— Очень интересно, — заключила Сантиндрисса по окончанию рассказа. — Я вижу, Конан, ты до сих пор питаешь страсть к нежным, хорошеньким куколкам.
Оливия, стиснув зубы, прикусила язык. Филиопа лукаво улыбнулась. Варвар оставил замечание без комментариев. И только трепетавшая мелкой дрожью Сулула замерла перед стигийкой, как птица под воздействием магического взгляда змеи.
— Вот она, — указала на нее пиратка. — Продай ее мне, ведь за эту девчонку ты не получишь выкупа. Я люблю иногда забавляться с милашками.
Перепуганная насмерть Сулула вовсе превратилась в каменное изваяние. Девушка, у которой не хватало отваги обращаться к кому-либо кроме своей госпожи, боялась сейчас даже вздохнуть.
— Пустое занятие торговаться с киммерийским упрямцем, Дрисса, — вздохнул Кнульф. — Я предлагал ему за вон ту туранку, — Могильщик Кораблей ткнул пальцем в Филиопу, вмиг ставшую серьезной, — целое состояние, только он и слышать ни о чем не захотел. Мол, тут дело чести. А ведь нормальному человеку сносить капризы и выходки троих баб определенно не легче, чем судну, зажатому между трех рифов. Я прав?
— Приходится терпеть, — Конан попробовал обернуть все в шутку. — Меня поражают жители востока. Здесь чуть ли не каждый мужчина имеет несколько жен, а то вообще гарем.
— Ага, гарем, — живо отреагировала Сантиндрисса. — О нем можно много говорить.
Не требуя уточнений, какой гарем, женский или мужской, подразумевала стигийка, Конан продолжал рассуждать:
— По моему мнению, это приводит к вечным ссорам и дрязгам. Я всегда считал семейный очаг более спокойным местом, нежели палуба корабля. Однако с некоторых пор, после взятия под опеку трех женщин, уверенности во мне поубавилось.
Собеседники посмеялись в притворном сочувствии. Разговор перешел на другие темы, важные и не слишком. Между тем, благодаря пьяному экипажу «Обители страданий» атмосфера вокруг постепенно накалялась. Посреди гульбища вспыхивали словесные перепалки с развитием на улице, где чаще всего в ход шли ножи, и лилась кровь.
Под аккомпанемент дудок и барабана пиратки устроили танцы нагишом прямо на столах. Некоторые отдавались тут же, поощряемые возгласами развеселившихся корсаров. Правда, кто-то из пиратов не выдержал и сбежал без одежды, изрезанной в лоскуты растрепанными, пьяными демоницами.
Разнузданная оргия обошла стороной стол капитанов, хотя сидящие там женщины стали целью бесстыдных шуток.
— Киммериец оценил ее в двадцать талантов?
— Да она имеет гораздо больше потайных талантов!
— Так пусть их покажет.
— По крайней мере, два скрывает шелковое платье.
— Иди сюда, красавица.
— Я бы не отказался тебя пощупать.
— А что служанка? Сколько стоит?
— За нее мы готовы заплатить выкуп.
— Присядь к нам, девочка, и ты получишь золотую монету.
— Добавим еще, если разденешься!
По соседству в обнимку с пиратом — ильбарсцем расположилась Брайлит, победительница схватки на причале. Она громко несла пьяный бред:
— Говорят, в больших городах есть женщины, которым мужчины хорошо платят за ласку. А чем я хуже? Я бы могла купаться в золоте лишь за то, что позволяла бы себя целовать, — размечталась пиратка, поглаживая небритую щеку собутыльника.
Ильбарсец со смехом пристроил ее голову на своих коленях. Осмотрев мускулистое тело одноглазой подруги, он беззлобно фыркнул:
— Не думаешь ли ты, что мужчина при здравом уме станет платить золотом за удовольствие поваляться с тобой в постели? Такая ночь любви грозит сломанными ребрами. Лучше переспать с быком!
— Заткнись! — зарычала Брайлит. Вскочив, женщина ударила его в подбородок. — Вы свиньи, любите насмехаться над романтичными молодыми девушками, — она сильно приложила грубияна об стену, — только потому, что сами страдаете отсутствием воображения…
Расправу прервал истошный визг Сулулы. Служанка, расталкивая по пути корсаров, бросилась прочь из таверны. Ее пытались задержать, но девушка вырвалась и побежала к морю. За ней поспешила Филиопа, а следом Конан и Оливия, которая боялась оставаться без защиты.
На краю пирса сгрудились люди, рассматривающие воду внизу.
— Похоже, девице захотелось поплавать.
— Она нашла более достойное общество, чем мы.
Конан протиснулся между зеваками, сорвал с себя ножны и приготовился к прыжку, но тут запыхавшаяся Филиопа схватила его за локоть, а в следующий момент другая пара рук вцепилась ему в пояс.
— Уже поздно, — закричала Оливия, — или ты не видишь?!
В самом деле, под ногами киммерийца копошились вездесущие акулы. Место погружения несчастной горничной, обозначали треугольные плавники и большое красное пятно.
— Не понимаю, — пробормотал Конан, тряся головой. — Что ее заставило?
В спину варвара уткнулось заплаканное лицо Филиопы.
— Возможно, она предпочла акулью пасть неволе у пираток, мечтающих стать однажды проститутками. Уйдем отсюда, пожалуйста, я не могу на это смотреть.
Вернувшись в таверну и выпив пива, Филиопа немного успокоилась.
— Сулула не привыкла к превратностям жизни. Слишком изнеженная, как верно подметила твоя Оливия, она не годилась на должность служанки, — красавица, окинув взглядом развалившихся пиратов, приглушила голос: — Бедняжку изначально пугало путешествию в Гирканию к будущему супругу…
Так меня хотели надуть? Зачем? — Конан был весьма удивлен, однако задавал вопросы тихо, чтобы их не услышали пиратские капитаны.
— Когда твои парни атаковали «Гиацинт», мы схоронились под палубой. Госпожа, наслушавшись рассказов про ужасного Амру, который насилует аристократок перед смертью, умолила меня поменяться с ней ролями. Вот я и стала благородной Филиопой, добивающейся твоей милости, а она надела маску бессловесной служанки, боявшейся просить тебя об охране. Сулула — мое настоящее имя. Я из Заморы. Невольница, захваченная во время набега туранских воинов.
— А я, — напомнила о себе Оливия, — давно начала подозревать, что ты не голубых кровей. Маленькая, лживая плутовка!
— Да-а, — протянул киммериец. — Ловкий трюк. Но что побудило тебя открыть тайну, ведь ты рискуешь жизнью?
— Мне показалось, что тебе можно довериться, капитан Амра… и я, наконец, отважилась. Конечно, разыгравшаяся трагедия перечеркивает твои планы относительно выкупа, извини, только я не хочу возвращаться в Туран рабыней и отвечать за смерть госпожи. В любом случае жизнь на море не тяжелее участи кухарки или наложницы в гареме.
— Ты уверена, что будет легче? — спросила Оливия. — Хотя из тебя, пожалуй, выйдет неплохая служанка, не в пример твоей предшественницы.
