Морган все еще дулся, а Йомене и Бучер смирно сидели на своих местах. Мишель Мизей уже давно привык к подобным уколам от благородных лордов, поэтому он только улыбнулся почтительной бесцветной улыбкой и приготовился внимать текущим делам.
В глубине души он чувствовал, что майор Николас, оружейник, старый солдат, не слишком-то одобрял излишнюю грубость лорда Рочестера по отношению к младшим участникам заговора. Мистер Дэвид Стивенс глубоко погрузился в чтение бумаг, которые ему предоставили Иомене, Бучер и Морган.
— Гм, — произнес он и коротко огляделся. — Гм. Вы все хорошо потрудились при наборе рекрутов, джентльмены, а вы, мистер Морган, особенно. Я и не надеялся найти такую горячую поддержку в разграбленной и разоренной глубинке.
Заговорщики сгрудились вокруг поцарапанного стола, который освещали четыре вонючие свечи из говяжьего сала, едва-едва дающие слабый оранжеватый свет. Морган заметил, что в комнате также сильно пахло немытой шерстью, пропотевшей кожей и крепким элем. Секретарь извлек из портфеля тусклой французской кожи переносную оловянную чернильницу, стальной пенал для перьев и несколько листов бумаги.
Мистер Стивенс начал говорить, одновременно зачищая ножичком острие пера.
— Милорд, похоже, что в этот раз у нас есть куда более великолепный шанс обрести удачу в деле его величества. То, что король Карл Второй объявил амнистию всем, кто восстал против его отца, за исключением действительных цареубийц, дало замечательные результаты. Еще лучше то, что старой лицемерной дружбе между Испанией и Кромвелем приходит конец. Адмирал Пенн и генерал Венейблз вышвырнули испанцев с Ямайки…
— А где это, Ямайка? — резко спросил Рочестер. — Будь я проклят, если знаю, где это.
Морган тоже был в недоумении. Стивенс объяснил:
— Ну, милорд, это остров где-то у берегов Америки, как мне кажется, но для нас важно не это. Дело в том, что война с Испанией разгорается все сильнее с каждым месяцем.
— Парламент, как я уже сказал, возражает против этого. Я просто не могу вам изобразить, как отчаянно индепенденты [14], которых иногда называют радикалами, презирают более скромных пресвитерианцев, а левеллеры и гранды ненавидят их всех. Таким образом, недовольство внутри парламента возрастает с каждым днем. — Мистер Стивенс выбрал и показал всем небольшой пакет с документами. — Эти письма были недавно получены из Брюгге в Нидерландах, и в них говорится, что за Ла-Маншем все готово к возвращению его величества.
Нежное кружево на запястьях лорда Рочестера блеснуло, когда он неожиданно наклонился вперед, все лицо у него напряглось, не осталось и следа былой вялой и безвольной манеры держаться.
— Послушайте хорошенько. Я привез вам крайне секретную информацию. Вот новость, которая ободрит всех ваших рекрутов и сторонников.
Морган не упустил свой шанс и резко вмешался:
— Моих людей не надо подбадривать в борьбе за своего короля.
— К черту, сэр! Вы что, не можете сидеть спокойно? -огрызнулся Рочестер.
— Если мне хочется высказать такие чувства — нет, милорд, — ясно и без стеснения ответил юный валлиец. В глазах у него запрыгали злые огоньки, когда он добавил: -Вы можете продолжать, лорд Рочестер.
— Пожалуйста, продолжайте, — поспешно вмешался мистер Стивенс. — А вы, мистер Морган, придержите язык. У нас мало времени, а вы, младшие участники, еще должны будете отчитаться.
Рочестер поколебался, пожал плечами, затем рывком одернул великолепное голландское кружево на запястьях.
— Хорошо, вы все должны знать, что в течение недели почти шесть тысяч человек восстанут…
— Вы хотите сказать, на следующей неделе? — тихо переспросил Мизей. Морган ухмыльнулся.
— Да, но, черт побери, помолчи, когда говорят избранные.
Рочестер понизил голос до хриплого шепота, и все наклонили к нему головы.
— Вам будет оказана честь, джентльмены, потому что знамя восстания впервые будет поднято здесь, в Бристоле, а потом в Глочестере!
Кровь закипела в жилах Моргана от возбуждения. Наконец-то! Наконец-то! Через неделю королевское знамя взовьется над бристольским замком, засверкает сталь, и конница понесется по улицам с кличем: «Да здравствует король!» Но что еще говорит Рочестер?
— Мистер Йомене, зачитайте ваш отчет и помните, что ваши списки должны быть точными, а подсчеты — аккуратными.
Отчет молодого северянина из Глочестершира был составлен в точной, краткой и чисто военной манере. Он набрал столько-то пеших солдат, которые соберутся около Виквара, еще столько-то в Беркли, а столько-то всадников и боевых лошадей дожидаются в Дарсли.
— Превосходно! Превосходно! — Наконец-то майор выглядел не таким сумрачным, как обычно; у него был почти довольный вид.
Следующим поднялся лейтенант Бучер и подробно описал нынешнее состояние дел и силы бристольского гарнизона; он рассказал, какие его части представляют угрозу, а какие — нет. Все это время перо мистера Стивенса летало по бумаге, а Гарри Морган слушал и запоминал. Черт побери! В сравнении с ними его собственный вклад казался просто пустячным. И почему только он был так доволен собой? Как он осмелился так пышно распускать перья перед Клариссой и Анни? В какое сравнение могли идти два десятка наполовину вооруженных всадников по сравнению с целыми отрядами вооруженных с ног до головы драгун Йоменса, которых пехота лорда-протектора боится только чуть меньше, чем самого сатану? В конце концов он отбросил прочь самокритичность и огляделся, чтобы узнать, какой эффект произвели эти замечательные сообщения на его товарищей по заговору.
Мистер Мизей, как он заметил, внимательно слушал говорящего, на его бесформенных, расплывшихся чертах застыло восхищенное выражение.
Тяжелые кудри парика лорда Рочестера взметнулись, когда он повернулся и процедил:
— А теперь уступим место нашему словоохотливому юному другу, эсквайру Моргану. По вашему поведению, сэр, я заключаю, что вы собрали по меньшей мере кавалерийский полк на дело его величества? Пожалуйста, дайте нам полный отчет.
Отчаянным усилием воли борясь со своим вспыльчивым характером, Морган слегка поклонился.
— Вы оказываете мне слишком большую честь, милорд. Тем не менее пятнадцать хорошо вооруженных всадников встретятся в Понтипридце, еще пять в Абедюре, десять в…
Внизу раздался громкий шум, эхом отдавшийся в комнате. Весь красный и чувствовавший себя на редкость неуютно, Морган собрался повысить голос, но мистер Стивенс неожиданно вздрогнул и поднял сухую желтую руку.
Со смутным тяжелым предчувствием Морган замолчал, прислушиваясь к доносившемуся шуму голосов — внизу разгорался не на шутку бурный спор. Он не отрываясь смотрел на тонкие и бледные черты изящного лица мистера Стивенса — специального доверенного агента его величества в Бристоле.
