Воцарилась долгая томительная пауза, в продолжение которой трубка мира сделала не один круг. Прошло не менее получаса после выступления Дубового Сука, прежде чем Питер поднялся со своего места. К этому моменту слушатели уже сгорали от нетерпения и любопытства. Они понимали, что раз Питер так долго колеблется и размышляет, никак не решаясь заговорить, то для этого должна быть причина чрезвычайной важности. И когда таинственный вождь, великий сниматель скальпов, встал, чтобы раскрыть рот и сказать свое слово, слушатели замерли, пожирая Питера глазами. Он, однако, встав, еще какое-то время осматривался вокруг себя молча, словно желая окончательно собраться с мыслями, прежде чем доверить их языку.
— Что есть земля? — вопросил Питер, и в мертвой тишине его низкий гортанный голос донесся даже до самого отдаленного из слушателей, внимавших ему с восхищением и любопытством. — Земля — это одна равнина, сливающаяся с другой; реки, следующие друг за другом; озера, следующие друг за другом; и замечательные леса, вроде бы без конца и края, отданные людям для жизни в них. Великий Дух разделил эти бескрайние земли между всеми людьми, предоставив каждому народу свой участок для охоты. А людей он покрасил в разные цвета. Любимцев своих — в красный, ибо таков цвет и его кожи. На краску для менее любимых детей своих он поскупился — они красные только местами. Нелюбимых же Великий Дух макнул в черную краску, и они стали чернокожими. Таких цветов бывают люди. Может, встречаются и иные, но я их не видел. А говорят, что встречаются. Увижу, тоже буду знать.
Братья, весь этот разговор о потерянных племенах — глупый разговор. Мы не потерялись. Мы знаем, где мы находимся, и знаем, откуда пришли янки на горе нам. Мой брат говорил хорошо. Если кто и потерялся, то это янки. Янки и есть евреи, которые потерялись. Близится время, когда они будут найдены, и тогда они снова обратятся взорами к восходящему солнцу. А пока что они так давно смотрят на заходящее солнце, что лишились способности ясно различать предметы. Слишком долго смотреть в одну точку нехорошо. Янки так долго смотрели на наши охотничьи угодья, что у них потемнело в глазах. Охотничьи угодья они видят, а воинов, что на них, замечают не всех. Но со временем они научатся их считать.
Братья, сотворив человека, Великий Дух поставил его на землю и велел жить на ней. Наши легенды по-разному говорят о том, из чего он его сделал. Некоторые утверждают, что из глины и что, направляясь в Вечные охотничьи угодья, где его ждет непреходящее блаженство, человек снова становится глиной. Я не берусь сказать, так ли это, потому что не знаю. Нехорошо говорить то, о чем мы не знаем, правда это или нет.
Я хочу говорить только правду. Но вот что мы знаем: если воин умирает и мы кладем его в землю, а много лет спустя приходим на это место, то не находим ничего, кроме костей. Все остальное исчезает. А от стариков я слышал, что со временем и костей не найти. Так бывает с деревьями; и с людьми, видно, происходит то же. С людьми, но не с охотничьими угодьями. Они даны нам навечно.
Братья, вы все знаете, зачем мы собрались в этой прерии: чтобы сосчитать бледнолицых и подумать, как сделать так, чтобы их стало поменьше. Сейчас для этого самое подходящее время. Они вырыли топор войны и пошли друг на друга; а когда краснокожий слышит о скальпах, снятых с бледнолицых, сердце его радуется. Я не думаю, что наш Отец из Канады больше нам друг, чем Великий янки дядя Сэм. Правда, Отец из Канады дает нам больше пороха, одеял и томагавков, чем янки, но ведь все это делается для того, чтобы мы сражались на его стороне. И мы будем сражаться на его стороне. Потому что янки — наши враги. Мы будем сражаться против его врагов, которые нам тоже враги.
Братья, нам пора подумать о наших детях. Один мудрый вождь однажды рассказал мне, сколько зим тому назад среди краснокожих появился первый бледнолицый. Это случилось не так уж давно. Еще живы индеи, чьи отцы видели первых бледнолицых. Их было мало. И в ту пору они походили на маленьких детей; но сейчас они все возмужали и стали зрелыми мужами. Среди них множество знахарей, которые учат, как растить детей. Индеи этого не умеют. Из-за оспы, «огненной воды», невезения в охоте и морозов мы пребываем в нищете и дети наши вырастают не так быстро, как дети бледнолицых.
Братья, все это произошло на протяжении жизни трех старых вождей. Один рассказал об этом другому, а другой — третьему. Три вождя сохранили для нас сие предание. И оно от них дошло до меня. На этой палке (Питер поднял над головой оструганную ясеневую палку, в качестве доказательства) я сделал зарубки по числу упомянутых ими зим и с тех пор каждую зиму добавляю новую. Вот, взгляните, зарубок не так ула и много. Некоторые краснокожие уверяют, что бледнолицых уже стало у нас больше, чем листьев на деревьях. Я этому на верю. Эти зарубки говорят об ином. Верно, что число бледнолицых быстро растет, что у них много детей и оспа редко уносит их жизни, верно и то, что они мало воюют. Но посмотрите повнимательнее на эту палку. На ней отмечено так мало зим, разве могло за это время прийти столько каноэ, полных людьми? Нет, не могло. Истории, которые нам рассказывают, лгут. Их придумали бесчестные люди. У нас хватит сил вытеснить чужеземцев в Великое Соленое озеро и получить обратно все наши охотничьи земли. Вот чего я желаю.
Братья, я взял много скальпов. Эта палка поведает вам, сколько именно. — И тут на сумрачном лике оратора на миг мелькнуло уже упоминавшееся нами выше жуткое выражение жестокости, которое усилило сочувствие аудитории ко всем его словам. — Их, повторяю, много. И каждый снят с головы бледнолицего. А с краснокожего я снял скальп двадцать зим тому назад. И больше никогда не сниму. Наши воины все нужны нам, чтобы оттеснить чужеземцев.
Братья, есть индеи, которые толкуют о разных индейских племенах. Отдаленные кажутся им чужаками. Говорю вам, мы все дети одного отца. Кожа у нас у всех красная. Я не вижу разницы между оджибвеем и сауком или сиу. Мне нравятся даже чироки. — В этом месте выступления Питера некоторые слушатели всем своим видом выразили решительное недовольство. Дело в том, что как раз в это время воины племен из района Великих озер дошли до самого Мексиканского залива, чтобы обрушить топор войны на живущих там индейцев, которых ненавидели лютой ненавистью. — В каждом из сынов этих племен течет кровь наших общих праотцев. Мы все — братья, и жить нам должно как братьям. Если мы хотим брать скальпы, то для этого есть сколько угодно бледнолицых. Я знаю это. Я и моя рука, которая часто делала это в прошлом и будет делать в будущем. Если бы каждый индей взял столько скальпов, сколько взял я, чужеземцев сейчас осталось бы очень мало.
