Ознакомительная версия.
Как можно было не принять никаких дополнительных мер по обороне Порт-Артура после разрыва Японией дипломатических отношений с Россией? Оставить на произвол судьбы два боевых корабля в Корее? Становилось ясно даже простому обывателю, что война неминуема и счет времени измеряется даже не сутками, а часами.
Мацкевич находился на вокзальной площади 25 января, когда во Владивосток со всего Приамурья прибывали поезда, переполненные японскими гражданами, убывающими на родину, а днем раньше более двух тысяч японцев покинули Владивосток на пароходе «Афридис», а вместе с ними и знакомый Дмитрию цирюльник Мори-сан.
В ночь с 26 на 27 января японские миноносцы почти безнаказанно атаковали Порт-Артурскую эскадру и в результате этой атаки броненосцы «Ретвизан» и «Цесаревич», крейсер «Паллада» получили тяжелые повреждения. Ответным огнем были повреждены только два японских миноносца – «Акасуки» и «Сиракумо».
В этот же день разгорелась артиллерийская дуэль японской и Порт-Артурской эскадр, а в корейском порту Чемульпо пошли в бой и погибли, не сдавших врагу, «Варяг» и «Кореец».
В ночь на 27 января в крепости Владивосток было объявлено военное положение.
Дмитрий отмахнулся от дум о войне и переключился на семейные проблемы. Недавно он получил письмо от младшей сестры, Валерии, которую все в семье звали Лерой. Она была младше Дмитрия на два года. Окончив еще до войны курсы медсестер, Лера всерьез намеревалась приехать во Владивосток.
Дмитрий отправил ей письмо, где советовал отказаться от этой затеи. Но зная ее твердый характер, он понимал, что никакие увещевания вроде «не женское это дело – война» не повлияют на ее решение. Внутренне смирившись с неизбежным, он уже был готов встречать Леру во Владивостоке.
Вестовой постучал в дверь каюты, приглашая на завтрак. К кают-компании что-то бубнил корабельный любимец попугай Васька, и стояла, как всегда, теплая дружеская обстановка, будто никакой войны не было и в помине.
Вошедший старший офицер поприветствовал вставших привычным «Господа офицеры!», священник прочитал молитву, дружно застучали о тарелки ножи и вилки.
Попугая купил кто-то из мичманов, кажется, артиллерист, во время захода в один из африканских портов на переходе «Громобоя» из Либавы во Владивосток в 1902 году.
Когда попугая принесли в кают-компанию, кто-то из вестовых восхитился:
– Смотри, какой баский!
Глуховатый артиллерист согласился:
– Ну, Васька, так Васька…
Попугай быстро вписался в корабельную жизнь. Командир смотрел на нарушение корабельного порядка сквозь пальцы, понимая, что для офицеров, да и для матросов присутствие Васьки как-то скрадывает тяготы тяжелого перехода.
Во время плохой погоды, когда клетка с попугаем раскачивалась на подвеске под подволоком, Васька выкрикивал «Полундра!» и «Ура!». Этим словам его научили буквально на второй-третий день после появления на корабле.
Иногда в хорошую погоду клетку с попугаем выносили на палубу подышать свежим воздухом. Если кто-нибудь из молодых матросов, проходя мимо клетки, пытался произнести «попка-дурак», то незамедлительно получал необидную оплеуху от старослужащего, а попугай поворачивался спиной к обидчику, выражая таким образом презрение: «Сам дурак!»
День 22 февраля действительно выдался по-весеннему теплым. Владивостокцы, истосковавшиеся по ласковым солнечным лучам, покидали свои дома и гуляли по воскресным улицам. Ничто не предвещало беды.
Для вице-адмирала Камимуры и его эскадры в составе броненосных крейсеров «Адзума», «Асама», «Ивате», «Идзумо», «Токива» и двух легких крейсеров «Касаги» и «Иосино» это был третий день первого боевого похода к русским берегам. Получив приказ «предпринять немедленно решительные действия против Владивостока, послав туда часть сил для демонстрации и устрашения флота неприятеля», Камимура начал экспедицию от корейских берегов, где неделей ранее были обнаружены корабли Рейценштейна. На вторые сутки корабли попали в шторм. При сильном ветре и морозе началось обледенение, причинившее массу хлопот. В довершение неприятностей на «Асаме» был смыт волной матрос.
Оставив легкие крейсера у острова Аскольд, к одиннадцати часам утра японская эскадра проследовала в глубь Уссурийского залива, встречая лед толщиной в 45 см, и в восьми километрах от полуострова Басаргина легла на боевой курс. Через два с половиной часа раздался первый выстрел. Продвигаясь вдоль берега, крейсера вели перекидной огонь орудиями левого борта. Обстрелу подверглись форты Линевича и Суворова, строящаяся береговая батарея в бухте Соболь, 15-я Уссурийская батарея на горе Монастырской. В городе снаряды ложились на рейде бухты Золотой Рог, в районе флотского экипажа, рвались в долине речки Объяснения и Матросской слободе.
С началом обстрела многие горожане, вооружившись биноклями и подзорными трубами, стали подниматься на сопки для наблюдения. На батареях и укреплениях, где, несмотря на обстрел, работы продолжались, потерь не было. Потери были в городе. На Вороновской улице снаряд пробил домик мастера Кондакова, убив его беременную жену, мать четверых детей.
В долине речки Объяснения снаряд пробил дом командира 30-го Восточносибирского полка полковника Жукова. Стрелок Шилов, стоя часовым, был контужен взрывной волной, но, не покидая поста, согласно Уставу, крикнул разводящего. Находившиеся рядом супруга командира полка и ефрейтор Детиненко бросились в кабинет и вынесли полковое знамя. (16 марта Шилов и Детиненко были награждены Знаком отличия Военного ордена 4-й степени, став первыми во Владивостоке георгиевскими кавалерами в этой войне.)
Перед казармами Сибирского экипажа разорвавшийся снаряд легко ранил пятерых матросов. Крепость на бомбардировку не ответила ни одним выстрелом из-за неготовности одних и недостаточной дальности огня других батарей. Выпустив около 200 снарядов, в 14 ч 20 мин японские корабли прекратили огонь и стали уходить к югу. В 17 ч 30 мин в надвигавшихся сумерках они скрылись из виду обнаруживших их еще утром наблюдателей с острова Аскольд и мыса Майдель.
Капитан 1-го ранга Рейценштейн получил сообщение о подходе японской эскадры к городу в 10.00. Он тотчас же отдал команду готовить корабли к бою и походу.
На крейсерах отрепетовали команду, в машинных отделениях стали поднимать давление пара в котлах. Как всегда, задерживал крейсер «Рюрик» – его котлы не могли быстро набрать нужного давления. Вокруг крейсеров ледокол «Надежный» обкалывал лед.
Мацкевич, ответственный за работу динамо-машин № 3 и № 4 и кормовые минные (торпедные) аппараты, сразу же после сигнала тревоги бросился к своему заведованию.
Отношения с командой у него складывались неплохие. Электрики относились к корабельной «элите», были грамотными и хорошо разбирались в технике, непростой даже для того времени.
Выслушав доклады о готовности к выходу, Дмитрий приказал ожидать дальнейших команд. Развернуться в сплошном льду было затруднительно. Ко всему прочему «Громобой» под напором льда навалился на «Россию».
Пока отводили эти корабли друг от друга и вытягивали из ледяного плена, прошел не один час.
Команда «Сниматься с бочек» последовала уже после того, когда японская эскадра закончила обстрел и направилась в открытое море.
Владивостокские крейсера вышли с большим запозданием, боевого соприкосновения с противником не имели и вернулись на рейд в 17.00.
Наутро следующего дня Камимура произвел разведку в заливах Америка и Стрелок, затем вернулся к Владивостоку, демонстративно маневрируя в Уссурийском заливе, а в полдень ушел на юг.
Из-за минной опасности и отсутствия во Владивостоке тральных сил капитан 1-го ранга Рейценштейн доложил, что не может выполнить приказ только что назначенного командующего флотом Тихого океана вице-адмирала Макарова – послать один из крейсеров на разведку к островам.
– Адмирал во Владивостоке нужен, – вскинулся командующий и приказал тут же отправить доклад главнокомандующему Алексееву.
Уже 25 февраля 1904 года начальником отряда стал контр-адмирал Иессен, который командовал крейсером «Громобой» до 1902 года и совершил на нем переход из Либавы во Владивосток. Минный механик Дмитрий Мацкевич слышал об адмирале только хорошие отзывы.
– Наш, крейсерский, – подчеркивали знакомые офицеры, когда речь заходила о новом начальнике отряда.
А во Владивостоке в эти дни горожане обсуждали, с какой целью эскадра Камимуры явилась бомбардировать город. И все приходили к единому мнению: «Ради устрашения!» Жители с прибаутками приобретали за копеечную плату осколки японских снарядов у вездесущих мальчишек, которые носились по улицам с возгласами: «Купите японские гостинцы!»
Неразорвавшиеся японские снаряды находили в городе на Гайдамакской, Никифоровской, Вороновской улицах и близ детского приюта Матросской слободы вплоть до самого лета.
Ознакомительная версия.
