Ознакомительная версия.
Очень большой и красиво распланированный парк спускался с холма и захватывал часть равнины. За домом росла роща столетних деревьев – очевидно, последних представителей того девственного леса, который здесь некогда стоял; густая стена их, оборудованная многими бойницами, окружала дом, образуя вторую линию охраны.
С того места, где остановился путешественник, он мог разглядеть мельчайшие детали этого удивительного пейзажа. Он наметил также массу рабочих, рассеянных всюду на полях, и большие стада, которые паслись на искусственных лугах.
– Да это чудо что такое! – вскричал путешественник. – Так это и есть плантация полковника Курти? – спросил он у проводника.
– Да! – лаконически ответил индеец.
– Но ведь это совсем неслыханное дело! Как он добился того, чтобы в такое короткое время так изменить до неузнаваемости неблагодарную почву пустыни?
Индеец несколько раз качнул головою.
– Белый господин – мужчина, – сказал он. – Великие мужи Запада – не старые болтливые женщины: чего они хотят, то они и могут! Работа – это их жизнь. Творец мира покровительствует им, потому что они добры, справедливы и жалостливы к несчастным.
Путешественник с удивлением обернулся на говорившего: ему никогда не приходилось слышать, чтобы индеец отзывался так об американцах, этих заклятых врагах красной расы, которую они преследуют без устали и без милосердия и которую поклялись уничтожить.
– Так ты любишь белых? – спросил всадник.
Странная улыбка скользнула по лицу краснокожего, осветив на мгновение его мрачное и суровое выражение.
– Только этих! – ответил он. – Черная Птица – великий и славный вождь своего племени. Он никогда не забывает ни благодеяний, ни обид. Неблагодарность – это порок белых, признательность – добродетель краснокожего. Кровь вождя принадлежит до последней своей капли великому белому вождю и его семье, других он не знает и не заботится о них.
Наступило короткое молчание. Всадник ехал, задумавшись над словами индейца, которые поразили его. Проводник первым прервал молчание.
– Пускай мой отец посмотрит! – сказал он протягивая руку по направлению к дому. – Мой отец, конечно, заметил уже! Вот сам великий белый вождь; он выходит из большого каменного дома, он направляется в эту сторону; он идет к моему отцу, наверное, для того, чтобы предложит ему приют у себя.
– Это правда, – ответил всадник, – едем же навстречу! Неловко дожидаться его здесь.
Он сделал знак, и все четверо тронулись в путь. Менее чем за десять минут они поравнялись с полковником, и в то же мгновение путешественник и Курти испустили одновременно радостный крик: «Вильямс»! «Лионель»! – и заключили друг друга в объятия.
– Так вы решились-таки навестить меня в моем уединении? – сказал с чувством полковник. – Какой приятный сюрприз! Моя жена будет очень рада вас видеть.
– Что, она уж привыкает понемногу к этой жизни на границе, о которой ходят такие темные легенды?
– Моя жена поистине героиня. Нам немало пришлось терпеть в первое время от наглости населения и от нападений, даже довольно серьезных. Но Лаура была просто поразительна! Она исполняла свои обязанности так весело и с таким самоотвержением, что действовала на нас ободряющим образом, честное слово! Просто не верится, чтобы женщина, такая нежная и робкая на вид, могла обладать такой твердостью характера, мужеством и самопожертвованием! Что еще прибавить к этому? Сердце у нее широкое; она готова на все, если дело касается того, чтобы оказать какую-нибудь услугу. Словом, это наш ангел хранитель, и здесь все ее обожают.
– Вот это похвала! – ответил Вильямс. – Ну а что ваше юное потомство?
– Растут, как настоящие шампиньоны! Люси, старшая моя дочь, уже помогает в доме, хотя ей всего тринадцатый год; это уже совсем маленькая женщина и правая рука матери. Джордж – тот отчаянный сорванец! Я никогда не видел более подвижного и шаловливого ребенка.
– Но ведь ему всего одиннадцать лет, пусть себе пока побесится немного; потом, с возрастом, его бурный характер будет все более и более стихать и успокаиваться.
– Я и не запрещаю ему шалить. Шумные, горячие натуры оказываются часто самыми лучшими.
– Вы правы. Но расскажите о ваших младших дочерях, я их совсем не знаю.
– И сами в этом виноваты, милый мой! Они родились на плантации, куда вы являетесь сегодня в первый раз (не примите этого за упрек). Но успокойтесь, вы их сейчас увидите. Дженни, моей третьей, десять лет; она кроткая, нежная и немного застенчивая, но у нее прекрасное любящее сердечко. Последний мой наследник мальчик девяти лет; он очень мил и по характеру похож на Дженни; его зовут Джемсом.
– Честное слово, вы живете, как в раю: чудесная жена и четверо прелестных детей – да вы, наверное, счастливейший человек в мире!
– Это так и есть, мой друг, я так счастлив, что по временам даже пугаюсь своего счастья!
– Ну вот! Просто наслаждайтесь и не думайте ни о каких ужасах.
– Я так и делаю.
– И прекрасно.
– Но, сам не знаю почему, я с некоторых пор чувствую беспокойство.
– Беспокойство! Но почему же, Курти?
– Сам не знаю; может быть, это предчувствие какого-нибудь несчастья.
– Ну, полно шутить!
– Я вовсе не шучу, друг мой; вот уж с месяц как у меня появились плохие соседи.
– Соседи? В таком пустынном месте?
– Да, в четырех—пяти милях отсюда; они явились вечером, расположились лагерем и, вместо того чтобы отправляться далее, живут с тех пор здесь.
– Что вам за дело до этих людей? У вас с ними нет ничего общего.
– Так-то так, но меня пугает их близость.
– Пугает за вас самого?
– Бог мой, конечно, нет! Но я боюсь за своих.
– Но в чем же, наконец, дело?
– Я боюсь, как бы эти люди не были скваттерами: их много появилось в этих местах за последние месяцы, а раньше они никогда не жили здесь.
– А, черт возьми! Это было бы скверно. Но уверены ли вы, что это скваттеры?
– По крайней мере, очень похоже, по всем признакам.
– Было уже у вас столкновение с ними?
– Нет, пока еще нет; они только поселились очень близко от границы моих владений!
– Пока они не явятся к вам, нечего и толковать об этом.
– Да, но я теперь всегда настороже.
– Это очень благоразумно! Но, однако….
– Тс! Мы пришли, и больше ни слова об этом: моя жена не должна ничего знать.
– Вполне разумно.
– Мы поболтаем на досуге, ведь вы пробудете у нас некоторое время?
– Даже месяц, если вы ничего не имеете против.
– Ну, скажем, уж два месяца!
– Будь по вашему! Вы видите, что я не церемонюсь с вами.
– Я вам за это только благодарен!
С этими словами оба друга подошли к подъемному мосту, где их ждала госпожа Курти, окруженная детьми, стараясь разглядеть издали гостя, так неожиданно нарушившего уединение их тихой жизни среди пустынной местности.
Ознакомительная версия.
