Книги Э. Сальгари учат непримиримости ко злу, воспевают благородную дружбу, воспитывают любовь к простым людям. И сейчас, когда Черный корсар готовится к своему новому плаванию — ведь первый перевод книги на другой язык можно по праву назвать таким плаванием, — нам остается лишь пожелать ему счастливого путешествия.
Г. Смирнов
Глава I. ФЛИБУСТЬЕРЫ С ОСТРОВА ТОРТУГИ
Ветер с моря донес чей-то сильный металлический голос, раскатившийся во тьме.
— Эй, на лодке! — угрожающе приказал он. — Суши весла, или я пущу вас ко дну!..
Небольшое суденышко с двумя гребцами на борту, с трудом разрезая чернильные валы, торопливо уходившее от черневшего на горизонте высокого берега, словно скрываясь от неведомой опасности, вдруг резко затормозило ход. Оба быстро подняли весла, разом вскочили на ноги и с беспокойством стали вглядываться в даль. Перед ними возник силуэт огромного судна.
Гребцам было лет под сорок каждому; густые, лохматые бороды, как видно ие знавшие щетки или гребешка, придавали еще больше мужественности их и без того суровым энергичным лицам.
Их голову покрывала широкие войлочные шляпы со множеством дыр и потрепанными полями, а сильную грудь едва защищали рваные, полинявшие фланелевые рубахи с оторванными рукавами, перепоясанные столь же ветхими краевыми кушаками, за которыми были заткнуты но паре огромных тяжелых пистолетов, бывших тогда в ходу. Короткие штаны также зияли прорехами, а босые ноги была сплошь в грязи.
Оба человека, которых можно было бы принять за беглецов с каторги, будь она тогда на побережье Карибского моря, как позднее в Гвиане, беспокойно переглянулись при виде огромной тени, неясно видневшейся среди блеска звезд на темно-синем горизонте.
— Смотри, Кармо, — сказал тот, что казался моложе. — Смотри хорошенько, у тебя глаза острее. Дело идет о жизни или смерти.
— Это какой-то корабль. Он от нас на расстоянии не более одного кабельтова, и все-таки я не пойму, идет он с Тортуги или из испанских колоний.
— Неужели это друзья?.. Гм! Заплыть так далеко, под самые пушки бастионов, рискуя наткнуться на эскорт кораблей, сопровождающих какую-нибудь галеру, груженную золотом!..
— Как бы то ни было, Ван Штиллер, но они нас заметили и не дадут нам уйти. Попробуй мы смыться, они одним залпом картечи отправят нас обоих к дьяволу.
В это время в темноте вновь раздался все тот же мощный голос, далеко прокатившийся по волнам Великого залива:
— Есть кто живой?
— Дьявол… — пробормотал тот, которого звали Ван Штиллер.
Его товарищ влез на сиденье и что было мочи крикнул:
— Эй, какому наглецу хочется знать, куда мы держим путь?.. Если ему невтерпеж, пусть спустится к нам, мы ему все растолкуем с помощью пистолета.
Столь самодовольное заявление не вызвало, однако, гнева у человека, стоявшего на мостике. Напротив, он, казалось, обрадовался и крикнул в ответ:
— Вперед, смельчаки, вас ждут Береговые братья! У гребцов в лодке вырвался крик радости,
— Береговые братья! — воскликнули они. Тот же, которого звали Кармо, добавил:
— Да утонуть мне в этом море, если я не узнал этот голос!
— Кто же это, по-твоему? — спросил его товарищ, снова взявшийся за весла и налегший на них с новой силой,
— Только одни из всех храбрецов с Тортуги мог решиться заплыть под самые стены испанских фортов.
— Кто же это?
— Черный корсар.
— Гром и молния!.. Он!.. Неужели он!..
— А мы-то какую весть везем этому славному моряку… — пробормотал Кармо со вздохом. — Весть о смерти…
— А ему, поди, хотелось вовремя прийти на помощь и вырвать несчастного из рук испанцев. Верно ведь, приятель?
— Да, Ван Штиллер.
— Это уж второй повешенный!..
— Да, второй. У него было два брата, и оба угодили на виселицу!..
— Он отомстит, Кармо.
— Я не сомневаюсь. И мы ему поможем. День, когда мы придушим трижды проклятого губернатора Маракайбо, будет самым счастливым в моей жизни! Я загоню тогда оба эти изумруда, зашитые у меня в поясе, а тысячу пиастров, которые мне за них, пожалуй, дадут, прокучу с друзьями.
— Ну вот, доплыли!.. Говорил я тебе? Это корабль Черного корсара!..
Корабль, до того почти неразличимый в быстро надвигавшихся сумерках, оказался теперь в полушвартове от маленькой лодки.
Это было одно из быстроходных судов, на которых пираты с Тортуги охотились за крупными испанскими галерами, вывозившими в Европу сокровища из Центральной Америки, Мексики и экваториальных районов,
Пиратским парусникам с высокими мачтами было достаточно самого легкого ветерка. Как у лучших кораблей того времени, у них был узкий киль, высокий нос, крутая корма, прекрасное вооружение.
Двенадцать пушек-каронадnote 1 торчали из бойниц, угрожая с правого и левого бортов, два длинных крупнокалиберных орудия на верхнем полубаке готовы были смести картечью любого, кто оказался бы на палубе вражеского судна.
Пиратский корабль лег в дрейф, чтобы дать возможность лодке подойти. Однако при свете фонаря на носу были видны десять — двенадцать вооруженных человек, готовых открыть огонь при малейшей опасности.
Когда лодка подошла к борту парусника, оба моряка ухватились за канат, брошенный им вместе с веревочной лестницей. Закрепив лодку, они втащили в нее весла и с удивительной ловкостью взобрались на палубу.
Два пирата приставили им ружья к груди, в то время как третий осветил фонарем их лица.
— Кто вы такие? — спросил он у них.
— Черт побери!.. — воскликнул Кармо. — Здесь не узнают старых знакомых?..
— Акула меня сожри, если это не Кармо!.. — воскликнул человек с фонарем. — Так ты еще жив, а на Тортуге тебя считали погибшим!.. Еще один воскресший из мертвых! Ты ведь Ван Штиллер из Гамбурга, не так ли?
— Он самый! — прозвучал ответ.
— Выходит, ты ушел от веревки?
— Ну да! Смерти я пришелся не по вкусу и потому решил пожить еще годок-другой.
— А ваш капитан?
— Тише… — предостерег Кармо.
— Не бойся, говори. Он погиб?..
— Проклятые вороны!.. Чего вы раскаркались? — вдруг разнесся тот же металлический голос, что грозил морякам, когда они плыли на шлюпке.
— Гром и молния!.. Черный корсар!.. — пробормотал с дрожью в голосе Ван Штиллер.
— Это мы, капитан, — громко ответил Кармо.
С капитанского мостика сошел человек и направился к ним, держа руку на пистолете.
Одет он был во все черное, с элегантностью, необычной для пиратов Мексиканского залива, которые довольствовались обычно парой штанов и рубашкой и заботились больше об оружии, чем о своем внешнем виде.
На нем был богатый камзол из черного шелка, отороченный кружевом того же цвета, с отворотами из черной кожи, темные шелковые штаны, опоясанные широким кушаком с бахромой, и высокие сапоги, а на голове большая войлочная шляпа, с которой до самых плеч свисало черное перо.
