– Это может нанести удар тем ученым, что отрицают существование знаменитого прохода, – заметил Уолл.
– Не просто наносит удар, друг мой, начисто убивает их! – вскричал доктор. – Я попытаюсь, пусть приблизительно, описать путь, что прошел этот рассматриваемый ствол: какая-то из рек Панамского перешейка или Гватемалы занесла его в Тихий океан… Затем течениями несло его вдоль берегов Америки до Берингова пролива. Вот так это дерево попало в полярные воды. Заметьте, древесина еще довольно крепкая, еще не стала губчатой. Есть основания думать, что дерево не так давно покинуло родину и смогло благополучно миновать препятствия, что могут встретиться в проливах, ведущих в море Баффина. Далее, подхваченный уже северным течением, ствол прошел Девисов пролив и, наконец, попал на борт нашего брига, к великой радости доктора Клоубонни, который просит у мистера Шандона разрешения сохранить на память кусок этого дерева.
– Будьте любезны, – ответил Шандон. – Но позвольте заметить, что вы будете не единственным обладателем находки подобного рода. У губернатора датского острова Диско…
– …у берегов Гренландии, – прервал Клоубонни первого помощника, – в кабинете установлен стол, сделанный из дерева, добытого из морских вод при подобных обстоятельствах… Мне это отлично известно, дорогой Шандон. Честно говоря, я не завидую этому северному чиновнику… Если бы эти стволы было хоть немного проще вылавливать из морских вод, я мог бы отделать таким деревом целую спальню – настолько его здесь много…
Всю ночь со среды на четверг дул яростный ветер. Плавучее дерево встречалось все чаще. В эту пору года, когда часто встречаются льдины, приближаться к берегу становилось все опаснее, поэтому Шандон приказал свернуть лишние паруса, и «Вперед» пошел лишь под фоком и стакселем, что несколько замедлило его ход.
Термометр опустился ниже нуля. Шандон велел выдать теплую одежду: шерстяные куртки и брюки, фланелевые фуфайки и теплые чулки, какие обычно в ходу у норвежских крестьян. Каждому матросу, кроме того, достались тяжелые непромокаемые сапоги.
Что касается четвероногого Капитана, то он довольствовался шубой, выданной ему природой. Должно быть, он вообще слабо чувствовал колебания температуры и, вероятно, уже не раз на собственной шкуре ощущал все тяготы полярных странствий. С другой стороны, как датский дог, он и не имел особого права быть требовательным. Теперь его видели реже – животное почти все время пряталось в самых темных уголках корабля.
К вечеру под 37°2′ 7'' долготы в разрывах тумана показались берега Гренландии. Клоубонни, вооружившись подзорной трубой, несколько минут рассматривал цепь покрытых остроконечными ледниками гор. Но вскоре густой туман закрыл их, точно театральный занавес, упавший в самом интересном месте представления.
20 апреля утром «Вперед» оказался в виду айсберга высотой в сто пятьдесят футов, в далекие времена севшего в этом месте на мель. Оттепели не оказывали на него никакого видимого действия и щадили его причудливые формы. Его видел знаменитый Сноу, в тысяча восемьсот двадцать девятом году Джемс Росс его зарисовал, а в восемьсот пятьдесят первом французский лейтенант Белло на корабле «Принц Альберт» мог его разглядеть вполне отчетливо. Само собой разумеется, что доктор тоже пожелал иметь изображение этой горы и очень удачно зарисовал ее.
Не стоит удивляться тому, что такие чудовища садятся на мель и сливаются с морским дном в единое целое. Ведь обычно они возвышаются над водой примерно на одну треть своего объема[2], а значит, айсберг, о котором идет речь, «сидел» на глубине примерно восьмидесяти морских саженей.
Наконец под хмурым, затянутым туманом небом мореплаватели увидели мыс Фарвель. Градусник в полдень этого дня показал всего двенадцать градусов[3]. «Вперед» к месту назначения пришел в срок. Если бы таинственному капитану вздумалось появиться на корабле в такую дьявольскую погоду, ему бы не пришлось укорять Шандона за непедантичность.
«Вот он каков, – сказал себе Клоубонни, – так метко названный знаменитый мыс! Многие, подобно нам, прошли его, но не столь многим суждено было вновь его увидать. Неужели именно здесь надо навсегда проститься с друзьями, оставшимися в Европе?.. Вы прошли здесь… Фробишер, Найт, Барло, Вогем, Скрогс, Баренц, Гудзон, Блоусвилл, Франклин, Крозье, Белло. Но никому из вас не суждено было снова увидеть родной дом, и мыс этот поистине стал для вас мысом Прощания».
В 970 году мореплаватели, отправившиеся из Исландии, открыли Гренландию, Себастьян Кабот в 1498 году поднялся до 56° северной широты, Гаспар и Мигель Корте-Реал между 1500 и 1502 годами достигли 60-го градуса, а Мартин Фробишер в 1576 году поднялся до залива, носящего и поныне его имя.
Джону Дейвису принадлежит честь открытия пролива в 1585 году, двумя годами позже во время своей третьей экспедиции этот славный китобой и отважный моряк достиг семьдесят третьей параллели, отстоящей от полюса на двадцать семь градусов.
Баренц в 1596 году, Уэймут в 1602 году, Джеймс Холл в 1605 и 1607 годах, Гудзон, имя которого дано обширному заливу, глубоко врезающемуся в материк Америки, в 1610 году, Пул в 1611 году – все они в той или иной степени поднялись по проливу в попытках отыскать Северо-Западный проход, который мог бы значительно сократить путь между Новым и Старым светом.
Баффин в 1616 году в заливе, носящем его имя, открыл пролив Ланкастера, в 1619 году по следам его отправился Джеймс Манк, а в 1719 году – Барло, Вогем и Скрогс, пропавшие без вести.
В 1776 году лейтенант Пикерсгил, посланный навстречу капитану Куку, пытавшемуся подняться на север через Берингов пролив, достиг 68º, а годом позже Йонг с этой же целью поднялся до острова Женщин.
В 1818 году Джемс Росс прошел вдоль берегов Баффинова залива и нанес на карту очертания берега, исправив некоторые ошибки своих предшественников.
Наконец, в 1819 и 1820 годах знаменитый Парри отправился в пролив Ланкастера, преодолев большие трудности, дошел до острова Мелвилла и получил премию в пять тысяч фунтов стерлингов. Эту премию английский парламент назначил тому из английских мореплавателей, кто пересечет сто семидесятый меридиан при широте выше семьдесят седьмой параллели.
В 1826 году Бичи достиг острова Шамиссо, с 1829 до 1833 года Джемс Росс зимовал в проливе Принца Регента, провел немало важных исследований, в числе которых и открытие магнитного полюса.
В эти же годы Франклин занимался сухопутными исследованиями северных берегов Америки, от реки Макензи до мыса Тернагейн, с 1823 до 1835 года по его следам шел капитан Бак, выводы которого в 1839 году дополнили Диз, Симпсон и доктор сэр Джон Рэ.
