Господин Мартинес и Виктор Александрович сели друг против друга, по бокам расселись остальные, но один стул все же пустовал. Сантьяго вздернул пухленькую руку, посмотрел на циферблат часов, в глазах его мелькнуло недовольство. Кто-то из еще приглашенных запаздывал.
Официант взял на салфеточку бутылку, обошел вкруг стола, наполняя бокалы. В то же самое время мимо сцены мелькнул человек, вблизи оказавшийся уже знакомым Энрике Броуди.
— Прошу прощения за опоздание! — извинился он, не то перед начальством, не то перед гостями, усаживаясь на пустующий стул. — Закрутился…
— Что с англичанами?
— Рейс по расписанию. В час ночи должны быть в аэропорту.
— Хорошо, — кивнул двойным подбородком господин Мартинес. — Я хотел бы поднять бокал за нерушимую дружбу между Россией и Кубой, за возобновление прежних братских отношений, которые, не по нашей с вами вине, оказались неразумно прерваны на целое десятилетие. Я часто и сейчас вспоминаю о тех днях, когда перед лицом мировой агрессии русский и кубинец стояли рука об руку, вспоминаю и годы, проведенные в Москве. Да, да… я ведь оканчивал университет Дружбы народов в семьдесят втором году.
— За дружбу, — поддержал тост Морозов и потянулся к нему бокалом.
Вино было крепленным и немного кислило. Разрезая на тарелочке заливное из нежного, чуть красноватого, крабьего мяса, Борисов исподлобья глянул на обгладывающего фазанью ножку Броуди.
Не очень приятный тип, подумалось ему. Что-то есть в нем затаенно скользкое, во взгляде, в движениях, в манере говорить. Но что ему именно вызывало антипатию в Броуди, Борисов для себя пока не определил. Заметив на себе взгляд сидевшего через стол русского, Броуди выкатил на него глаза, несколько мгновений смотрел в упор, работая челюстями. Потом улыбочка появилась на его жирных губах, взяв недопитый бокал с вином, он чокнулся им о бокал Борисова.
— За дружбу, — негромко повторил он.
«Он улыбается, но улыбка лишь декорация, — осенило тут Борисова. — Глаза-то пустышки, холодные как лед».
Подмигнув дружески ученому, Броуди снова вгрызся зубами в сочное мясо.
Музыканты наладили инструменты, и переливы гитары у микрофона нарушили налаживающуюся за столом беседу. На подмостки взошел облаченный в национальный наряд, в широкополой шляпе, певец, задрожали струны, и приятный, трогающий за душу голос запел о самой счастливой стране, о морях, что ее омывают, о своей любви к революции…
Мартинес заслушался, немигающие глаза, устремленные на сцену, заблестели.
— Господин Мартинес, — отвлек его Морозов, и когда Сантьяго встрепенулся, виновато улыбнувшись, и вздохнул, напомнил ему. — По поводу нашего с вами дела. Завтра, на конференции, я передам вам копии документов, уже переведенные на испанский язык. И я, и мои коллеги хотели бы не откладывать в долгий ящик, и отправиться на остров в самое ближайшее время.
Сантьяго де Мартинес вдумчиво внимал ему, слегка наклонив начавшую лысеть голову. Выслушав, коснулся лежащей на столе ладони Морозова.
— Никаких проблем. Не далее как вчера я был на приеме у комманданте. Кроме организационных вопросов по проведению празднества и все прочего, мы коснулись и интересующего нас дела. Фидель одобрил мероприятие, обещал посильную помощь в подготовке. Так что, благословение снизошло с самого верха. Кроме того, я вскоре после вашего звонка, связался с англичанами. Они обещали поднять архивы, и если найдутся материалы, имеющие хоть какую-нибудь связь с гибелью «Виктории», обязательно привезут с собой. Вы ведь, господин Морозов, знаете, насколько щепетильны англичане, когда дело касается их истории. И потом, в Королевской библиотеке хранятся документы, написанные не то, что в 19 веке, но и столетиями раньше. Будем надеяться…
Он щелкнул пальцами, из полумрака вынырнул официант и разлил вино по бокалам.
— За совместную экспедицию, — приподнял бокал Броуди.
— Скажите, а много у вас водилось пиратов? — легкое вино слегка вскружило голову Ирине.
— Водились, — протянул Сантьяго, вытирая салфеткой губы. — Карибское море испокон веков не считалось спокойным. Одному богу ведомо, сколько кораблей и моряков нашли погибель в его водах.
— А если взять за основу, что каждый уважающий себя пират просто обязан был иметь свой остров сокровищ, представляете, какое несметное богатство возможно сокрыто на ваших островах?
Шутку по достоинству оценили и посмеялись. Оркестрик заиграл что-то медленное, Броуди встал из-за стола, подошел к Ирине и поклонился.
— Разрешите?
Ира посмотрела на Васильева. Тот возражений не имел.
Опираясь на галантно подставленную руку, она поднялась, в карих глазах засверкали хмельные бесики. На танцевальной площадке под рассеянным светом цветных софитов, Броуди придержал ее за стан и мягко, но уверенно повел, повинуясь ритму мелодии.
Васильев не сводил глаз с жены, винные пары и ему затуманили мозг, и внутри вдруг завозилась беспочвенная ревность. Ему отчего-то виделось, что кубинец уж слишком привлекает к себе Ирину, а та вроде бы и не против, да и как-то даже томно запрокинула голову…
Мелодия, к счастью, быстро закончилась. Энрике проводил Иру до места, вновь приложился к ее пальчикам, и упал на свой стул.
Официант разлил остатки вина.
— Независимо от результатов экспедиции, ее ждет успех. Как ни банальны мои слова — счастье не в деньгах, сколько бы их ни было, а в человеческом взаимопонимании. И взаимопонимание это возникает не на ровном месте и ниоткуда, а складывается в непосредственном контакте, в ежедневном общении людей, какой бы расе они не принадлежали. И пусть пока это будет первой ласточкой возрождения былой дружбы, с малого начинается великое… За успех!
Закончив высокопарную речь, Сантьяго осушил бокал.
— Прошу меня великодушно извинить, — откланялся он гостям. — Но мне пора, еще не все дела на сегодня закончены.
— А как быть завтра? — полез его провожать Саныч.
— О, не беспокойтесь. За час до начала торжеств, часиков в двенадцать за вами подойдет машина.
— Нам тоже пора, — засобирался Васильев, вытаскивая из-за стола Ирину. — Перед сном прогуляемся, подышим воздухом.
* * *
Она шла на нетвердых ногах, каблучки звонко цокали о пол. На улице, оперевшись о стену, почти простонала:
— Мутит меня что-то… Пойдем лучше спать.
Васильев был категоричен.
— А завтра ты поднимешься с больной головой, и весь день насмарку. Давай-ка пройдемся.
— Не хочуу!.. — захныкала она, но, держась за мужа, все же оторвалась от стенки.
Они пошли вдоль улицы, в почти полной темноте. Фонари отчего-то не горели, в домах гасли поздние огни, и лишь внизу, откуда доносился шум моря, виднелась ярко освещенная трасса.
— Подожди! — капризно остановилась Ира, не отпуская его локтя, стащила узкие туфельки. — Все равно никто не увидит.
Они шли молча, наслаждаясь тишиной и приятной ночной свежестью. Васильев ни о чем не думал, ему было просто хорошо. На пустынном переходе сиротливо мигал желтый светофор. Перебежав проезжую часть, они наткнулись на сетчатое ограждение, а пройдя вдоль него, на незапертую металлическую калитку. Гранитная лестница спускалась вниз, к песку и морю.
— Я уже стала отходить, — заговорила первой Ира. — Вино ударило что-то уж очень быстро. Питейщик из меня никакой…
Васильев, набрав в туфли песка, присел на одно колено, распустил шнурки и разулся. Песок еще хранил дневное тепло. Неся обувь в руке, он вошел по щиколотку в море. Вода была как парное молоко, шелестела, обтекая голые лодыжки и накатываясь на плес. Ира приподняла подол платья и зашла чуть дальше. Хитрая волна тут же слегка окатила ее, намочив подол. Взвизгнув, она выскочила на берег.
— Искупаемся? — предложил Васильев, уже расстегивая рубашку.
— Сдурел?! — она огляделась на побережье, но кругом было ни души. — Я же купальник не захватила.
— Да кто тебя здесь видит? Мы же одни…
— А вдруг? — настаивала она.
Васильев уже стаскивал брюки. Сложив одежду стопкой на песок, ежась, он снова ступил в воду.
— Давай раздевайся… Никого здесь нет.
Забредя по пояс, он оглянулся и помахал рукой. Ира махнула в ответ, все еще не решаясь последовать его примеру.
Васильев нырнул, коснулся песчаного дна, и выскочил на поверхность, ликуя.
— Иди сюда!.. — крикнул он девушке.
Раздразнившись, Ира уже освобождалась на берегу от одежды, и белея телом, с разбега бросилась в волны.
Она плавала плохо, как и восемьдесят процентов женщин — собачьим стилем, взбивая ногами брызги. С горем пополам подплыв к Васильеву, обхватила его за шею. Порыв нежности обуял его, когда он коснулся ее обнаженного бедра. Подхватив на сильные руки, а Ира не отпускала его, вынес на косу и опустил на песок.
