– Это напрасно, сеньор. Ваша изумительная шпага вам не понадобится. Я с совершенно мирными намерениями. Разрешите представиться – благородный идальго из Галисии дон Франсиско Луис де Арсуа-Гонсалес дель Примоточе, известный в этих местах как Зубоскал, из древних христиан, чей род за много веков не запятнал своей крови родством с иудеями или маврами.
При этих словах он, словно петух, важно выставил одну ногу вперед, снял дырявую грязную шляпу с драным пером и помахал ею перед собой, подметая пыльную мостовую. Затем, нахлобучив ее, улыбнулся, выставив напоказ то, что раньше, возможно, и называлось зубами, но сейчас больше походило на обломки темных галисийских скал, которые явно не дружили между собой, поскольку стояли особняком.
– Я тут вроде главного мажордома. Если у вас есть деньги, могу помочь и рассказать, как лучше их потратить, как организовать вашу жизнь или хотя бы найти прачку, которая отстирает вашу одежду от крови. Вы надолго к нам?
Николас перестал сжимать рукоятку кинжала, который висел у него на поясе, а я в ответ попытался показать Зубоскалу, как должны на самом деле выглядеть зубы, потом снял шляпу и назвал свое имя. Вскоре мы очутились в одной из маленьких таверн, находящихся во дворе Лос-Ольмос. Это был самый настоящий сарай, где стоял неимоверный шум, а запах гари смешивался с запахом пота, вина и чеснока. Зубоскал уверенными шагами завсегдатая провел нас сквозь толпу к столу у окна, которое было распахнуто, и, заказав вина, стал выслушивать нашу историю по версии Николаса. Вино было так себе, но оно оказывало расслабляющее действие, поэтому все наши приключения были целиком поведаны мажордому двора Ольмос.
– Я думал, сеньоры, у вас большие проблемы, раз дон Педро весь залит чужой кровью, но, оказывается, их у вас и нет совсем. История на Аренале – я имею в виду то место, где пристают корабли, – не стоит и скорлупы от ореха. Альгвасилы все уже, наверное, выяснили и не станут преследовать вас по этому поводу. Ведь, как вы говорите, было много свидетелей, которые видели поединок этих двух кабальеро. Но вот ранение при исполнении начальника альгвасилов в Бильбао… Обычно такие вещи не прощаются. Скорее всего, на вас уже подали в розыск по всей стране. Вы же не скрывали, что намерены отправиться в Западную Индию, а это можно сделать только из Севильи. Скорее всего, ваши описания и приметы уже известны всем альгвасилам города. Это у них быстро делается. Почта работает хорошо. К тому же вы уже засветились. Думаю, стоит вам появиться в порту, как вас схватят.
– Но что же делать? Я уже договорился с капитаном и с помощью носильщиков отнес вещи на корабль… – почесав затылок, сказал Николас, с надеждой посмотрев на Зубоскала.
– Я помогу таким приятным сеньорам, как вы. Провожу вас в порт и посажу на корабль. Не безвозмездно, конечно. Нужно только дождаться темноты. Значит, ваше судно называется «Feliz Navidad». Я узнаю, где оно стоит и как лучше всего к нему подобраться. Дам знать капитану. А уж там вы сами разберетесь. На судне всегда прячут контрабанду, когда флот пойдет в Западную Индию – и вас спрячут. А флот, между прочим, отходит завтра. Так что альгвасилы искать вас будут, это уж точно.
Ожидание ночи в этом вертепе длилось для нас довольно долго, пока мы вынужденно находились среди отбросов общества. Мы выпили много прохладительных напитков, которые так любят испанцы, включая апельсиновые и клубничные, продаваемые повсюду esportilleros – разносчиками штучного товара, или buhoneros – бродячими торговцами. Там, в Севилье, я впервые осознал, что, если есть деньги, можно хорошо устроиться даже в таких притонах, как этот, или, как их называют испанцы, garitos. Это были низы общества. Во Фландрии нет особого сословия, называемого в Испании «пикарос». Это карточные игроки-профессионалы tahures, которым большие специалисты fullero продавали крапленые колоды, capeadores – мрачные личности, срывавшие плащи с добропорядочных граждан в темных переулках. Были и откровенные бандиты с большой дороги salteadores, и наемные убийцы matones, и разного рода авантюристы valentones, также вместо лишних слов пускающие в ход клинок. Всем им помогали скрашивать время многочисленные женщины легкого поведения от ramera и cantonera, предлагавших себя на улице, до, например, dama de achaque, выдающих себя за добропорядочных буржуа.
Стало смеркаться, как вдруг неожиданно на улице заиграла музыка и все сидевшие в кабачке поспешили к дверям. Нужно заметить, что танец для испанцев – национальная страсть. Обучаясь в колледже для благородных подростков в Брюсселе, я научился аристократическим испанским танцам, которые были модными в ту пору в салонах: паване, бранле и аллеманде. Но их размеренные и плавные движения совсем не были похожи на то неистовство под гитару, тамбурины и кастаньеты, что я увидел. Танцевала юная девушка с распущенными длинными вьющимися волосами. Постепенно ее экспрессивные движения потеряли всякую скромность и сдержанность. Во время прыжков оголялась грудь, ноги и даже те места, что должны всегда оставаться прикрытыми. Ее взгляды могли зажечь любого мужчину, а манера поворачивать голову, затем встряхивать копной волос приводила в неистовство собравшуюся толпу, особенно когда она шла широким шагом по кругу, тряся оголенными плечами.
– Что это за танец? – спросил я Зубоскала.
– Чакона, – ответил он, весело притоптывая в такт и щелкая пальцами.
– А кто эта девушка?
– Альдонса, – прокричал завсегдатай двора Лос-Ольмос благородный дон Франсиско Луис де Арсуа-Гонсалес дель Примоточе.
Внезапно музыка замолкла, публика закричала, захлопала в ладоши и стала кидать танцовщице монеты. Я был настолько поражен увиденным, что так и остался стоять с открытым ртом.
– Ну а вам, сеньор, не понравилось?
Эти слова вывели меня из оцепенения. Черноволосая невысокая девушка во всей своей красе стояла передо мной и, наклонив голову, лукаво протягивала мне свой тамбурин, наполненный мелочью. В ее карих глазах горели искорки чертенка, а открытая грудь все еще вздымалась.
– Вот, возьми, – сказал Николас.
Я продолжал стоять. Она засмеялась и пошла дальше.
– Мне пришла одна интересная мысль, как проникнуть на корабль, – вдруг сказал Зубоскал. – Вам, сеньор, нужно переодеться в женщину, и тогда все проблемы будут решены. Никто из альгвасилов и не заподозрит, что вы мужчина.
Делать было ничего, и я согласился. Через некоторое время появилось платье, и вот уже я в сопровождении Зубоскала и Николаса, надевшего мою шпагу и несущего узел с моей одеждой, шел по улице Головы короля Педро, потом по улице Ломпады. Уже совсем стемнело, когда мы через Аббатский и Сапожный переулки, где все дома были с плоскими крышами, вышли к маленькой площади под чудным названием Барабан, а от нее по пустынной Речной улице пришли к Ареналу. Несмотря на поздний час, там было многолюдно и шумно. Горели костры и воткнутые в землю факелы, между которых сновали грузчики, занося последний товар на корабль, который должен был утром покинуть Севилью и отправиться через океан к берегам Нового Света.
