяжёлой вялостью, которой были отмечены все её движения, она пробиралась по лесным тропам, и по зарубкам на деревьях она понимала, что её племя проходило тем же путём. Но тропа была трудна, и она должна была прошагать много миль, прежде чем доберётся до лагеря своего племени. Её мокасины износились, а платье, некогда такое роскошное, изорвалось и выцвело, когда она увидела небольшой, огороженный надменными деревьями луг, на котором её разорённое племя выстроило себе хижины.
При виде знакомых хижин Малеска бросила свой скудный запас еды и гордо выпрямилась. Несмотря на скорбь, она не могла забыть, что для того народа, который она искала, она остаётся принцессой, дочерью великого вождя.
