Ознакомительная версия.
Каждый надел на себя спасательный пояс и приготовился к любому исходу.
В моменты продолжительных кризисов лучшие моряки зачастую слабеют, теряя мужество.
Морская вода, что омывает их тела, имеет химическое воздействие, стимулирующее вначале, но губительное при длительном контакте; она размягчает и раздувает ткани, подрывая жизненную силу.
Ослепляя и утомляя, беспрестанно хлещет и стегает по лицу ветер; килевая или бортовая качка вызывает расстройство желудка и действует на нервы, постепенно ослабляя человека и ввергая его в полнейшую прострацию.
Паоло держался молодцом.
Он хотел утвердиться перед маркизой, которая, дрожа от холода, чувствовала, как подступает страх.
Самые отважные женщины пасуют перед физическими опасностями, опуская руки.
Тот, кому в минуты таких кризисов удается вернуть им энергию, утешить их и защитить, получает полную власть над ними.
Паоло раз двадцать подходил к Луизе запахнуть разметавшиеся полы ее плаща; под дождем из морской воды, что проливался на палубу, он согревал ее горячими поцелуями, и, несмотря на холод, страх, отчаяние, она трепетала под его ласками.
Внезапно наступило то, что на море зовется затишьем.
Около шести часов утра в этой непримиримой борьбе случилась передышка; словно играя с людьми, мистраль ненадолго взял паузу.
Стоя за штурвалом, капитан объявил, что вскоре ветер налетит на них с новой, удвоенной силой, после чего буря закончится.
Он призвал всех собрать в кулак всю свою волю и посоветовал, в том случае, если корабль затонет, стараться держаться вместе и плыть в связке, – так у них будет больше шансов спастись.
Благодаря спасательным поясам – ценному средству, которым моряки часто пренебрегают, – все они могли держаться на поверхности воды.
Не успела команда перекусить галетами и глотнуть немного рома, как буря возобновилась.
При первом же порыве ветра большую мачту переломило надвое, и судно дало крен на левый борт.
Капитан не мог оставить штурвал.
Паоло схватил топор, Вендрамин и двое матросов последовали его примеру, вчетвером они обрубили веревки и снасти, державшие мачту, и ту унесло в море.
Бриг принял устойчивое положение.
Решительность, проявленная Паоло в столь непростой ситуации, произвела на маркизу неизгладимое впечатление; он вырос в ее глазах на целую голову.
Мгновением позже, как и ожидалось, обрушилась вторая мачта.
Те же матросы попытались высвободить ее, как и первую, но налетевшая волна размела их по палубе.
Лишь двое, Паоло и Вендрамин, успели ухватиться за фал. Вернувшись к работе, они быстро перерубили канаты, и вторая мачта последовала за первой.
Внезапно, словно по волшебству, ветер стих; буря окончилась, возродив в команде надежду на спасение.
Маркиза бросилась обнимать Паоло.
– Бедняжка, – промолвил он, – как, должно быть, вы настрадались!
Вместо ответа маркиза наградила паренька восхищенным взглядом.
– Вы были так спокойны! – воскликнула она. – Возможно ли быть столь хладнокровным в четырнадцать лет?
– Это уже двадцатый мой выход в море, – сказал он, – и восьмая буря. Кроме того, я пережил два кораблекрушения. Но, дорогая сестра, спускайтесь в каюту и переоденьтесь.
Проводив молодую женщину до дверей, он вернулся на палубу и подошел к капитану.
Тот молча пожал Паоло руку; сам будучи человеком бесстрашным, он по достоинству оценил отвагу юноши.
Вдвоем они приняли необходимые меры, после чего Паоло, посчитав, что маркиза уже привела себя в порядок, решил отнести ей кое-какие подкрепляющие средства.
Она ждала его, с распущенными, еще влажными красивыми черными волосами, в длинном пеньюаре, кокетливо поигрывая домашней туфлей, свисавшей с изящной, как у Золушки, ножки.
Она была так прекрасна, так желанна, что против воли в один миг он оказался рядом и заключил ее в свои объятья.
В каком-то диком порыве он целовал ее шею, руки, губы…
Оглушенная поначалу, она быстро взяла себя в руки и резко отстранилась.
Озадаченный, Паоло замер перед ней.
Улыбнувшись, маркиза усадила его рядом.
– Выслушай меня, caro mio![18] – сказала она. – Ты хочешь, чтобы я стала твоей любовницей, так знай же: я на это никогда не соглашусь.
Слезы выступили на глазах юноши, но она высушила их поцелуем.
– Я не желаю быть твоей любовницей, малыш, – продолжала она, – но однажды стану твоей женой. Когда ты станешь постарше, когда у тебя начнут расти усы, я все еще буду молода; сейчас эти несколько лет разницы между нами кажутся огромными, позднее они ничего не будут значить. И я клянусь тебе, что не стану принадлежать никому, кроме тебя! Уступи я сегодня – сгорела бы со стыда.
Он хотел что-то ответить, но, грациозно приложив ладонь к его губам, она не дала ему такой возможности.
– Молчи! И видит Бог, ты об этом никогда не пожалеешь. Торжественно тебе обещаю: как только я почувствую, что готова пойти на это, и без каких-либо просьб с твоей стороны, я скажу тебе: вот моя рука. Лишь поклянись, что не будешь мне досаждать, и тогда можешь остаться со мной, и я буду тебе сестрой, матерью и даже любовницей… И напротив, если ты не пообещаешь соблюдать наше соглашение, я буду тверда в своих решениях и уйду от тебя…
Паоло уступил.
Она поцеловала его по-матерински, и он вернулся на палубу, связанный клятвой, счастливый и в то же время сердитый на себя самого.
– Мне не следовало обещать ей это! – пробормотал он.
Вид моря немного отвлек его от невеселых мыслей. Несмотря на утихший ветер оно еще бушевало. Тем не менее в душе Паоло возродилась надежда.
Но внезапно, сквозь густой туман, огромная черная масса выросла перед бригом.
То был берег!
Почувствовав опасность, капитан приказал отдать якорь, и матросы начали разматывать цепи, но было уже поздно – корабль ударился кормой о подводные скалы.
В образовавшуюся дыру хлынула вода, и трюм в один миг затопило. Капитан, видя, что судно уже не спасти, прокричал всем бросаться в воду.
Нельзя было терять ни секунды.
Вендрамин забегал по палубе в поисках Паоло, но тот на его призывы не откликался.
– Он в воде! – крикнул один из матросов, и Вендрамин прыгнул.
Но Паоло был на борту.
Он спустился в каюту маркизы и, схватив молодую женщину за руку, вытащил ее на палубу.
Вся команда была уже в воде.
– Прыгайте! – сказал Паоло. – Это не опасно – спасательный пояс не даст вам уйти ко дну.
Но маркиза не могла даже смотреть на завывающие внизу волны; она попросила Паоло подождать еще немного.
Прикинув, что у них есть еще какое-то время в запасе, юноша согласно кивнул, но тут огромная волна, подбросила судно вверх и тут же опустила.
Залитый водой, корабль мгновенно дал крен и, опрокинувшись, пошел ко дну, увлекая с собой молодых людей. Паоло лишь успел крепко схватить маркизу за руку.
Первым же делом юноша попытался выбраться из-под канатов и обломков; это удалось ему с огромным трудом.
Он отчаянно ударил ногами, как это делают ныряльщики, желая подняться на поверхность, и почувствовал, что Луиза последовала его примеру.
Но, даже объединив свои силы, они не смогли преодолеть водоворот.
Тщетно они рвались наверх, удваивая усилия, – непреодолимое течение, вращаясь и кружа, уносило их в морскую бездну.
Паоло решил, что им пришел конец. Маркиза, менее опытная, истощала силы в бессмысленной борьбе. Два человеческих тела, крутясь в пучине, казалось, танцевали посреди морской растительности и странных чудовищ, которыми изобиловало море.
Под водой вы сохраняете сознание всего две минуты, но и этого достаточно для того, чтобы пережить ужасную агонию. Вас заключают в объятья липкие водоросли, и вы испытываете тысячи клейких прикосновений; вас окружают спруты, обвивая своими гигантскими ремнями, кажется, что по вам ползают тысячи змей.
Мимо то и дело проплывают громадные рыбы; осьминоги, которые приклеиваются к вам своими вантузами; вы все еще живы, но для морских хищников вы уже мертвы. Огромные крабы и раки, все эти пожиратели трупов пытаются вцепиться в вас, и вы тащите за собой всю эту изголодавшуюся банду, которая только того и ждет, когда добычу прибьет к какой-нибудь скале.
Вы слышите, как вверху, над вами, с мрачным завыванием проносятся неспокойные волны. До ваших ушей, в которых гудят уже мрачные шумы смертного часа, доносятся странные, незнакомые звуки, которые ввергают в загадочный ужас; вы испытываете страх столь сильный, что под этим влажным морским саваном вас прошибает холодный пот.
Затем мало-помалу вас начинает душить; на грудь опускается бремя, которое становится все более и более тяжелым, оно давит, сжимает и расплющивает; вы испытываете на себе несметную тяжесть моря. Вам становится безумно страшно при одной лишь мысли о том, что весь этот груз лежит на вашей груди.
Наконец, вы в последний раз барахтаетесь, и вас охватывает крайняя слабость; вы открываете глаза, чтобы вновь увидеть море и его чудовищ, а затем закрываете их навсегда.
Ознакомительная версия.
