На самом деле все обстояло так. В тот вечер, когда Роза вернулась из Денвера, а Мэддиган пришел навестить Джесси, в его голосе Роза явственно почувствовала нотки любви. И она сразу поняла, что Крид Мэддиган желает Джесси. Но почему он не взял эту маленькую замухрышку раньше, Роза никак не могла понять. Мэддиган хотел Джесси, и Роза прикинула, что он с удовольствием заплатит за то, чтобы обладать ею.
С этой мыслью она и вывела Мэддигана из дома и предложила ему Джесси… За определенную плату, конечно. Чего она никак не ожидала от него, так это холодной ярости, внезапно вспыхнувшей в глазах метиса. Его пальцы клешнями стиснули ее руку, и, с силой встряхнув ее, Крид предупредил, что, ее только Джесси окажется в салуне, он так располосует Розе лицо, что уже ни один мужчина на нее даже взглянет.
Жесткое и холодное выражение глаз Мэддигана напугало Розу до смерти. За всю свою жизнь она никогда не испытывала такого испуга. Теперь ей хотелось лишь одного — отделаться от него раз и навсегда и быть уверенной, что больше никогда не придется глядеть в эти черные глаза.
Присяжные не заставили себя долго ждать. Через полчаса суд продолжил заседание.
Крид сидел на краешке стула и не спускал глаз с присяжных заседателей. Ему не понравились их лица. Интуитивно, еще до того, как судья прочитал вслух приговор, он уже знал, что его признали виновным: «Черт! Они сговорились об этом еще до начала суда!»
Чувство обреченности охватило его, когда судья зачитал роковой приговор, по которому его осуждали на двадцать лет тюрьмы.
Двадцать лет.
Двадцать лет. Лучше бы его повесили.
Того же хотел и Гаррингтон.
— Ничего не понимаю, — пробормотал блюститель закона, запирая за Кридом дверь камеры. — Этот судья меня раньше никогда не разочаровывал.
Но Крид слишком глубоко погрузился в свои переживания, чтобы еще обращать внимание на то, о чем думал и говорил шериф.
Двадцать лет.
Он сел на край койки, подперев голову ладонями, и уставился в каменный пол.
Двадцать лет. Он представил свое будущее в неволе, день за днем и ночь за ночью запертый в клетке за железной решеткой и высокими стенами. И подумал, что лучше умереть.
—Ну что, вынесли приговор? — Джесси посмотрела на сестру распухшими от слез глазами.
—Да. Они приговорили его к двадцати годам.
— К двадцати годам, — повторила Джесси. Веревка, которой ее привязали к кровати, натянулась.
— Отвяжи меня! Я должна пойти к нему и помочь.
—Ты никуда не пойдешь.
— Нет, пойду. Тебе не отделаться от меня. Роза. Я расскажу судье все, что видела. Я расскажу обо всем шерифу. — Джесси снова потянула за веревку, не обращая внимания на боль от петель, глубоко врезавшихся в запястья. — Я обо всем расскажу этому проклятому городу!
— Давай, давай. Никто тебе не поверит. — Свет от свечи упал на лезвие ножа в руках Розы, когда она перерезала веревки на запястьях Джесси. — Милт сказал, что, как только тебе исполнится восемнадцать, ты сможешь начать работу в салуне.
Джесси безуспешно боролась с отчаянием. Восемнадцать ей исполняется на будущей неделе.
— Я не хочу этим заниматься.
— Не вижу для тебя большого выбора, — холодно ответила Роза; — И я не так уж много зарабатываю, чтобы содержать двоих.
— Я найду работу где-нибудь еще.
Роза безрадостно рассмеялась:
— Да? И где? И кто же это наймет тебя?
— Я пока не знаю. Нам что, надо обсуждать это именно сейчас? — Джесси встала и разгладила складки на платье.
— Куда это ты собралась? — спросила Роза подозрительно.
— Навестить Крида.
— Не думаю, что тебе это удастся.
Она толкнула Джесси, и та упала спиной на кровать. Роза выбежала из комнаты и заперла за собой дверь,
— Роза, выпусти меня отсюда! Роза!
— Тебе не удастся убежать в тюрьму к своему индейцу.
— Роза, ты должна отпустить меня повидаться с судьей. Это нечестно. Крид не сделал ничего плохого. Пожалуйста, Роза. Я согласна сделать все, что ты захочешь.
— Черта с два, так я и поверю твоим обещаниям. А теперь заткнись. Мне нужно отдохнуть перед работой.
Плечи Джесси безвольно опустились, когда она услышала, как захлопнулась дверь напротив. После смерти их матери Роза заняла ее спальню, а Джесси впервые в жизни получила в свое распоряжение отдельную комнату.
Какое-то время она сидела на краю кровати и рассматривала доски пола. Она не собиралась работать в салуне. Даже если удастся уклониться от работы наверху, то ей совсем не улыбалась и работа официантки в зале… Ей не хотелось носить эти коротенькие платьица, какие носила Роза, бегать по залу с подносом с выпивкой и улыбаться посторонним мужчинам, которых она не знала и знать не хотела.
Но куда ей податься? Роза права. Никто во всем городе не наймет ее на какую-нибудь приличную работу. «Как мать, так и дочь» — говаривали в городе, полагая, что если ее мать и сестра занимались этим, то и Джесси суждено тоже самое. Но ей хотелось от жизни гораздо большего. Ей хотелось, чтобы ее уважали. Ей хотелось иметь дом, мужа и детей. Ей хотелось всегда высоко держать голову, когда она идет в церковь в воскресенье. Ей хотелось всегда смотреть людям прямо в глаза безо всякого стыда.
Она хотела Крида Мэддигана. Поднявшись с кровати, Джесси начала вышагивать из угла в угол и вдруг поняла, что за весь день еще ничего не ела. Подойдя к двери, она подергала за ручку. Даже если она и выберется из комнаты, то все равно не найдет в доме ничего съестного. Вдруг на ее губах шевельнулась слабая улыбка — благодаря Криду, за последние несколько недель она хоть ела досыта. Крид. Он дал ей так много. Она посмотрела на промасленную бумагу на маленьком оконце, думая о том, как же все-таки тратила заработанные деньги ее мать? Она знала, что их арендная плата за маленький домишко довольно высока. Мать часто жаловаласьась на это хозяину дома, но тот только смеялся и говорил Дейзи, что, если ей не нравится жить здесь, она может убираться. Он знал наперед, что никто больше не даст им приюта.
Как распоряжалась деньгами ее сестра, она знала. После выплаты своей доли за аренду Роза тратила остальные деньги на лавандовую туалетную воду и баночки румян, черные сетчатые чулки и непристойное белье. По всей вероятности, пища никогда не входила в число первоочередных потребностей ни ее матери, ни сестры, размышляла Джесси.
Но теперь все это потеряло смысл. Она приложила ухо к двери. В доме стояла тишина. Роза, скорее всего, уснула.
Она обтерла лицо и причесалась, оставив волосы рассыпанными по плечам, ибо знала, что Криду нравилось видеть ее такой.
Поглядевшись в треснувшее зеркало над бюро, она хотела специально для него одеться в какое-нибудь красивое платье. Но ее мать не вернула ей того зеленого платья. А теперь ей никогда его не видать.
